«Это было страшно: вечером поправить тяжело раненному подушку под головой, а утром узнать, что он умер...»
В творческой биографии Быстрицкой — около тридцати главных ролей в спектаклях, ставших классикой театрального искусства, а также звездные роли в кино: свободолюбивая донская казачка Аксинья в эпохальном «Тихом Доне», вдохновенная врач Елизавета Максимовна в «Неоконченной повести», простая и искренняя Леля Теплова в «Добровольцах»... Сама же Быстрицкая считает, что у нее две биографии — актерская и военная, подчеркивая, что без второй, возможно, не было бы первой.
В первые же дни Великой Отечественной войны 13(!)-летняя Элина добровольцем попала в действующую армию. Несмотря на юный возраст, в кочующих вдоль линии фронта военных госпиталях приветливая и жизнерадостная девочка работала наравне со взрослыми. «Это было страшно: вечером поправить тяжело раненному подушку под головой, уйти с дежурства, а утром узнать, что он умер», — вспоминала через много лет Элина Авраамовна.
После войны Элина с отличием закончила медицинское училище и могла бы быть прекрасным врачом. Но стремление стать актрисой оказалось сильнее, и вопреки желанию родителей большеглазая красавица поступила в Киевский институт театрального искусства (в столице Украины Элина Быстрицкая родилась и жила до войны), откуда ее чуть не выгнали с последнего курса за... пощечину студенту.
С 1953 по 1956 год Быстрицкая с успехом выступала на сцене Вильнюсского русского драматического театра и снималась в кино. Фотография легендарной Аксиньи с коромыслом и ведрами облетела весь мир. Артистка не получила за эту роль ни званий, ни наград. А зрители буквально заваливали ее вопросами о том, как проходили съемки. «Помню, был такой вопрос: «Как ваш муж относится к любовным сценам с Григорием Мелеховым?» — вспоминала Элина Авраамовна. — Я догадывалась, какая сцена имеется в виду, и ответила: «Он знал, что я попросила проложить между мной и Григорием валик из скатанного одеяла». Конечно, многих интересовало, были ли у меня романы с партнерами по фильму. Я совершенно искренне отвечала: нет».
В 1958 году, будучи уже известной артисткой, Быстрицкая попадает в боготворимый ею еще со студенческих лет Малый театр. «Я и сейчас затруднилась бы сказать, когда почувствовала себя в Малом театре «своей», — вспоминает Быстрицкая. — Спокойных дней не было, требовалось постоянно доказывать: «Я могу!» Все у меня было в Малом: яркие взлеты, затяжное молчание, радость успеха и отчаяние... Словом, все, как в жизни...»
Сегодня актриса не только играет в театре, но и активно участвует в общественной жизни. Она не скрывает свой возраст, как не скрывается и от жаждущих побеседовать с ней журналистов. Правда, в интервью Быстрицкая придерживается принципа: не отвечать на вопросы, связанные с личной жизнью. «Обнажать душевные струны и демонстрировать всем — это не для меня», — говорит она в таких случаях.
Побеседовать с выдающейся артисткой в канун юбилейной даты оказалось делом непростым: вместе с коллегами из Малого театра Элина Авраамовна находилась в Калуге на открытии Фестиваля старейших театров России. Там Малый театр, чья театральная традиция началась более 250 лет(!) назад, давал «Горе от ума» с Быстрицкой в роли Хлестовой. С Элиной Авраамовной мы договорились побеседовать по телефону после спектакля, часов этак в десять вечера. Однако в гостиничный номер актриса вернулась ближе к полуночи. И все же от интервью не отказалась. «Кроме спектакля, — объяснила Элина Авраамовна, — пришлось побывать на пресс-конференции, затем выходить со словом от имени Малого театра, а потом еще играть. Не надо реверансов, такая наша жизнь, спрашивайте».
«В молодости могла с ходу залепить обидчику пощечину. Сейчас уже не дерусь»
— Элина Авраамовна, приближается ваш юбилей. Пожалуй, ничего лучшего, чем признание зрителя, артисту не надо, но в вашей жизни наверняка были и трогательные, и забавные подарки...
