...Едва переступив порог большого кабинета Александра Третьякова в самом центре Киева, услышала приглашение выпить чаю, кофе или чего-то покрепче. При этом г-н Третьяков шутя заверил, что «все без диоксина». Дело в том, что интервью записывалось сразу же после скандальных заявлений еще одного бывшего соратника Президента Давида Жвании о том, что на самом деле никакого отравления Виктора Ющенко не было. Г-н Третьяков так не считает, он уверен, что «нехорошо делать политику на горе человека». Хотя Александр Юрьевич, бывший некогда первым помощником Президента, не скрывает своей обиды на Виктора Андреевича за то, что после необоснованных обвинений Третьякова в коррупции в 2005 году тот не протянул руку помощи своему соратнику. «В свое время, когда меня включали в избирательный список, я пообещал, что не выйду из «Нашей Украины» ни при каких обстоятельствах, и я свое слово сдержал!» — говорит Александр Третьяков.
Бывший первый помощник Президента Виктора Ющенко пришел в политику из серьезного бизнеса и не без оснований говорит о себе, что он «неплохой менеджер и умеет выстраивать структуры». Александр Третьяков не скрывает, что свой первый миллион долларов заработал еще в 1994 году, а до этого был обычным «челноком», стоял на базаре и торговал шампунем и кроссовками. Но, по признанию самого г-на Третьякова, сумел воспользоваться предоставленным ему шансом и вместе со своим другом детства организовал компанию «АТЭК-95», занимавшуюся торговлей нефтью и бензином. Кроме того, Александр Третьяков был акционером «Трансбанка», членом наблюдательного совета «Укрнафты», «Ощадбанка» и «Укртелекома». На вопрос, почему он оставил бизнес, Александр Юрьевич отвечает: «Там я уже достиг всего, что мне было интересно. Азарт исчез. Наверное, пришло время реализовать себя в другом качестве». Даже сегодня, после многочисленных скандалов вокруг его любимой партии, г-н Третьяков говорит, что до сих пор не разочаровался в политике...
«На днях мы с супругой праздновали 17-летие нашей свадьбы»
— Александр Юрьевич, поздравляем вас с рождением долгожданных сыновей-близнецов...
— Спасибо, но я сразу уточню: они не близнецы, а двойняшки. Мальчики абсолютно разные. Слава Богу, все прошло хорошо, и теперь у меня два сына — чудесные веселые дети, все время смеются, улыбаются.
— А почему назвали Егором и Данилом? Это в честь кого-то из родственников?
— Нет, просто эти имена нам с женой понравились. Могу открыть маленькую тайну: когда мы подбирали имена, хотели, чтобы они одинаково звучали и на русском, и на украинском, и на английском.
— Вашей старшей дочери Даше сколько уже лет?
— Четыре с половиной. Кстати, на днях мы с супругой праздновали 17-летие нашей свадьбы. Мы рано поженились, нам обоим тогда было по 21 году. У нас очень долго не было детей. Видимо, на все воля Божья. Даша у нас в 2003-м появилась, и вот почти через пять лет родились еще два сына.
— А как вы познакомились со своей женой?
— Вы же знаете, военные традиционно женятся на выпускницах либо медицинских, либо педагогических вузов. Вот и я, еще будучи курсантом военного училища, познакомился со своей будущей женой прямо на улице. Это было на бульваре Шевченко. Она тогда училась в педагогическом. Правда, сам бы я, наверное, не решился подойти к красивой девушке, поэтому нас познакомил мой товарищ Володя (Владимир Каретко — друг детства г-на Третьякова, а позднее его бизнес-партнер по ряду совместных проектов. — Авт.).
— Как вам удалось сохранить брак в течение стольких лет?
— (Смущенно улыбаясь.) Просто я счастлив в браке. Мы с женой очень хорошо друг друга понимаем. Помню, когда-то в детстве мне родители говорили: «Саша, любовь — штука очень относительная, она приходит и уходит». А мой отчим, когда я уже был в подростковом возрасте, наставлял: «Надо, чтобы у вас с будущей женой и после свадьбы остались хорошие отношения, чтобы вы друг друга понимали». У меня все в жизни так и получилось: мы с женой очень уважительно относимся друг к другу.
