Полковник в отставке Александр Пантелеймонович Святогоров не дожил до своего 95-летия менее полугода. Выглядел он еще моложаво, был довольно бодр. Как рассказал «СОБЫТИЯМ» начальник пресс-службы Службы внешней разведки Украины Александр Скрипник, который весной видел Святогорова последним из журналистов, ветеран планировал в День Победы встретиться с боевыми товарищами. Но приболел, стал сдавать. И, наверное, слишком тяжелым грузом оказались воспоминания, которые наваливаются на старых солдат в день начала войны 22 июня. Именно в этот день душа фронтовика ушла «в поля за Вислой темной», где много лет назад остались лежать многие из его друзей.
Воспоминаниями о майоре Зориче «СОБЫТИЯ» попросили поделиться сына разведчика Леонида Святогорова — старшего научного сотрудника Института кибернетики НАН Украины, в котором долгие годы после увольнения из разведки работал заместителем директора по вопросам безопасности и его отец.
«Герой Украины Евгений Березняк — майор Вихрь — предложил, чтобы 90-летнему Святогорову тоже дали Героя. «Не время...» — ответили ему чиновники»
— Леонид Александрович! Ваш отец был награжден несколькими боевыми советскими и иностранными орденами, но не высшими. Не кажется ли вам это несправедливостью? Вы говорили когда-нибудь об этом с отцом?
— Папа был очень скромным человеком, говорить о наградах не любил. В его судьбе случались ситуации, когда высшей наградой является жизнь или честь.
Изредка нам с братом удавалось немного разговорить отца. Он рассказал однажды, что в конце войны командование представило его к званию Героя Советского Союза. Сталин просмотрел списки и сказал: «Уж больно много украинцев...» Героем отец так и не стал...
— Но разве Святогоров — не русская фамилия?
— Нет, мы — украинцы, отец родом из Харькова. Фамилия деда была Святыгора. Потом какой-то писарь исправил...
Так вот о наградах. Когда в 90-е годы звание Героя Украины присвоили Евгению Березняку — майору Вихрю, который вместе со своей разведгруппой в конце войны спас от уничтожения польский город Краков, Евгений Степанович предложил присвоить такое же звание и майору Зоричу — Святогорову. Ему сначала сказали: «Подождите, решим». Потом, уже после «оранжевой» революции, — «Подождите, не время». А человеку-то уже 90 лет!..
— Ну не до того, видно, было нашей власти. Она, наверное, и не помнит песню «С чего начинается Родина», впервые прозвучавшую в фильме «Щит и меч». А с чего начиналась Родина для будущего разведчика Святогорова?
— Отец вырос в рабочей семье. В юности окончил шамотный техникум. Шамот — это специальный огнеупорный кирпич, которым внутри обкладывают — футеруют — доменные печи и мартены. Работал на заводе огнеупоров комбината «Запорожсталь» на инженерных должностях. Даже начальником цеха был. Однажды придумал техническое новшество, благодаря которому работу четверых рабочих на конвейере смогла выполнять одна работница. Стал стахановцем, передовиком производства.
Он был спортивным парнем, но не богатырем: рост средний, 175— 176 сантиметров, размер обуви — 42-й. Обладал прекрасной реакцией, чувством юмора.
— В 1937-м многие инженеры попали в жернова сталинских репрессий...
— Отец чуть не попал в них еще раньше. В 1934 году однажды вечером в общежитии заводские парни — обитатели комнаты, в которой жил и отец, подвыпив, бросали хлебные шарики в висящий на стене портрет Сталина. Они расстроились, что партком предприятия заставлял поголовно всех — коммунистов и беспартийных — зубрить брошюру с десятью заповедями вождя. На следующий день ребят забрали, их судьба так и не известна. К счастью, отца в тот вечер в комнате не было: за день до этого только что поженившиеся отец и мама переехали жить к родителям моей матери. Папа часто шутил: «Мамочка спасла меня. Не полюби я ее, неизвестно где был бы...»