— Мне очень стыдно, но материальные подарки я никогда не запоминаю. Действительно, самый большой подарок — это признание зрителя, радость от того, как меня встречают, когда я выхожу на сцену, и как меня провожают после спектакля. Бывает, что зал аплодирует стоя, и это тоже очень дорого. Приятно, когда не только в Москве, но и за границей, узнав меня на улице, подходят совершенно незнакомые люди, здороваются.
— Первые же роли в театре и кино принесли вам головокружительный успех. Интерес к актрисе Быстрицкой был огромен, вы стали настоящей звездой. Как вы восприняли обрушившуюся на вас популярность?
— Очень сдержанно. Я ведь пришла учиться уже после войны. В действующей армии я видела огромное количество потрясений и смертей, поэтому вернулась с войны без придури в голове и отлично понимала, что моя работа в искусстве — это огромный труд. Если бы не было войны, может быть, я стала бы балериной. С самого детства я очень любила балет, меня часто водили на спектакли. К сожалению, после войны учиться балетному искусству мне было уже поздно, а до войны вместе с папой-военным наша семья часто переезжала с места на место, что тоже мешало. Я и сейчас помню, с каким наслаждением смотрела на все, что делала моя двоюродная сестра-балерина. Балет так и остался моим любимым видом искусства. Эта любовь к красоте и грации нашла выход в те годы, когда я возглавляла Федерацию художественной гимнастики...
— В своей книге «Встречи под звездой надежды» вы откровенно пишете о радостях и разочарованиях, душевных потрясениях. Похоже, что в вашей жизни страстей не меньше, чем у ваших героинь. Как вы справляетесь с эмоциональными стрессами?
— Помогает, прежде всего, работа. Я имею в виду не только театр. Когда в театре случаются сложности, я работаю в кино или участвую в концертах. Я никогда не сижу без дела и не горюю в отчаянии, что у меня нет работы.
Дома настроение мне поднимает моя любимица — пекинес Фира. Это очень добрая и чуткая собака. Если только я пришла домой уставшая, она тут же ко мне подходит и просится рядом полежать. Брать ее с собой на гастроли я не могу, поэтому сейчас за ней ухаживает моя сестра.
С большим удовольствием занимаюсь общественной работой, которая мне тоже очень дорога. В прежние годы это была Федерация художественной гимнастики, которую я возглавляла 17 лет, сейчас это Благотворительный фонд, учрежденный для поддержки учащихся государственных учебных заведений и музыкальных училищ. Правда, собираюсь перепрофилировать его для помощи творческим людям, вышедшим на пенсию. Молодые ведь могут подработать, как я в свое время.
— А с начинающими актерами принято делиться профессиональными секретами?
— Конечно. Со мной когда-то тоже делились мои старшие коллеги, сейчас я передаю свои секреты молодым. Такая традиция сложилась в Малом театре давно, и приятно, что она сохранилась до сих пор.
— Многие артисты театра и кино рассказывают о своих в некотором роде фобиях. Одна артистка, к примеру, на сцену выходит только с левой кулисы и так далее. Вы тоже придерживаетесь суеверий?
— Что вы! В мистику, эту придурь, я не верю. Может быть, кому-то, кто верит во все эти предрассудки, они и помогают, но это я не обсуждаю.
— Вы пишете, что с молодых лет научились играть в бильярд, даже стрелять...
— Если удается попасть к бильярдному столу, я с удовольствием играю и сейчас. Партнеры бывают как знакомые мне люди, так и незнакомые, все зависит от ситуации. Когда в Москве проводят турниры, меня обязательно приглашают. В свое время я помогала организовывать Федерацию бильярда в России, и с тех пор бильярдисты считают меня своим почетным президентом. Они обо мне не забывают. Правда, сейчас я стала играть хуже. Чтобы сохранить точность удара, нужны тренировки, а мне некогда.
— Как относитесь к поражениям — в игре, в жизни?