— Ваша супруга Алла до рождения детей работала или все-таки была такой себе традиционной женой бизнесмена?
— Она работала, да и сейчас, несмотря на то, что сыновья совсем маленькие, продолжает работать в журнале «Телесити». Ей нравится работа, она получает от нее море удовольствия.
— Для детей, наверное, подобрали няню?
— Да. Жена с утра находится с детьми, а в обед, когда они уже засыпают, Алла уезжает на работу.
— Мне рассказывали, что вы присутствовали при родах. Это правда?
— Я присутствовал при появлении на свет старшей дочери Дарьи. А в этот раз... ну, не совсем присутствовал, потому что во время родов жене делали операцию и нельзя было находиться в операционной. Но я постоянно был рядом! Все время, пока продолжалась операция, стоял под дверью, ждал, пока все пройдет. Молился, чтобы все было хорошо.
— Почему вы с супругой решили во Франции рожать?
— Был некий психологический фактор. У нас ведь и первый ребенок там родился, и все прошло благополучно. Поэтому двойню тоже решили рожать во Франции. А почему в первый раз поехали во Францию? Думаю, чисто по-человечески меня можно понять: если вы столько лет ждете ребенка, то нужно исключать любой риск. И я, как глава семьи, не мог даже допустить, чтобы в этом процессе была хоть доля риска. К слову, мне бы очень хотелось, чтобы каждая украинская женщина рожала на родине и это было бы так же безопасно, как в любой стране Евросоюза.
— Так теперь у ваших детей, получается, французское гражданство? Или они сами смогут выбрать себе гражданство, достигнув 18 лет?
— Во-первых, французы не дают гражданства, как это происходит во многих странах, если ребенок появился на свет на их территории. Гражданство у моих детей украинское. Как только они родились, наше посольство во Франции выдало им украинские документы.
— Вы сыновей уже покрестили?
— Еще нет, но, скорее всего, это свершится в конце июня. Сейчас как раз думаем, где крестить, много ли гостей приглашать. Даже по самым скромным подсчетам человек сорок родственников и близких друзей получается. Одного крестного отца уже выбрали, это будет Эдуард Зейналов. А вот о кандидатуре второго еще думаем.
— Знаю, что вашу дочь Дашу крестили Олег Рыбачук и Катерина Ющенко...
— Ну, по этому поводу было много кривотолков. Знаете, я думаю, что наш выбор пригласить Катерину Михайловну крестной мамой Даши продиктован судьбой. Как я уже говорил, у нас с женой очень долго не было детей. И вот как-то мы с Виктором Андреевичем и Катериной Ющенко были на конференции в Питере (Ющенко тогда еще был лидером оппозиции). Вечером гуляли по городу, и Катерина Михайловна решила зайти в детский магазин. Я остался ждать ее снаружи. А она мне говорит: «Почему ты не заходишь? Пойдем». Я отвечаю: «Мне как-то психологически не очень комфортно». Словом, Катерина Михайловна меня все-таки уговорила зайти в детский магазин и выбрать подарки. Она тогда еще сказала: «Все будет хорошо, вот увидишь, я буду молиться». Вернулись домой в Киев, а через пять дней мы с женой узнали, что у нас будет ребенок. Вот мы и позвали в крестные Катерину Ющенко.
— Вы продолжаете общаться с кумовьями после того, как Виктор Ющенко стал главой государства?
— Да. Конечно, когда встречаемся, говорим не о политике, наоборот, стараемся как-то от нее абстрагироваться. В основном обсуждаем детские темы. У Катерины Михайловны еще не было ни одного праздника, чтобы она не пригласила Дашу и супругу Аллу, будь то день рождения или еще что-то. Да и Олег Рыбачук не забывает свою крестницу.
«У нас с женой позиция такая: нужно, чтобы были хорошие учителя. А в эти модные элитные школы я своих детей точно отдавать не буду»
— Расскажите о старшей дочке — на кого она похожа, какие у нее способности, в кого пошла характером?