«Не получив приказа отступить, чекисты приготовились умереть в бою...»
— Как ваши родители познакомились?
— Мамин отец приехал с семьей из села на строительство Днепрогэса. Узнав, что папа ухаживает за мамой, дедушка вначале смотрел на отца косо: считал слишком молодым и несерьезным. Зато потом они подружились. И когда после войны дедушка вернулся в село, а я там жил подолгу, самым большим праздником для нас являлись нечастые папины приезды.
А в «органы» папа попал так. Международное положение страны в 30-е годы было непростым, иностранные разведки действительно вели подрывную работу. И враги зачастую мерещились кое-кому и там, где их не было. Когда власть увидела, что наломала дров с репрессиями, во главе НКВД поставили Берию в надежде на восстановление законности.
Возможно, отца пригласили на работу в органы не только потому, что он по тем временам был грамотным, неплохо образованным человеком. Как-то НКВД арестовало рабочего с «Запорожстали», простого сельского мужика по фамилии Мельничук. Папа хорошо знал его как честного, порядочного человека. В следственном изоляторе Мельничука избили до такой степени, что, когда следователь спрашивал, является ли арестованный агентом иностранной разведки, он послушно говорил: «Так-так, оцiєї...» Он, бедный, не мог вспомнить, чего от него хотят. «Японской», — подсказывал следователь, и мужчина, ранее, наверное, даже не знавший этого слова, обрадованно соглашался, думая, что наконец-то его расстреляют, но хоть муки кончатся. Папу вызвали на допрос как свидетеля. Следователь требовал от Святогорова подтверждения, что Мельничук — враг народа. Отец отказался клеветать на невиновного. Хотя за это и его могли причислить к врагам. Мельничука отпустили. А Святогорова, наверное, взяли на заметку: мужик не трус, такие в органах нужны.
Когда началась война, сотрудники госбезопасности ловили вражеских диверсантов и парашютистов, готовили к подрыву промышленное оборудование, которое невозможно было эвакуировать. Был, папа рассказывал, жуткий момент. Из Запорожья выехали на восток предприятия и организации. Ушли войска. А городскому управлению НКВД приказа эвакуироваться не поступило! И чекисты, а их там около сотни человек осталось, две винтовки на всех, остальное оружие — револьверы, заложили окна мешками с песком и приготовились принять последний бой.
Но фашисты почему-то не спешили входить в город. В Запорожье начали возвращаться войска и даже некоторые гражданские организации. Оборона города продолжилась.
Кроме диверсантов, чекисты нередко ловили мародеров. Однажды, рассказывал папа, они задержали заведующего сберкассой, который забрал на работе мешки с деньгами и хотел скрыться.
Потом отец и его коллеги передислоцировались в Полтаву, затем — под Харьков. Здесь перед ними была поставлена новая задача — организация диверсионно-разведывательных групп на территории, занятой противником. Одновременно чекисты минировали важнейшие здания, предприятия, мосты.
«С разрешения начальства отец рассказал несколько эпизодов своей боевой биографии автору сценария фильма «Подвиг разведчика»
— Одним из таких важнейших объектов Харькова был особняк, в котором до войны жил первый секретарь ЦК КП(б) Украины Никита Хрущев, — продолжает Леонид Святогоров. — Этот особняк в народе называли «Домом Хрущева». В нем — добротном красивом здании со всеми удобствами — после ухода из города Красной Армии наверняка должен был поселиться какой-нибудь фашистский бонза. После того как буквально в первые дни оккупации Киева неожиданно взлетели на воздух многие жилые здания, гостиницы, кинотеатры, рестораны, немцы, войдя в Харьков, понимали, что и этот дом красные могут заминировать. Саперы внимательно обследовали его и в подвале в куче угля нашли мину. Разумеется, обезвредили.
