Тони Блэр возглавлял правительство Великобритании на протяжении десяти лет. Под его руководством лейбористы одержали убедительную победу на парламентских выборах 1997 года и сформировали кабинет министров, прервав таким образом 18-летнее правление консерваторов. Однако 10 мая 2007 года Блэр был вынужден объявить о том, что досрочно уходит в отставку. Чтобы сохранить власть в руках лейбористов и избежать досрочных парламентских выборов, он уступил место партийного лидера Гордону Брауну, который затем автоматически возглавил новое правительство. Это был решительный шаг Блэра как политика. Против отставки Тони была, пожалуй, только его жена. Но мнение Чери Блэр в тот момент мало кого интересовало. И она это прекрасно понимала. Такова судьба большинства жен президентов и премьер-министров. Им приходится быть на втором плане. И вот прошло меньше года после того, как семейство Блэр покинуло резиденцию британских премьеров на Даунинг-стрит, 10 в Лондоне. Уезжая оттуда 27 июня 2007 года, Чери дала себе слово написать книгу о десяти годах правления Тони со своей точки зрения. Мемуары миссис Блэр «Говоря за себя» увидели свет. Популярная британская газета «Сан» с любезного разрешения автора опубликовала на прошлой неделе выдержки из этой книги.

«Даже сердясь на мужа за интрижку с Моникой Левински, Хиллари Клинтон говорила: главное — не дать врагам лишить Билла поста президента»

В январе 1998 года появились первые сообщения о связи Билла Клинтона с Моникой Левински. Это был скандал! Я подумала: «О, Билл, как ты мог?!» Мне было невероятно больно за Хиллари. Но я понимала, почему это произошло. Билл Клинтон очень харизматичный мужчина. Перед ним трудно устоять. Но он же должен был держать себя в руках! Как глупо это было с его стороны.

Спустя несколько недель мы прилетели в Вашингтон. Хиллари и раньше производила на меня неизгладимое впечатление, но теперь, увидев ее, я не могла не восторгаться. Одного слова «достоинство» будет мало, чтобы описать, как она держалась! Я видела, как она сердита на мужа. И дело было не только в том, что он ее публично унизил.

И все же, нужно отдать должное Биллу. Он всячески старался вернуть уважение жены. С ним я никогда тему Моники Левински не обсуждала. Но с Хиллари мы об этом разговаривали. И я снова поразилась ей. Она сказала, что самое главное в этом скандале — не дать врагам Билла лишить его поста президента, дискредитировать его в глазах американцев...

С Хиллари мы были очень дружны. Именно она предупредила меня в октябре 1998 года, когда Тони и я должны были лететь с визитом в Пекин, что китайские спецслужбы будут нас прослушивать. Она сказала мне, что жучки будут установлены повсюду, даже в спальне! И что агенты Секретной службы США натягивали специальный звуконепроницаемый тент над их с Биллом кроватью, чтобы хотя бы в постели можно было разговаривать спокойно, не боясь, что их услышат...

Во время наших визитов в Вашингтон мы очень хорошо узнали Эла Гора и его семью. Мы испытывали взаимную симпатию. Поэтому, когда в декабре 2000 года наконец объявили результаты президентских выборов в США, мы с Тони были огорчены победой Джорджа Буша. Тони сказал мне, что Джордж не очень уверенно чувствует себя в вопросах внешней политики. Однако затем добавил: «Думаю, у нас все же будут хорошие отношения...»

В феврале 2001 года мы посетили загородную резиденцию американских президентов — Кэмп-Дэвид. Там стоят очень милые деревянные домики. В них по две спальни. Есть еще ванные комнаты и что-то вроде прихожей. Но все обставлено с роскошью.

В первый же вечер Джордж Буш и его супруга пригласили нас на ужин. Он закончился довольно рано. «А почему бы нам теперь не посмотреть вместе какой-нибудь фильм?» — предложил Джордж. Он добавил, что получает все новинки, вышедшие на DVD. Выбрали комедию «Знакомство с родителями» с Робертом де Ниро в главной роли. Я сидела рядом с Джорджем. Он хохотал от души. Тони тоже фильм понравился. Думаю, именно в тот вечер в их отношениях исчезла натянутость. Да и мне Джордж показался очень веселым и приятным человеком...