— Характером Дарья пошла, в принципе, в меня! (Смеется.) Она очень серьезно подходит ко всему. Например, заходит в комнату и говорит: «Так, сьогоднi усi розмовляють українською». И точно, дома мы «розмовляємо тiльки українською мовою». Еще она может прийти и сказать: «Тато, сьогоднi я — командир в домi, всi повиннi слухати, що я кажу». Причем в садике их точно такому не учат (хохочет). Думаю, что современные дети все сейчас такие, их еще называют дети-«индиго», они очень быстро мыслят. Еще Даша очень любит порядок. Она ходит за мной по пятам по квартире, и если я где-то оставлю вещь, она меня отчитывает: «Тато, це неможливо! Безлад! Треба все прибрати». Ходит, следит, чтобы все ящики стола были задвинуты, готовит с мамой на кухне «снiданок». Сейчас, правда, у нее появилась другая забота — братики. Даша в образе «вчительки», она их «учит» все время. Думаю, что вначале была некая ревность, но потом мы объяснили, что без ее помощи мы просто не справимся с двумя маленькими детками, ее братиками, и она помогает растить их.
— Даша ходит в какой-то элитный садик?
— Она ходит в садик возле нашего дома. У нас с женой позиция такая: нужно, чтобы были хорошие учителя. А в эти модные элитные школы я своих детей точно отдавать не буду. Не хочу, чтобы дети обсуждали, кого на каких машинах в школу привозят, у кого какое количество охранников, у кого папа депутат, а у кого — нет. Главное, чтобы дети были действительно образованными, грамотными.
— Вы были успешным бизнесменом. Каким ветром вас в политику занесло? Говорят, Геннадий Удовенко буквально за ручку привел вас к Виктору Андреевичу?
— Мой отчим был генконсулом Украины в Нью-Йорке, и, естественно, он был хорошо знаком с Удовенко. Да, я этого не скрываю, действительно меня поддерживал Геннадий Удовенко, его семья — старые друзья моих родителей. Однажды, где-то в 1997 году, я попал на Святвечер в Нью-Йорке, в среду украинской диаспоры. И был поражен, ведь там пели колядки, щедривки, подавали традиционные 12 постных блюд, а я до этого ничего такого не знал. Ведь я был городским жителем, таким себе «ребенком асфальта», у меня все бабушки-прабабушки родом из Киева. Все увиденное тогда мне запало в душу. Когда начались парламентские выборы 2002 года, я захотел принять участие в них и вместе с командой Ющенко попытаться изменить страну. Кроме того, большую роль сыграло личное общение с Виктором Андреевичем.
— Многие крупные бизнесмены рано или поздно разочаровываются в политике. Вам знакомо такое ощущение?
— Уверен, что разочаровываются не в политике, а в людях, которые ею занимаются. Можно еще разочароваться стилем ведения политики. Конечно, были и разочарования, было много неправды, клеветы, популизма! Нельзя на этом строить политику.
— Знаю, что вы большой любитель шахмат. Вот когда, например, с Виктором Ющенко в последний раз в шахматы играли?
— Моя любовь к шахматам — это как жизненное кредо, это больше чем просто хобби. Но мы не играем с Президентом в шахматы, как в известном фильме д’Артаньян играл с кардиналом Ришелье. Честно говоря, именно с Виктором Андреевичем давно не играл, но я думаю, что у него времени свободного стало поменьше, чем когда он был кандидатом в президенты. А вообще, я вам скажу, что вся наша жизнь — это игра, все мы играем. Как там поется в известной песне, «ну кто ж тому виной, что я увлекся этою игрой?» (Смеется.)
«Когда я был еще офицером, то по выходным стоял на рынке и торговал, потому что зарплату не платили»
— Раскройте секрет, как выпускник военного училища стал успешным бизнесменом?
— Я уверен, что Бог каждому дает какие-то возможности в жизни. Просто, видимо, нужно эти возможности вовремя распознать, понять, что момент настал, и начать действовать. И уже от интеллекта человека зависит, смог ли он воспользоваться своим шансом. Одно я знаю точно: если ничего не делать, то ничего и не будет. В моем случае, конечно, были встречи с людьми, переговоры, которые интересовали обе стороны, и так далее. Сначала я был младшим партнером по бизнесу, потом старшим. Знаете, когда я был еще офицером, то по выходным стоял на рынке и торговал, потому что зарплату не платили.
— Чем торговали-то?