«Дом Хрущева» облюбовал военный комендант Харькова генерал Георг фон Браун — двоюродный брат знаменитого конструктора ракет ФАУ-1 и ФАУ-2 Вернера фон Брауна, будущего основоположника ракетно-космической отрасли США. Но через некоторое время город содрогнулся от страшного взрыва. На месте дома зияла огромная воронка. Фашистский генерал и около двух десятков старших офицеров погибли.
Оказывается, немецкие саперы нашли лишь так называемую «блесну». А на глубине трех метров была закопана вторая мина — 500-килограммовая фугасная авиабомба. Агенты Святогорова изучили график работы и отдыха фон Брауна. В нужный момент сообщили отцу, тот — создателю мины, известному специалисту минно-подрывного дела полковнику Илье Старинову, которого называли советским радиодиверсантом номер один. Находившийся в Воронеже Старинов привел в действие радиопередатчик, который послал в Харьков мощный электромагнитный импульс. По его команде сработало взрывное устройство... Подобным образом радиоминами Старинова были взорваны центр Киева и объекты в других городах.
— Как Александр Пантелеймонович относился к первому послевоенному фильму «Подвиг разведчика»?
— Я его смотрел раз пятнадцать. После войны папа привез из Словакии киноаппарат (он и сейчас у нас есть) и раздобыл эту киноленту. Мы дома вешали простыню на стенку и крутили фильмы. К нам приходили друзья, соседи. Ни я, ни они не догадывались (папа рассказал лишь спустя годы), что некоторые эпизоды, блестяще сыгранные артистом Павлом Кадочниковым, — это эпизоды боевой биографии отца. С разрешения начальства он рассказал их автору сценария. В частности, в основе эпизодов, связанных с похищением фашистского генерала Кюна, лежат организованные Святогоровым операции по похищению на территории Польши личного представителя руководителя германской разведки адмирала Канариса, опытного разведчика Вальтера Файленгауэра, а затем на территории Словакии — немецкого полковника Курта Гартмана.
Да что там полковник! Отец со своими товарищами собирался похитить в Братиславе самого Тисо — президента Словакии, марионетку Гитлера. Но, как с юмором говорил папа, перестарались. Создали для подстраховки две группы захвата, и они... помешали друг другу. Тисо, почуяв опасность, удрал в Германию.
Между прочим, первое покушение на Тисо советская разведка совершила еще осенью 1941 года в Киеве, взорвав Успенский собор, который словацкий диктатор намеревался посетить. Но он почему-то приехал на два часа раньше, и это его спасло. После войны фашистского пособника, депортировавшего в Польшу для уничтожения 70 тысяч словацких евреев и совершившего другие преступления, поймали, судили и приговорили к повешению.
А Святогоров и его товарищи по интернациональному партизанскому отряду «Заграничные» доставили фашистам в Словакии столько неприятностей, что за голову отца комендант города Злате Моравце пообещал 500 тысяч крон. Это целое состояние!
«Со Станиславом Любшиным отец встречался в Киеве и очень тепло отзывался об этом артисте»
— После войны папа работал в Чехословакии — был вице-консулом Генконсульства СССР в Братиславе. Как-то понадобилось добыть секретные шифры одной из иностранных разведок. И вот папин агент — красивая словацкая девушка — пригласила в особняк своих родителей, якобы уехавших на несколько дней в другой город, секретаря дипломатической миссии одного из западных государств и провела с ним бурную ночь. Все это фиксировалось скрытой кинокамерой и впоследствии, как рассказывал отец, не без удовольствия просматривалось советскими разведчиками. Женщина накачала западного дипломата коньяком, довела до полного изнеможения. Когда любовник уснул, тихонько вытащила из кармана его одежды связку ключей и отдала нашим агентам. Те быстренько проникли в помещение миссии (ее охранник был человеком чехословацкой контрразведки), извлекли, сфотографировали и вернули на место книжечки с шифрами и кодами, затем отдали ключи любовнице. И когда дипломат проснулся, ключи уже снова находились в кармане пиджака, а счастливая женщина несла ему в постель дымящийся кофе. Он, наивный, думал, что дама без ума от него как от мужчины. А чешская разведка больше двух лет пользовалась украденными шифрами и успешно овладела некоторыми секретами западных спецслужб.