— В игре — очень спокойно, потому что не играю на интерес. Мой азарт связан только со спортивным желанием. А в жизни... Понимание того, что, как бы там ни было, все равно надо идти своим путем, приходит с возрастом. А вот в молодости я могла с ходу залепить обидчику пощечину. Потом, правда, задумывалась по этому поводу, но бывало уже поздно.
— Сейчас тоже деретесь?
— (Смеется.) Нет, сейчас уже не дерусь!
«Я никогда не отвечала на проявленную ко мне несправедливость злом»
— Одна из российских газет назвала вас самой красивой женщиной XX века. Вы народная артистка СССР, кавалер многих государственных наград. (Накануне юбилея президент России Владимир Путин наградил Элину Быстрицкую наивысшей наградой страны — орденом «За заслуги перед Отечеством» I степени. — Авт.) На юбилей наденете их?
— Вообще-то, награды надеваю редко, в последнее время только на 9 Мая — это мой любимый праздник... Об одном замечательном событии, связанном с наградами, расскажу с удовольствием. После того как я сыграла Аксинью в «Тихом Доне», казаки произвели меня в полковники. Когда в начале 90-х наступило трудное, голодное время, это меня спасло: к званию ведь дается и содержание. Но главное — казаки помогли мне духовно: я почувствовала поддержку. А недавно Союз казачьих формирований, который возглавляет генерал-лейтенант Алексей Демин, произвел меня в генерал-майоры. В удостоверении написано, что я заместитель начальника главного управления Союза казачьих формирований по культуре! Еще одна приятная забота.
— Известно, что для работы в «Тихом Доне» актеры даже свои руки готовили для съемок, чтобы были такими, как у работающих на земле людей. А вам для роли Аксиньи — красивой, сильной женщины пришлось серьезно набрать вес...
— В то время я действительно была худенькой и стройной. Усиленно питаясь, я довольно быстро поправилась на 15 кг! Но потом так же легко их сбросила.
— Поделитесь секретом?
— Главное — поставить цель. Если есть сила воли и причина, по которой это надо сделать, все получится. Мой отец если что-то говорил, то обязательно выполнял и меня этому научил.
— Вы прекрасно выглядите и при этом не скрываете свой возраст. В вашей книге есть такие слова: «Надо свое тело держать в форме, но и душу не пачкать». Вы полагаете, что мысли и поступки людей накладывают отпечаток на внешность?
— В своем знаменитом романе «Портрет Дориана Грея» Оскар Уайлд именно об этом и говорит. Это, по-моему, очень мудро. Моя мама меня учила: «Не делай зла. Вернется — пострадаешь». Поэтому я никогда не отвечала на проявленную ко мне несправедливость злом.
— Вам, наверное, часто задают и чисто «женские» вопросы: о здоровье, фигуре, диетах, «фирменных» рецептах красоты...
— Да-а, это многих интересует... Вы, может быть, удивитесь, но я никогда особенно не заботилась о своей красоте. Раньше занималась гимнастикой, делала упражнения с гантелями, но сейчас у меня не хватает на это времени, да и врачи говорят, чтобы я не очень увлекалась.
— Вы родились в Киеве, жили сначала в Вильнюсе, теперь в Москве, бывали в Париже, Вашингтоне... Если выпадает возможность, в какой уголок мира отправляетесь, чтобы отдохнуть душой?
— Я много лет никуда не выезжала, хотя каждый раз думаю: «Может быть, поеду». Вот и сейчас говорю: «Может, в этом году получится». Мне хочется съездить в Литву, где похоронены мои родители. Хоть я и была там совсем недавно, но теперь хочу побыть подольше, может быть, отдохнуть.
«Стала потихонечку собирать снотворное, которое мне давали, для того, чтобы один раз уснуть и больше не проснуться...»
Зная, сколько легенд ходят о ее личной жизни, два года назад актриса написала книгу «Встречи под звездой надежды», выпущенную издательством «Варгиус». Она поразила многих своей откровенностью. Отрывки из нее мы предлагаем читателям.