— Ой! Всем, начиная от шампуня и заканчивая кроссовками. Стоял на Республиканском стадионе. Это был, кажется, 1992 год. А поскольку я уже был женат, то мне было абсолютно все равно, что меня кто-то узнает и будет смеяться надо мной или перестанет уважать. Мне прежде всего хотелось, чтобы моя семья, моя жена жили благополучно. Я не стеснялся того, чем я занимаюсь, будучи, условно говоря, «мажорным мальчиком».
— А высокопоставленный отчим был не против, что вы стоите на базаре?
— Он этого не знал.
— Скажите, карьера кадрового дипломата вас не прельщала?
— В семье велись разговоры о моем поступлении в МГИМО, но параллельно обсуждалась и возможность поступления в военное училище. Меня практически насильно отдали «на перевоспитание» в военное училище. Ведь родители постоянно были в командировках, а я рос в буквальном смысле слова на улице. Это, кстати, в то время была улица Ленина (сегодня — улица Богдана Хмельницкого. — Авт.). Родители мне тогда сказали: «Мы тебе настоятельно рекомендуем пойти в военное училище». Но я нисколько не жалею об этом. Потому что та дисциплина, которая была заложена в училище, остается навсегда.
— Вы помните свои первые серьезные деньги? Что смогли на них купить?
— Это был 1994 год, я заработал свой первый миллион долларов. Вспоминаю в этой связи фразу Рокфеллера: «Я могу рассказать о каждом своем миллионе, кроме первого». Ведь тогда не было четких законов. Страна жила по каким-то законам УССР, по какимто бумагам из налоговой, из Администрации Президента, которые принимались как закон.
Самой большой моей покупкой в то время стала квартира родителям. Но сделана она была в обстановке борьбы поколений, знаете ведь проблему: отцы и дети. Мне хотелось доказать родителям, что вот я смог, купил-таки квартиру большей площади, чем была у нашей семьи. Но брать деньги в «чистом виде» родители не хотели. Пришлось пойти на хитрость: якобы путем обмена им досталась большая квартира. Только через несколько лет родители узнали, что я все-таки доложил тогда немалую сумму. Ну а второй крупной покупкой стала вторая квартира, но уже нам с женой, на улице Артема.
— В ней вы сейчас и живете?
— Нет, я сейчас живу в Конче-Заспе. Причем живу там с начала 2004 года, то есть до президентских выборов, что принципиально важно. Меня всегда возмущает, когда показывают дома политиков, стоимость которых миллионы долларов, а у этого политика в декларации указано 30 тысяч гривен. И при этом налоговая и все фискальные органы ничего не делают! Я не понимаю «смешные» декларации о доходах, которые иногда публикуют далеко не бедные люди. Я же могу процитировать Высоцкого: «Пью, но на свои».
— Вы можете сказать, сколько стоит ваш дом в Конче-Заспе?
— Я покупал землю, а не дом. Тогда, в 2001 году, одна сотка стоила тысячу долларов. У меня 80 соток. Да, я выложил за них 80 тысяч долларов. В моей декларации это указано, причем я покупал как физическое лицо. Сейчас, конечно, цена земли в этом месте выросла в десятки раз. И дом свой строил на физлицо! Продал квартиру и начал строить дом, причем строить с доходов, а не за счет каких-то мифических сумм, которым нет объяснения. Я могу отчитаться за каждую копейку.
— Говорят, у вас еще есть роскошная дача возле села Татаров в Карпатском национальном заповеднике, рядом с домом Виктора Ющенко?
— О даче — полная неправда. В 2004 году я действительно купил почти два гектара в селе Татаров, возле дома Виктора Андреевича. Кстати, эти гектары у меня и в налоговой декларации указаны. Когда я покупал участок, то сказал Виктору Андреевичу: «Я покупаю участок рядом. Если мы проиграем президентские выборы, я построю здесь дом. А если выиграем, то я жить возле президента, с вашего позволения, не хотел бы. Пусть там будет лужайка!» И я сдержал свое слово: мы выиграли выборы, и я не стал в Татарове ничего строить. На моем участке стоит маленький домик размером, наверное, четыре на три метра, которому уже лет 70, в нем жили прежние хозяева.