— Западные разведки, небось, тоже активно использовали в своих целях женские чары, против которых мог устоять разве что советский разведчик Йоганн Вайс (главный герой фильма «Щит и меч». — Ред.)...
— Да, «Щит и меч» — хороший фильм. Помню, в 1940 году — мне тогда было шесть лет — папа пришел домой в военной форме. На правом рукаве серого френча я увидел нашивку с эмблемой в виде щита и меча. Не знаю, кто предложил такое название картины. Но отец считал его очень удачным. Конечно, картина была немножко наивна: советская разведка в тылу у немцев делает что хочет. Это было не совсем так. Но в деле воспитания у молодежи патриотизма фильм «Щит и меч» сыграл большую роль.
Отцу понравилась игра молодого Станислава Любшина. Они встречались в Киеве. К сожалению, я на этих встречах не присутствовал. Но папа очень тепло отзывался об артисте.
В основу фильма была положена реальная история. В 1943—1944 годах на освобожденной территории Украины наша контрразведка поймала нескольких заброшенных лазутчиков, которые сознались, что прошли подготовку в германской разведшколе под Люблином. Для ее ликвидации в конце июля сорок четвертого в действовавший на территории Люблинского воеводства партизанский отряд были заброшены руководитель разведывательно-диверсионной группы Александр Святогоров и его помощник капитан Анатолий Коваленко. Они готовили наших разведчиков: сочиняли им легенды, снабжали документами, внедряли во вражеские службы. Обнаружив однажды утечку информации, из-за чего начались неприятности, Святогоров разоблачил засланного в партизанский отряд имени Железняка агента гестапо — украинца Ивана Макарука. Но не расстрелял, как часто делали с предателями и лазутчиками. Пообщавшись, понял, что человек заблуждался. И перевербовал его. Тот поставлял фашистам хорошо составленную отцом дезинформацию. А нашим — бесценные сведения о противнике.
Во вражескую разведшколу удалось внедрить наших людей. Через некоторое время они не только сообщили массу нужной информации, но и раздобыли уникальную групповую фотографию курсантов и преподавателей разведшколы, где в центре снимка восседал шеф Люблинского гестапо штурмбанфюрер Аккардт. Это фото впоследствии помогло опознать многих засланных в Союз агентов.
Самому отцу внедряться не разрешили — он был руководителем операции. Но папа несколько раз в немецкой форме появлялся в Люблине. А когда в разведшколу в очередной раз прибыл Аккардт, Святогоров и его товарищи провели боевую операцию: напали всем отрядом на школу, почти всех курсантов и преподавателей перестреляли, захватили документацию и нескольких инструкторов, помещения взорвали. Увы, шефу гестапо Аккардту тогда удалось унести ноги.
В свою очередь, за майором Зоричем охотилось гестапо. Особенно теперь, после разгрома разведшколы, он был для Аккардта чем-то вроде красной тряпки, которой дразнят быка.
И вот в один прекрасный день к Аккардту пришел его агент — перевербованный Иван Макарук — и сообщил, что, поскольку основные силы партизанского отряда отправляются на задание, есть возможность захватить лесную базу и штаб отряда вместе с майором Зоричем. Шеф гестапо клюнул на эту дезинформацию. Колонна грузовиков с солдатами и офицерами прибыла в партизанский лагерь. И попала под ураганный огонь партизанских пулеметов и автоматов. В устроенной Зоричем западне был ликвидирован весь состав Люблинского гестапо во главе со штурмбанфюрером Аккардтом. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер был в бешенстве. Полетели многие головы.
— В вашем рассказе упоминалась абверовская операция «Сатурн», одного из организаторов которой захватил ваш отец. Она имеет отношение к кинотрилогии о разведчиках — «Сатурн» почти не виден», «Путь в «Сатурн», «Конец «Сатурна»?