Но больше всего мне запомнилась наша поездка в Америку в сентябре 2000 года. Тогда в Нью-Йорке проходила Генеральная Ассамблея ООН, посвященная новому тысячелетию. Мы взяли с собой нашего сына Лео (четвертый ребенок четы Блэр. — Ред.), которому тогда было всего четыре месяца.

Получилось так, что я не успевала заехать за ним в отель. Малыш оставался в номере с моим парикмахером Андре. Приставленные к нам агенты ФБР заявили, что берут решение этой проблемы на себя. Их коллеги забрали Андре и Лео, посадили в лимузин и повезли в «Уолдорф», где я должна была встречаться с Биллом и Хиллари Клинтон. По дороге случилась катастрофа: Лео укакался!

Андре так торопился, что забыл взять запасные подгузники. А тот, что был на малыше, не выдержал и... порвался. А бедный Андре в этот момент прижимал Лео к себе.

Агенты ФБР мгновенно оценили ситуацию, и через несколько секунд лимузин резко затормозил у бутика Ральфа Лорена (всемирно известный американский дизайнер, владелец торговой марки «Поло». — Ред.).

«Боже!» — только и успел воскликнуть старший продавец, когда вся эта компания появилась в магазине. ФБР тут же очистила бутик от покупателей. «А вы важные персоны!» — пробормотал продавец. Ему что-то шепнули на ухо. «Малыш Блэр!» — тут же воскликнул он. Агенты продолжали что-то объяснять ему. «Уолдорф»! Президент Клинтон! Новый костюм!» — повторял за ним продавец. «И для ребенка тоже... А миссис Блэр не с вами?» — вдруг с надеждой спросил он...

Я приехала в «Уолдорф» на пять минут позже. Андре и Лео уже были там. Меня проводили в огромную комнату, величиной с теннисный корт. В дальнем углу в кресле сидел Билл Клинтон и держал на коленях моего Лео. Андре испепелил меня взглядом и выразительно прошептал: «Чери, больше никогда так не поступай со мной!»

«Когда Владимир Путин пригласил нас на пикник отведать кабаньего мяса, нож с металлической ручкой... примерз к моим рукам»

В октябре 2002 года мы прилетели с визитом в Россию. Это была наша первая встреча с Владимиром Путиным в качестве президента. Но чувство, что перед нами бывший глава КГБ, не покидало меня. Он не тот человек, с которым стоит ссориться.

Нас пригласили на дачу. За столом находились только Путин, его жена Людмила, Тони, я и переводчик. После ужина Владимир вдруг встал и заявил: «Хочу пригласить вас сейчас на охоту. На дикого кабана!»

А была уже половина одиннадцатого. Я не смогла скрыть недовольное выражение лица. Нас никто не предупреждал об охоте. Поэтому я надела вечернее платье и туфли на высоком каблуке. А на улице стоял мороз! Это же Россия.

Тони помог мне надеть шубку и прошептал: «Держи себя в руках. Жаловаться и возражать бесполезно...» В этот момент я поймала выразительный взгляд Людмилы. Она давала мне понять, что тоже не испытывает восторга от идеи мужа.

Было уже совсем темно. Стояла тишина, нарушаемая только стуком моих каблуков о бетонную дорожку. Я чувствовала себя ужасно.

Путин проводил нас в специальное укрытие и принялся объяснять особенности охоты на кабана. Он с гордостью продемонстрировал ружье с прибором ночного видения. Признаюсь честно, что кабана ни я, ни Тони так и не увидели, но убитого зверя нам потом показали. А на следующий день нас пригласили на пикник, отведать кабанье мясо. И снова был мороз. Чтобы отрезать кусочек мяса, мне пришлось снять перчатки. Нож с металлической ручкой тут же примерз к моим рукам. Не могу сказать, что я получила в тот день большое удовольствие...

«Покупки госпожи Путиной мне пришлось оплатить по своей кредитке. Утром она прислала мне долг — я в жизни не видела столько наличных!»

В феврале 2003 года Путины прибыли с первым официальным визитом в Великобританию. Я договорилась о нашем посещении Королевской оперы, но секретарь сообщила мне, что ей удалось по большому секрету узнать, что Людмила Путина хотела бы пройтись по лондонским магазинам. Исходя из того, что мне было о ней известно на тот момент, я решила, что универмаг «Берберри» подойдет для этой цели.

