Сегодня имя режиссера Киностудии имени Александра Довженко Евгения Шерстобитова, на картинах которого — «Сказка о Мальчише-Кибальчише», «Акваланги на дне», «В тридевятом царстве...», «Туманность Андромеды» — выросло не одно поколение, незаслуженно забыто. В этом году Евгению Фирсовичу исполнилось 80 лет. А 45 лет назад он снял на Киностудии Довженко свой первый фильм — «Юнга со шхуны «Колумб».
«Фильмы о Гарри Поттере принципиально не смотрю»
— Что у вас с рукой, Евгений Фирсович? Еще в сентябре на праздновании 80-летия Киностудии Довженко были без повязки...
— Да вот, за пару недель до празднования упал и повредил ключицу. Знаете, как в мои годы кости заживают? Но не прийти на юбилей я не мог — что ни говори, а годы, которые я здесь проработал, считаю лучшими в моей жизни.
— Скучаете по тому времени, когда на ваши фильмы дети с уроков убегали?
— Я горжусь тем временем. Помню, удивлялся, почему в кинотеатрах мои картины показывали в девять часов вечера. «Это же детские фильмы!» — говорил я администратору кинотеатра, на что слышал ответ: «Днем их смотрят дети, а по вечерам — полный зал взрослых!» А скучно мне оттого, что сейчас не снимают кино для детей.
— Почему? Снимают. Только не у нас.
— Если вы о Гарри Поттере, то я фильмы о нем принципиально не смотрю. Не потому, что я против коммерческих картин — кино так и надо снимать, чтобы зритель на них ходил. Просто сегодня детям нужны другие фильмы. Вот если бы кто-то снял трюковую комедию типа «Приключений Шурика», такой фильм, поверьте моему слову, имел бы больший успех, чем о Гарри Поттере. Я бы и сам снимал, даже два готовых сценария лежат, но, когда еще позволяло здоровье, денег на кино государство уже не давало. Даже два своих последних фильма я снял на частной киностудии.
— Насколько известно, вы переехали в Киев из Москвы, хотя там у вас была работа. Почему?
— В 1962 году, когда после окончания ВГИКа я приехал в Киев, было начало расцвета советского кинематографа, и я, везунчик, попал в струю. Еще учась в институте, я уже искал возможность реализоваться как режиссер: мою курсовую работу по мотивам стихотворения Маршака «Ищут пожарные, ищет милиция» сразу же показали по телевизору, и мой учитель Михаил Ромм очень меня хвалил. Но судьба сначала забросила меня на телевидение в отдел по производству фильмов, где вместо кино я снимал концертные программы, в то время как некоторые мои однокурсники уже к тому времени успели стать гениями. Я имею в виду Василия Шукшина и Андрея Тарковского. С Андреем, которого, кстати, все считали самым мощным интеллектуалом на нашем курсе, я дружил. Вместе мы сняли пять фильмов.
— ?!
— Мысленно, конечно. Гуляя по Москве или катаясь на трамваях, мы придумывали сценарии к фильмам, спорили о том, как лучше снять ту или иную сцену. Так вот, когда я рассказал своему преподавателю Михаилу Ромму, что мне не дают возможности снимать кино, он ходатайствовал за меня перед руководством телеобъединения. Я сохранил это письмо для истории, хотя оно мне и не помогло, а выручил меня Юрий Чулюкин (режиссер знаменитых картин «Девчата» и «Неподдающиеся». — Авт.), с которым я учился во ВГИКе. Он был старше меня на два курса, но, как и я, увлекался детским кинематографом, мечтал экранизировать произведения Аркадия Гайдара и к тому же писал сценарии для детских фильмов. Однажды он мне позвонил: «Женя! Ты еще не передумал снимать кино? Я написал сценарий детского фильма, но снимать времени у меня нет. Ты поедешь в Киев?» Что я мог ответить? Конечно, я согласился. Через месяц по приглашению киевской киностудии я прилетел снимать приключенческий фильм «Юнга со шхуны «Колумб». Взял с собой небольшой чемоданчик (думал ведь, что ненадолго приехал) и... остался в Киеве на 45 лет.
— С каким чувством уезжали из Москвы?