— Самое непосредственное. Папа был консультантом создателей этого фильма. Он рассказал им, как работала — все та же люблинская — школа Абвера, как в нее внедрялись наши агенты, каким проверкам их подвергали. И в адрес этого фильма я не могу бросить упрек, что там что-то приукрашено.
«Отец говорил, что всю правду о Николае Кузнецове общественность узнает не скоро...»
— А к созданию сериала «Семнадцать мгновений весны» Святогорова привлекали?
— Автор сценария Юлиан Семенов обращался к отцу за консультациями, но официальным консультантом этого фильма папа не был. К тому времени во вкус этого дела вошли генералы, решившие, что у них больше прав консультировать киношников.
— Давайте вернемся в годы войны. В одном ведомстве вместе со Святогоровым служили и воевали такие известные разведчики, как Дмитрий Медведев и Николай Кузнецов. Вашему отцу не довелось пересекаться с ними?
— К сожалению, нет. Медведев и Кузнецов служили в Москве и готовились к заброске в леса под Ровно. Отца же забрасывали в Польшу из Киева, по линии наркомата госбезопасности Украины. И это было уже после того, как Кузнецов пропал без вести. Ведь о том, что он героически погиб, стало известно лишь после войны. Отец говорил, что всю правду о Николае Кузнецове в силу определенных обстоятельств общественность узнает еще не скоро.
В Польше одной из главнейших задач разведчика Святогорова было разыскать и ликвидировать гауляйтера Восточной Пруссии и рейхскомиссара Украины Эриха Коха, то есть продолжить дело, начатое Николаем Кузнецовым в Ровно. Причем отец рассказывал, что обычно им вручали задание, отпечатанное на машинке. На этот раз оно было написано от руки — то есть было настолько сверхсекретным, что даже проверенную машинистку НКГБ (народного комиссариата госбезопасности. — Авт.) Украины решили в него не посвящать.
— Как известно, весной 1943 года Кузнецов, он же обер-лейтенант Пауль Зиберт, явился на аудиенцию в кабинет к гауляйтеру Коху и был готов пожертвовать своей жизнью, чтобы застрелить этого важного фашиста. Но вдруг Кох намекнул, что фюрер готовит летнее наступление под Курском, и планы советского разведчика срочно поменялись: надо было сообщить эту важнейшую информацию нашим...
— Да, вполне возможно, что Коху тогда спасла жизнь его болтливость. Когда наши освободили Киев и Эрих Кох перебрался в Восточную Пруссию, охота на него не прекращалась. Оттуда он должен был приехать в Краков, в резиденцию гауляйтера Польши Ганса Франка.
— Чем же был страшен Кох, что ради его убийства были готовы рисковать жизнью Кузнецов, а затем и Святогоров?
— О, это действительно был страшный человек. За жестокость по отношению не только к населению оккупированных территорий, но даже к своим подчиненным некоторые товарищи по нацистской партии называли Коха «вторым Сталиным».
Так вот, отец заслал в замок Вавель, где ждали Коха, своего разведчика — польского ксендза. Вскоре он стал там своим человеком. Дал нашим подробнейшую схему замка, комнат, в которых должен был расположиться Кох.
К сожалению, не обошлось без предательства одного из агентов, которого наши потом ликвидировали. Но операцию пришлось срочно сворачивать, чтобы не потерять людей.
В конце войны Коха поймали. На суде он симулировал сумасшествие — знал, что умалишенных не казнят. Отбывая пожизненное заключение в польской тюрьме, вдруг заявил, что это он вывез в Восточную Пруссию из-под Ленинграда знаменитую Янтарную комнату и готов указать, где спрятаны сокровища, в обмен на свободу. Отец говорил, что никакой реакции со стороны польских властей не последовало. Советское руководство тоже загадочно молчало и почему-то не потребовало у поляков выдачи преступника, совершившего столько злодеяний на Украине. Да и судьба Янтарной комнаты должна была заинтересовать Москву.