— В одном из интервью вы сказали, что в одну из избирательных кампаний вы вложили до шести миллионов долларов. Не жалко ли было тратить такие деньги на политику?
— Сумма на самом деле была гораздо больше, но, с вашего позволения, я бы не хотел ее называть. Тратиться «на политику» было не жалко, потому что я вкладывал не в кампанию, а, в первую очередь, в идеологию. И по сей день я убежден, что все, что сделала наша команда для страны, — это правильно, это способствует ее развитию.
— Давайте уточним: вы вкладывали свои деньги или деньги Бориса Березовского?
— С Борисом Березовским я никогда в жизни не встречался! И всего один раз (и то по служебной необходимости) говорил с ним по телефону. Но вы ведь понимаете, что, будучи помощником Президента, я говорил по телефону с тысячами людей, это была часть моей работы. Как, например, сейчас мой помощник разговаривает по телефону с очень многими. Так что все эти разговоры о деньгах Бориса Березовского в «оранжевой революции» — это миф, придуманный самим же Борисом Абрамовичем.
Что же касается меня, то я и дальше готов вкладывать в идеологию. Заметьте, не в конкретные персоналии и не в политику! И ничуть не жалею о потраченных деньгах: ведь мир не придумал лучшей системы управления, чем демократия, а мы ее медленно, но совершенствуем.
— Джордж Сорос как-то рассказывал, что у него одной из самых больших потерь стал один миллиард долларов за день. А у вас какая была наибольшая потеря?
— Вопрос потери — это философский вопрос. Вспомните, Бородинское сражение де-юре было проиграно, а де-факто — выиграно. Я не могу сказать, что у меня были такие потери, как у Сороса. Конечно, были проекты менее доходные, были и более эффективные. Но на ваш вопрос я бы ответил так: главные потери для человека все-таки не материальные. Главное — это смерть близких и разочарование в людях! У меня было и первое, и второе. Так случилось, что своего старшего брата я хоронил в свой день рождения... И это действительно потеря. А что деньги? Это пыль. Люди их придумали просто для удобства расчетов...
«Я по всем колдобинам Винницкой области проездил на своем «Мерседесе» и не скрывал от людей уровень своих доходов»
— Что для вас значит быть обеспеченным и успешным человеком?
— Внешние атрибуты успеха — дорогие машины, часы, яхты и так далее, конечно, имеют какое-то значение. Но только до определенного момента. Потом это становится неинтересно. Хотя успешному человеку быть в туфлях со стоптанными каблуками, в потертом костюме или плохом галстуке как-то не с руки. Немаловажно и то, как заработаны деньги. Я хорошо помню 2002 и 2003 годы, когда предлагали миллионы долларов за предательство! Спасибо, не надо, за предательство денег не берем!
— Вы знаете, как раз бывший президент Всемирного банка позволял себе и стоптанные каблуки, и даже носки с дырками, о чем все узнали благодаря очень хорошей работе телеоператоров...
— (Смеется.) Я общался со многими банкирами, и они себе такого не позволяют. Деньги, конечно, дают человеку определенную степень независимости. И я не утверждаю, что успешный человек, наплевав на условности, может появиться на публике в туфлях со стоптанными каблуками или дешевом галстуке. Но превращаться в Плюшкина, который экономит на всем, хотя при этом дорогие вещи стоят где-то в паутине в подвале, наверное, неправильно. Уровень комфорта зависит все-таки от доходов. Однако я убежден, что и прятать свои доходы неправильно. Помню, на парламентских выборах, когда еще была мажоритарная система, перед избирательным участком многие депутаты пересаживались из «Мерседесов» на убитые «Жигули» и ехали обманывать своего избирателя. То есть их кампания уже начиналась с обмана. Я вот, например, по всем колдобинам Винницкой области проездил на своем «Мерседесе» и не скрывал от людей уровень своих доходов. Зачем? Меня удивляют наши бизнесмены, которые не хотят платить даже 15 процентов налога! Такого нет нигде больше в мире, там платят 60 процентов. Не может же жадность настолько превышать здравый смысл!
— Кстати, о декларациях. Эксперты журнала «Фокус» не называют вас в списках самых богатых людей в Украине. Вам не обидно?