— О киевской киностудии я знал только то, что Пырьев снял здесь «Богатую невесту», Савченко — «Богдана Хмельницкого», а Френкель — моего любимого «Тома Сойера». Больше хороших картин не было. Да и откуда им было взяться, если даже «Мосфильм» до 1962 года выпускал всего 15—20 фильмов в год и то в основном революционных? Мне же поручили снимать приключенческую ленту, поэтому, конечно, я немного волновался. Но, когда приехал на киностудию и познакомился со съемочной группой, страх как рукой сняло. Правда, не все на киностудии сразу захотели со мной работать. «Познакомьтесь со своим ассистентом», — сказал мне директор, представляя молодую женщину необыкновенной красоты. Она как раз закончила работу над двумя фильмами Сергея Параджанова и очень хотела пойти в отпуск, а я своим приездом ей все планы поломал. И что мне оставалось делать, чтобы загладить перед ней свою вину? Только жениться! (Смеется.) И вот с Жемой Степановной мы вместе уже 45 лет. Она не только помогала мне снимать фильмы и подбирать актеров, но и сама снималась в моих картинах. Правда, из-за этого сын так много проводил времени на съемочной площадке, что в конце концов решил связать свою профессию с... математикой.
«Тимуру Гайдару мой «Мальчиш-Кибальчиш» сначала не понравился»
— Вы снимали в основном детские и приключенческие ленты. Откуда такая любовь к этим жанрам?
— Я сам вырос на захватывающих военно-революционных картинах «Чапаев», «Гуля Королева», «Белеет парус одинокий», воодушевлялся ими. В молодости я перечитал всего Гайдара, считая его выдающейся личностью...
— А его внука Егора Гайдара в одном из своих интервью вы назвали самым главным Плохишом в стране...
— Разве мог Аркадий Гайдар представить, что его собственный внук сделает все, чтобы перечеркнуть подвиг деда? Когда Егора поставили у власти (в 1991—1992 годах Егор Гайдар занимал должности министра финансов и заместителя председателя правительства РФ. — Авт.), наступило как раз то время, которого очень долго ждали «плохиши» всей страны: люди освободили себя от ответственности за свои дела. Жаль, что Тимур не смог передать своему сыну то хорошее, чему он научился у отца.
А в 1963 году, когда я взялся экранизировать «Сказку о Мальчише-Кибальчише», Гайдар и его сын еще были героями времени. Тимуру, с которым, кстати, я был знаком, моя сказка сначала не понравилась. Он вообще был против того, чтобы экранизировать «Мальчиша». Незадолго до этого Центральный детский театр в Москве сделал о Мальчише-Кибальчише спектакль и пригласил на премьеру Тимура Гайдара. Тот не пришел. Правда, мою премьеру Тимур все же посетил, но высказаться резко по поводу фильма не осмелился. По реакции зрителей он видел, что я попал в самую точку.
— Актеров для фильма сами подбирали?
— На роль Кибальчиша пригласили Сережу Остапенко, который до этого сыграл пионера Альку в фильме «Военная тайна» (тоже по Аркадию Гайдару), а Плохишом стал Сережа Тихонов, блеснувший в роли Вождя краснокожих в картине Леонида Гайдая. Я видел, как проходили съемки с Тихоновым, и сказал тогда своему помощнику: «Лучшего Плохиша нам не найти». Да и не надо быть режиссером, чтобы увидеть, каким редким актерским даром обладал этот ребенок.
Сергей Мартинсон, тоже сыгравший в «Мальчише-Кибальчише» одну из главных ролей, сначала ни за что не соглашался сниматься. Как я его ни уговаривал — нет, говорит, и все. Тогда я решил познакомить его с Сережей Тихоновым. Съемочная группа в этом мальчике души не чаяла, такой был заводила. И ужасный сладкоежка: между дублями умудрялся умять весь наш запас сладкого — «целую бочку варенья да целую корзину печенья»! И Сергей Мартинсон, величайшая на то время звезда экрана, тоже его полюбил и потому согласился на роль. «Просто удивительно! С этим мальчиком у нас любая сцена с первого дубля получается», — говорил он и радовался, как ребенок.
— Читала, что Сережа Тихонов погиб при загадочных обстоятельствах...
— К моему большому сожалению, судьба этого мальчика сложилась трагически. После «Мальчиша-Кибальчиша» популярность у всех детей-актеров была огромная, письма от поклонников приходили мешками, но не все ребята оказались к этому готовы. О Сереже Тихонове слышал, что он попал в дурную компанию и в очень молодом возрасте угодил под трамвай. А ведь ему, как и многим другим юным актерам, снимавшимся в моих картинах, прочили блестящую актерскую карьеру.
— Работать с юными актерами, наверное, сложнее, чем со взрослыми...