Папа не исключал следующие варианты. Возможно, польские власти знали, что под видом Эриха Коха отбывает наказание его двойник, из которого ничего не выжмешь. Или он — настоящий Кох, всю информацию слил полякам, и они скрыли ее от советских властей.
А Кох умер в тюрьме в 1959 году в возрасте 62 лет якобы естественной смертью.
«Из затеи завербовать Ивана Багряного ничего не вышло. Папа уважал принципиальных людей»
— После войны Александр Святогоров принимал участие в подготовке покушения на другую известную историческую личность — бывшего председателя Временного правительства России, свергнутого осенью 1917 года большевиками, Александра Керенского...
— После войны в Мюнхене обосновались все важнейшие эмигрантские антисоветские центры. Где-то году в 1951-м туда приехал и Керенский, который хотел объединить все эти партии и организации в единый так называемый Антибольшевистский блок народов — АБН. Керенский собрал представителей, но объединения не получилось — они все перессорились. Особенно резкий отпор ему дали украинские националисты. Поскольку миссия Керенского провалилась и он сам оказался никому не нужным, вопрос о его ликвидации отпал.
— Разрешите вопрос на щекотливую тему: Святогоров и украинские националисты. Некоторые издания называют Александра Пантелеймоновича чуть ли не непосредственным руководителем операций по убийствам известных деятелей украинского националистического движения Льва Ребета и Степана Бандеры. Якобы агент КГБ Святогоров в середине 50-х годов открыл в Мюнхене украинский ресторан, куда часто наведывались члены ОУН-УПА, и якобы под его непосредственным контролем действовал сотрудник КГБ Богдан Сташинский — будущий убийца Ребета и Бандеры.
— В 1944 году в Польше в партизанский отряд, в котором базировалась разведгруппа отца, стали проситься бойцы дивизии СС «Галичина», разгромленной советскими войсками под Бродами. Отец со своим помощником Анатолием Коваленко отобрал из них несколько наиболее пригодных ребят, и они успешно работали, продолжая выдавать себя за воинов этой дивизии. Святогоров, кстати, ездил в Люблин тоже в форме унтер-офицера дивизии СС «Галичина». А в 1950-е с националистами отец почти не работал. Это была прерогатива контрразведки. Хотя однажды получил задание завербовать жившего в Германии известного писателя Ивана Багряного. У него на Украине остались жена и сын, по которым он крепко тосковал. Наши органы им всячески помогали, надеясь, что писатель будет работать на нас. Сотрудники КГБ взяли у его родных письмо и передали ему через давнего друга писателя — нашего агента по кличке Доля, приехавшего с Украины. Доля встретился с Багряным, уговаривал, чтобы тот согласился помогать нашей стране. А за это Советский Союз берется вылечить его от туберкулеза, хорошо обеспечить его семью. «Дмитро, — ответил Багряный, — я ж тут голова Української народної ради... Ти їдь у Союз (видавати я тебе не буду) i передай, що їхню пропозицiю я прийняти не можу!»
Была еще одна попытка завербовать Багряного, но из этой затеи так ничего и не вышло. Папа уважал принципиальных людей.
По поводу убийства Бандеры... Думаю, что авторы статей, утверждающих, что Святогоров — непосредственный организатор убийства Бандеры, не правы. Отец к этому убийству вообще не причастен. Сташинский не был его агентом. Иначе после побега Сташинского на Запад папа сел бы в тюрьму за то, что допустил такое ЧП с подчиненным.
После исчезновения Сташинского работа всей советской резидентуры в Германии была подвергнута существенной перетряске. Многих наших разведчиков, в том числе и отца, отозвали в Союз.
Папа рассказывал, что к тому времени органами безопасности начали руководить непрофессионалы вроде Шелепина и Семичастного — выдвиженцы из комсомола, которым было все равно чем командовать — цементным заводом или спецслужбой. Они ничего не смыслили даже в азах разведки и контрразведки. Из-за непрофессионализма политиков в конце концов рухнула и великая страна...