— Представьте себе, не обидно! Тем более они подсчитывают активы, капитализацию предприятий и компаний. Рекомендую им посмотреть мою декларацию о доходах. К тому же пока что экспертам, наверное, сложно оценить мои медиа-активы. Но при этом парадоксально, что у меня в декларации доходов может быть больше, чем, например, у Рината Ахметова. Это неправильно. Понятное дело, что г-н Ахметов гораздо богаче меня.
— Александр Юрьевич, а зачем вам медиа-холдинг, тем более что он убыточен? Или это такой же элемент престижа, как «Бентли» или белоснежные яхты?
— Медиа-холдинг пока (подчеркиваю, пока) действительно убыточен. Но я знаю, что со временем он станет прибыльным. Тем более что его капитализация растет даже не по дням, а по часам. Кроме того, принципиально важно, что я в холдинге акционер как физлицо. То есть холдинг зарегистрирован не на какие-то там оффшорные компании, а на физическое лицо! У нас выплачивается официальная «белая» зарплата, через банк, на карточки, со всеми налогами. И кто знает, как тяжело строить в Украине медиабизнес, тот никогда не скажет, что только медиа-холдинга ему и не хватало для полного счастья (смеется). Сегодня это — один из инструментариев вести политику честно. Знаете, это очень неблагодарная вещь — быть акционером медиа-холдинга. Каждый день мне звонят со всех сторон и спрашивают: «А что ты там написал?» Я отвечаю: «Я не главный редактор. Звоните руководителям изданий, ведь это они формируют редакционную политику».
В то же время мне очень приятно, когда впервые в истории независимой Украины украинскому изданию — журналу «Главред» — президент США в Белом доме дает интервью. Считаю, это очень достойно. Многих наших журналистов приглашают с докладами по вопросам свободы слова в различные международные организации. Для меня это лучшая оценка труда, в том числе и моего. А доходность — вещь относительная: сегодня это инвестиционный проект, а завтра, глядишь, станет доходным. Будет нормальный рекламный рынок — будет реклама, будут доходы.
«Когда я приезжаю домой, родители меня все время спрашивают: «Тебе деньги нужны?»
— У вас еще остались невоплощенными какие-то материальные желания?
— После рождения сыновей материальные желания меня интересуют меньше всего. В первую очередь я думаю: а что я оставлю детям и какими они вырастут? Недавно летели с женой в самолете, а мне вдруг стали разные дурацкие мысли в голову лезть: не дай Бог с нами что-то случится, что будет с малышами? Поэтому сейчас все мои мысли направлены на то, как их воспитать, привить нормальные человеческие ценности, как научить их быть сильными и самостоятельными. Это самое большое беспокойство.
— В одном из интервью вы рассказывали, что купили маме гастроном. Но ведь ваша мама — заслуженный учитель, не логичнее было бы открыть частный лицей?
— Педагогический путь она уже прошла, и, скажу вам, очень достойно. Что касается гастронома, то в первую очередь это не бизнес, а возможность общения мамы с людьми. Ей этого не хватало. Кроме того, маме хотелось показать, что она может реализоваться сама, потому что мы с отчимом ее слегка «подкалывали», мол, ты всех нас учишь жизни, а попробуй сама сделать что-то. Тут мама и говорит: «Хорошо, давайте я вам докажу, что я смогу это сделать». Честно говоря, не знаю, как ее успехи в том гастрономе. Знаю одно: родители себя обеспечивают, могут летать за границу на отдых. А когда я приезжаю домой, они меня все время спрашивают: «Тебе деньги нужны?»
— Родители вообще знают уровень ваших доходов, если они такое спрашивают?
— Может быть, догадываются, но, как любые родители, они откладывают какие-то деньги детям. У меня совершенно нормальные, обыкновенные родители, которые страшно переживают за своих детей, хотят им помочь, которые умом понимают, что, слава Богу, все хорошо, но при этом все равно будут настаивать на своем. А после моих интервью то ли по телевизору, то ли в прессе звонит мама: «Вот это ты хорошо сказал, а вот здесь тебе нужно было бы вот так сказать». Особенно они переживали в 2005 году, когда меня обвиняли в коррупции и сделали из меня просто монстра какого-то. Я родителям тогда даже запретил включать интернет и смотреть телевизор.