Как только мы зашли в комнату для демонстрации одежды, Путина тут же разделась до нижнего белья. Она примеряла и откладывала то, что ей понравилось. Оказалось, что у нее нет с собой денег. Все ее многочисленные покупки мне пришлось оплатить с помощью своей кредитной карточки.

На следующее утро доставили большой пакет от госпожи Путиной. Она прислала мне долг. Наличными! Я никогда в жизни не видела столько банкнот по 50 фунтов!.. А с Людмилой мы подружились. При встрече я пошутила, что наша дружба родилась в тот момент, когда мы обе остались... в трусиках! Она рассмеялась...

Людмила однажды призналась мне, что мистер Путин исповедует шовинистические взгляды на роль жены в браке. У него есть два главных правила: «Женщина должна выполнять всю работу по дому» и «Никогда не хвали женщину, это только портит ее»...

«Принимая нас на собственной яхте, Сильвио Берлускони оделся, как пират»

На протяжении нескольких лет премьер-министр Италии Сильвио Берлускони приглашал нас погостить на его вилле на острове Сардиния, но мы все время вежливо отказывались. Находились различные причины, не позволявшие нам принять его приглашение. Однако в августе 2004 года Тони сказал, что мы поедем на виллу Берлускони. Вскоре должно было состояться заседание Международного олимпийского комитета, на котором решалось, где будет проходить Олимпиада 2012 года. «Нам очень важны три голоса итальянцев», — сказал Тони.

Случай подвернулся удачный. В то лето мы проводили отпуск с детьми в Тоскане. Берлускони пришел за нами на своей яхте. Когда я ее увидела, то поняла, насколько ей уступает яхта королевской семьи. Вдруг я почувствовала, что Тони напрягся. Через секунду стало ясно почему. Я увидела нашего хозяина: Берлускони был одет, как пират! Он даже повязал на голову цветастую бандану. «Господи! Завтра наши снимки появятся во всех газетах! Я уже вижу эти заголовки: «Блэр и пират Берлускони!» — прошептал Тони. Я вздохнула и ответила: «Постараюсь стать между вами...»

«Наладить отношения с Елизаветой II помог... мой полуторагодовалый сын»

Сначала мои отношения с королевой складывались не лучшим образом. Виновата была я сама. В сентябре 1997 года Елизавета II пригласила нас впервые погостить в ее загородной резиденции Балморал.

Королева обожает водить машину. Она усадила нас в свой «Рэйндж-Ровер» и повезла осматривать окрестности, которые она знает и любит с детства. Экскурсия сопровождалась подробными комментариями Ее Величества. В какой-то момент королева прервала свой рассказ и обратилась к кому-то из помощников. Я тут же этим воспользовалась и что-то сказала, обращаясь к ней. В ту же секунду у меня в голове пронеслось: «Я нарушила правило этикета, гласящее, что с королевой можно говорить только тогда, когда она сама обращается к вам!»

Елизавета II и виду не подала, что заметила мою оплошность. Но ее лакей одарил меня таким взглядом, который я не забуду никогда.

Образовавшийся в наших отношениях лед растопил... мой сын Лео. В сентябре 2002-го мы снова приехали в Балморал. Лео было полтора года. Королева очень любит маленьких детей, а мой малыш пришел в восторг от ее собачек (Елизавета II держит велш-корги. — Ред.). Елизавета стала учить Лео, как нужно угощать их печеньем, чтобы всем досталось поровну. Она отломила кусочек и дала одной из собачек. Потом протянула печенье Лео и сказала: «Твоя очередь, малыш!» Он разломал печенье на кусочки и вдруг бросил их все перед собой. Они разлетелись по комнате. Собаки от радости словно сошли с ума! Королева засмеялась и сказала: «Милый Лео! Это не совсем то, что я имела в виду...» А годом позже малыш спел ей первые строчки британского гимна: «Боже, храни королеву!» Елизавета была растрогана...

Когда Международный олимпийский комитет объявил Лондон столицей Олимпийских игр 2012 года, королева дала по этому случаю банкет. Она знала, что Тони очень много сделал для нашей победы. Увидев меня, Елизавета сказала: «Замечательные новости, миссис Блэр!» Принц Филипп, стоявший рядом с ней, вдруг произнес: «Это так, но я, к сожалению, слишком стар. Так что эту Олимпиаду не увижу». Я обомлела. И тут же сказала: «Что вы, сэр! Не нужно так говорить! Надеюсь, что вы обязательно будете на ней присутствовать!» В тот момент я действительно так думала. Королева мягко улыбнулась и сказала мне: «Дорогая, нужно реально смотреть на вещи. Это будет Олимпиада для Чарльза и его мальчиков. Не для нас...» Ее слова меня поразили. Я подумала: «Это ужасно! Как мы можем проводить игры без королевы?»