* * *
«С будущим мужем, Николаем Ивановичем, меня познакомил его друг, работающий в ту пору в журнале «Советский экран». Влюбилась я тогда со всей пылкостью своей натуры. Любовь буквально обрушилась на меня... Обыватели и закоренелые сплетники утверждали, что он был генералом, чуть ли не родственником Н. С. Хрущева. А Николай Иванович работал в отделе переводов Министерства внешней торговли... Через четыре дня после знакомства он сделал мне предложение, и я без колебаний его приняла. Я была свободна, он к этому времени разведен, так что помех для брака не имелось. Пышного многолюдного свадебного веселья не устраивали. Но праздником для меня стала наша совместная жизнь. Я была счастлива. Может, именно в эти годы я осознала, как много значит для актрисы личная жизнь. В душе я надеялась на чудо: вдруг, вопреки всем медицинским прогнозам, у меня появится ребенок... Но если чудеса случаются, то только не со мной.
Мы прожили вместе 27 лет. Все шло хорошо, пока не узнала, что я у него не одна. И все разрушилось... Прошло уже несколько лет после развода, а сердце у меня ныло... Я никогда об этом не говорила в интервью и не писала в прессе, но я отдала мужу все, что у меня было. Не потому, что мне это было не нужно, а потому, что не хотела, чтобы меня что-либо связывало с прошлым. А взамен я осталась свободной...
Когда мне бывало особенно тяжело, я защищалась от своих бед... одиночеством... Это благословенное одиночество. Счастливое одиночество. Оно не имеет ничего общего с пустотой вокруг тебя».
* * *
«Помню, у меня никак не получалась совместная работа с одним известным, но крайне самоуверенным режиссером театра. Репетиции стали для меня мукой — мы говорили с ним на разных языках. Когда я позволила себе сказать, что он искажает суть спектакля, он обвинил меня в том, что я не подготовилась к репетиции. Этого мне говорить никогда нельзя, потому что я не позволяла себе ни в коем случае приходить на репетиции неподготовленной, несобранной. Я так возмутилась! Схватила кресло, одной рукой подняла его и швырнула на пол. Как мне это удалось — не понимаю. Это же кресло, не стул... Я ушиблась, поцарапала руку. В общем, была драма».
* * *
«Когда я услышала «добрый» совет врачей сменить профессию, в глазах потемнело. Какая у меня может быть другая профессия, если я всю жизнь так тяжело добивалась того, чтобы стать актрисой? Преодолела сопротивление семьи, отбивалась от недругов, которые старались уничтожить меня. Столько выдержала в жизни, и вдруг оказаться в другой профессии? Для меня это было совершенно невозможно. Лучше уж уйти в никуда... И я стала потихонечку собирать снотворное, которое мне давали, для того, чтобы один раз уснуть и больше не проснуться. Девочка, ставшая замечательным врачом под впечатлением фильма «Неоконченная повесть», где я играла врача Елизавету Муромцеву, спасла меня силою участия и огромной чуткостью...»
* * *
«Сейчас у меня очаровательный пекинес Фира — маленькое, очень красивое чудо, доставшееся мне не совсем обычным способом. Я пошла на рыночный ряд, где выстроились торговцы щенками, котятами, кроликами и прочей живностью. И вдруг увидела, что несут крошечку, которая могла поместиться в ладошках — курносенькую очаровашку. Я взяла крошку в руки. Собачка тут же начала облизывать мне руки, ткнулась мордой в щеку — веселая, ласковая. Спрашиваю: «Как ее зовут?» — и в ответ слышу уменьшительное имя моей покойной мамы, Эсфирь, которую родные называли ласково Фирой. Я решила, что это мама посылает мне такой подарок, напоминает о себе. Спросила, сколько стоит собачка, и услышала сумму, от которой мои длинные волосы стали дыбом. Стою и думаю, где мне такие деньги взять. Это был 1998 год — дефолт и прочие радости-гадости. Вдруг вижу: какой-то мужчина берет собачку, подходит ко мне, протягивает ее и говорит: «Я ваш почитатель... Прошу, возьмите ее...» Я была потрясена, сказала, что не могу принять такой дорогой подарок от незнакомого человека. Он меня уговорил. С тех пор я каждый божий день вспоминаю этого незнакомца добрым словом и мысленно благодарю».