— Вы говорили, что после событий 2005 года у вас было два микроинсульта. Как вы после них восстанавливались?
— Обычно, когда приходишь к врачу, он говорит: вам не надо нервничать, вам надо вести здоровый образ жизни. Так было и в той ситуации. Врач сидит, о чем-то рассуждает, а я говорю: «Доктор, я с вами во всем согласен, теперь скажите, как это реально воплотить в жизнь?» Если ты работаешь полноценно, значит, ты будешь переживать. Невозможно с душой относиться к работе и делать ее качественно, не переживая за то, что ты делаешь. Или тогда нужно отойти в сторону, уйти, например, из политики, сесть с удочкой, и тогда останется только одно переживание: клюет не клюет... (Смеется.) Но так не бывает! Нет человека, который ни за что не переживает.
— Вы умеете отдыхать? Как насчет посидеть с той же удочкой?
— В субботу и воскресенье я стараюсь быть дома. Иногда могу сходить с женой на концерт. Когда находишься дома, то это, знаете, как некий островок безопасности, когда не нужно задумываться над каждым словом, над каждым жестом, когда знаешь, что здесь точно никто не предаст, не поступит по отношению к тебе плохо. Поэтому все свободное время провожу в кругу семьи, детей и жены. Это самый лучший отдых. Читаю книжки с Дашей, играю с сыновьями. Хотя охоту и рыбалку я люблю. Поскольку мы живем в Конче-Заспе, можем переехать через Днепр на противоположную сторону, побросать удочки. Там, правда, ничего не клюет, но сам процесс очень успокаивает. Особенно когда ребенок сам держит удочку, просит меня в чем-то помочь, это очень отвлекает от проблем.
— Знаю, что вы большой любитель заграничных путешествий. Ведь на выходные можно и в Монако слетать?
— Действительно, я люблю отдыхать за границей. Был там огромное количество раз.
— А недвижимость за границей у вас есть?
— Пока нет. Но не исключаю, что будет. Не вижу в этом ничего плохого, если все сделано в рамках закона, с разрешением Нацбанка на вывоз валюты, если уплачены все налоги, а не через оффшорные компании. Посмотрите, сейчас уже в Европе ничего нельзя купить через оффшор. Я, кстати, планирую внести законопроект о запрете оффшорным компаниям вести хозяйственную деятельность в Украине. Да и в декларации, считаю, нужно ввести пункт, где бы указывались расходы, а не только доходы. Причем нужно будет не просто заполнить циферки, а к этой декларации должны прилагаться все договоры и информация об источнике доходов, который должен проверяться. И я буду добиваться принятия такого закона.
— Вы как-то рассказывали, что живете на проценты от вкладов в «Ощадбанке». В связи с таким резким обвалом доллара позвольте полюбопытствовать, в каких валютах у вас сбережения?
— Я и вам скажу, и всем советую держать деньги в трех видах валют: в гривнях, в долларах и в евро. Поверьте, невозможно определить, что будет с долларом или евро через какое-то время. Ни в коем случае не нужно бежать сдавать доллары, когда кто-то там его слегка пошатнул. И уж совершенно точно не нужно держать деньги в тумбочке!
— Говорят, что у вас есть собака редкой породы шитцу и говорящий попугай?
— О, у меня потрясающая собака! Филя — «огромный», шестикилограммовый, добрейший пес. Приходишь домой — встречает, хвостом виляет, и сразу становится тепло на душе. Я его называю — собака-настроение. Моя жена раньше страшно боялась собак. А когда мои друзья подарили нам Филю, он полностью умещался на ладошке жены. И, несмотря на это, супруга боялась ему даже палец в рот засунуть, все говорила: «А вдруг укусит?» А попугая нашего зовут Прохор. Это бурохвостый жако, уникальная, умная птица. У него самая большая эмоция выражается в приветствии: когда прихожу домой, он меня встречает криком: «З Новим роком!» Плохих слов попугай не знает, потому что у нас дома не ругаются (смеется). Одно время, в 2004 году, когда был постоянно включен телевизор, попугай очень хорошо знал лексику Майдана, но постепенно все забывает. Попугаю простительно...