«Четвертым ребенком я забеременела в имении королевы, потому что постеснялась взять с собой противозачаточные таблетки»

Точно знаю, когда мы с Тони зачали Лео. Я поняла это 23 сентября 1999 года, в день своего 45-летия. Мне пришлось отмечать его одной. Тони был очень занят подготовкой своей речи, которую должен был произнести на съезде Лейбористской партии. За пару недель до этого мы гостили в Балморале. Это был наш второй визит в загородную резиденцию королевы. От первого у меня остались не лучшие воспоминания. Во-первых, я тогда допустила оплошность. А во-вторых, когда мы только приехали, я обнаружила, что слуги без меня распаковали мои чемоданы. Они не только развесили мои вещи, но даже разложили по ящичкам и тумбочкам то, что лежало в моей косметичке, включая противозачаточные таблетки. Мне показалось, что это уж слишком! Они будто заглянули в нашу с Тони постель!

Поэтому во второй раз я просто не взяла эти таблетки с собой. И вот я сижу в кресле с бокалом шампанского. Настроение прекрасное. Гости, всего несколько самых близких друзей, уже ушли. И вдруг я понимаю, что во всей этой суете, предшествовавшей празднованию моего 45-летия, я забыла о месячных! У меня задержка!

Тут позвонил Тони. Я ему сразу об этом сказала. «И что это значит?» — спросил он, мыслями весь в работе над речью. «Ничего, дорогой. Не беспокойся. Просто обычно у меня все четко по графику...»

После этого разговора стала сама себя успокаивать. Не может быть. Я уже слишком стара. Видимо, причина задержки в другом.

На следующий день я, как всегда, отправилась в тренажерный зал, где меня ждала Кэрол Кэплин, мой персональный тренер и старая подруга. После тренировки я не выдержала и сказала ей: «Кэрол, я понимаю, что это выглядит глупо, но не могла бы ты купить мне тест на беременность?»

Кэрол меня поняла. Не могла же я сама пойти в аптеку за тестом! Через час об этом бы знали все газетчики! Вечером она принесла мне тест, и утром, проснувшись, я первым делом воспользовалась им. И не поверила собственным глазам! Тут же позвонила Тони. «Тест! Результат положительный!» — выпалила я. «И что это означает?» — задал он тот же вопрос. «Это означает, что я беременна!» — ответила я. «О Боже!» — послышался голос Тони.

Вечером он примчался в Лондон. Как только мы остались вдвоем, я показала ему тест и объяснила, что означает синяя полоска. «Насколько этому можно доверять?» — с сомнением спросил он. Я ответила, что не знаю и что попросила Кэрол купить мне еще один. Утром мы получили тот же результат — синяя полоска.

«Мы должны сообщить эту новость Аластэру», — заявил мне Тони (Аластэр Кэмпбелл на протяжении всех десяти лет правления Блэра возглавлял прессслужбу премьер-министра. — Ред.). Мне это сразу не понравилось. Теперь, когда я была уверена, что жду ребенка, мне хотелось какоето время не посвящать в это посторонних. «Дорогая, Аластэр должен все знать. Поползут слухи...» — настаивал Тони...

Я очень боялась: беременность была поздняя. В 45 лет все может случиться. Еще меня пугало, как воспримут эту новость наши дети. Еще подумают: вот старики-родители учудили! Но Юэн, Ники и Кэтрин пришли в полный восторг! Для меня их поддержка была невероятно важна.

Мне пришлось пережить трудные времена. У меня начался страшный токсикоз. Как-то я ехала в пригородном поезде в Норвич на церемонию открытия нового офиса крупной юридической фирмы, которая оказывала большую помощь в моей общественной деятельности. На полпути меня вырвало. Я спряталась в туалете. Сначала привела в порядок себя. Потом вернулась в купе и убрала за собой. Я не могла никого позвать на помощь. Нельзя ведь, чтобы кто-то увидел в таком состоянии меня или то, что я наделала! Ведь официально мы еще никому не сообщали о беременности. Я вытирала пол и сиденье салфетками и бормотала: «Это невыносимо, невыносимо...»

Да, до Лео у меня уже было трое детей. И все я прекрасно помнила и знала — и дискомфорт, и беспорядок, и какие крики будет издавать малыш, когда появится на свет. Но я не могла себе даже представить, как все это будет происходить на Даунинг-стрит, 10! Резиденция премьер-министра никак не ассоциировалась с беременностью и младенцами!..

Еще раз я забеременела в 2002 году. Мне было уже 47 лет. Но после рождения Лео я восприняла случившееся спокойно и уверенно. Все шло прекрасно. Как-то раз я пошла делать УЗИ. Лежала на кушетке, а врач водила по моему животу сенсором. И вдруг сказала: «Сердце не бьется...»

Я не сразу поняла, о чем она говорит. Потом пришло осознание того, что мой ребенок мертв...

Врач позвонила Тони и сообщила ему обо всем — сама я говорить не могла. Затем повесила трубку и сказала мне: «Ваш муж все знает. Он надеется, что с вами все в порядке. Он просил передать, что должен сказать о случившемся Аластэру. Надеется, что вы понимаете... Он должен это сделать».

Вскоре телефон зазвонил. Врач включила громкую связь. Я лежала и слушала разговор между Тони и Аластэром. Они обсуждали, что следует сообщить прессе. Мы собирались всей семьей отправиться через пару дней в отпуск во Францию. Тони сказал, что теперь это вряд ли возможно. Но Аластэр настаивал. Он напомнил Тони, что ходят слухи о скором вторжении американских и наших войск в Ирак. А это означает, что любое изменение в наших планах на отпуск, будет воспринято как подтверждение начала войны...

Я не могла поверить, что они сейчас все это обсуждают! Я лежу здесь, мое сердце обливается кровью, я потеряла ребенка! О чем они говорят?!

Вскоре их перебила врач. Она сказала, что мне необходима операция. Мертвый плод нужно извлечь. Аластэр подчеркнул, что прессе об этом знать не следует. В конце концов они договорились, что газетам сообщат следующее: у миссис Блэр случился выкидыш...

«Не сдержавшись, я крикнула репортерам: по вам я точно скучать не стану!»

Мы покидали Даунингстрит 27 июня 2007 года. Все было расписано строго по протоколу. Сначала мы и дети выходим на улицу и позируем фотографам. Потом дети возвращаются за вещами, и няня Джекки отвозит их в Чекерс (загородная резиденция британских премьер-министров. — Ред.), где затем мы проводим наш последний уик-энд. А Тони и я едем в Букингемский дворец, где он должен официально попрощаться с королевой и получить ее согласие на его отставку. Как предписывал протокол, Тони садился в ожидавшую нас машину с ближней стороны тротуара. Мне пришлось обходить лимузин, чтобы сесть с другой стороны. Из толпы фотографов раздались крики, в которых был отчетливо слышен сарказм. «Чери! Будешь скучать за всем этим? Будешь? Мы за тобой точно будем скучать!» Я рассмеялась и крикнула в ответ: «Прощайте! По вам я точно скучать не стану!»

Как только дверь машины закрылась, Тони, стиснув зубы, сказал мне: «Не могла удержаться, да? Во имя всего святого, Чери, хотя бы сегодня! В этот день тебе следует вести себя с достоинством!»

Вжавшись в спинку заднего сиденья «Мерседеса», я вздохнула с сожалением. Там, на улице, мне казалось, что я ответила репортерам с достоинством и юмором. Но теперь, видя каменное лицо Тони, я поняла, что он прав. Это был его день. Не мой. Я не имела права испортить все. И Тони это знал. И я это знала. Я чувствовала себя глупой маленькой девочкой...

Когда мы уже подъезжали к дворцу, Тони вдруг передернул плечами, словно сбрасывая с них тяжкую ношу, взял меня за руку и улыбнулся. Это была его заразительная улыбка, против которой я никогда не могла устоять. Он улыбнулся так, потому что любит меня и потому что прекрасно понимает мои чувства. А я в тот миг поняла, что десять лет нашей жизни, когда мы вынуждены были делать с оглядкой каждый свой шаг, тщательно обдумывать каждое слово, прежде чем произнести его, остались позади... И тогда я пообещала себе, что больше никому не позволю говорить за меня!