— Снимать детей интереснее и легче. «Мальчиша-Кибальчиша», к примеру, мы сняли в рекордно короткий срок — всего за три месяца, и во многом благодаря тому, что дети не задают лишних вопросов. Хотя бывали и забавные исключения. Во время съемок фильма «Юнга со шхуны «Колумб» мы с оператором измучились до предела, а один маленький кадр все никак не получался. Я говорю главной героине: «Сонечка, этот мальчик тебя обозвал, посмотри на него со злостью». А она мне: «Да нет, Евгений Фирсович, он совсем меня не обидел, так, болтнул просто». Дубль второй. «Знаете, лучше я на него насмешливо посмотрю». Хорошо, давай насмешливо. Дубль третий. «Нет, наверное, он все-таки меня обозвал». Дубль десятый...
Интересно было наблюдать, как детвора вживается в роль. В картине «Мальчиш-Кибальчиш» было много сцен, где мальчишки дерутся с буржуинами (кстати, баррикады, где разворачивались бои, безумно нравились ребятне). Настоящие мастера спорта учили ребят разным трюкам: перебрасывать через плечо, делать подножки, поддерживая при этом партнера. Во время очередной репетиции ко мне вдруг подходит буржуинский солдат и умоляюще просит: «Можно, чтобы меня другой мальчик перебрасывал через плечо?» А его партнером был самый маленький, но зато самый ловкий из всех — Саша Харитонов, который освоил приемы борьбы лучше других и, проделывая очередной трюк, безжалостно швырял бедного буржуина о землю. Я его подозвал и спрашиваю: «Шурик! Ты зачем дяде больно делаешь?» На что он невозмутимо: «А зачем он на нашу страну напал?» — «Шурик, это не он на страну напал, а буржуины. Дядя просто играет плохого». — «Ага! Сами же говорили: хороший человек плохого не сделает!» И так могло продолжаться целый день.
Вообще на съемочной площадке без конца происходят какие-то забавные случаи, и каждая такая история со временем обрастает слухами. Помню, снимали мы в Сочи картину «Только ты», в которой Спартак Мишулин играл Яшку Наконечникова. По сценарию Спартак должен был прыгнуть в море, якобы удирая от преследователей, и весело помахать им из воды рукой. Но на улице — январь, вода, естественно, ледяная, и перекошенному судорогой Мишулину никак не удавалось выдавить из себя улыбку. А снимать все равно надо, и вот что мы придумали. Чтобы Спартак в кадре непринужденно смеялся, пятеро настоящих водолазов во время съемки... щекотали ему пятки под водой!
— Коллеги-режиссеры вас любили?
— Все режиссеры на киностудии, кроме, пожалуй, Сергея Параджанова, считали меня выскочкой и любимчиком. И все потому, что картины я снимал быстро и оперативно. По нормативам режиссер должен был за день снять 20—25 метров полезной пленки. Я же выдавал на-гора в два раза больше! Если по каким-то причинам не могли снять один эпизод, я подстраивался под обстоятельства, и мы снимали другой кадр. И даже когда мне приходилось переснимать половину фильма — все равно успевал сдать картину вовремя.
Были такие актеры, которые переходили со мной из картины в картину: Лев Перфилов, Спартак Мишулин, Георгий Дворников, Сергей Мартинсон. С каждым из этих актеров связаны какие-нибудь истории. Кстати, при всей моей любви к Мартинсону, сколько он выпил моей крови на съемочной площадке! Своим комическим талантом он любую сцену картины превращал в какой-то водевиль. Съемочная группа падала со смеху, а я негодовал: фильм получался не таким, каким я его видел! Назревал служебный конфликт, а съемочная группа была явно не на моей стороне. Чтобы уладить проблему, мне пришлось пойти на маленькую хитрость. Актерам ведь всегда интересно посмотреть на рабочий материал — съемки вроде как еще не закончились, а ты уже видишь, что получилось, а что нет. И вот смотрим отснятые с Мартинсоном эпизоды, и Сергей с ужасом замечает в кадре... современный грузовик. «Придется переснимать», — говорю. «Какая жалость! Я ведь так хорошо сыграл», — сокрушался Мартинсон и снова играл ту же сцену.
И опять по-своему. И опять в кадр попадали какие-то посторонние люди или машины. И так до тех пор, пока Сергей Иванович не понял, что все дело в нем, и стал играть так, как я его просил. Правда, все равно во время съемок оглядывался по сторонам — не подсунули ли ему опять какую-то пакость.
«Оператор, снимавший знаменитый «Титаник», заинтересовался декорациями к «Туманности Андромеды»
— На одном из американских сайтов про кино нашла интересные отзывы о вашей картине «Туманность Андромеды». Американские зрители назвали вашу ленту самым зрелищным советским фантастическим триллером тех лет. Особенно запомнились декорации и костюмы персонажей.
— Приятно это слышать, тем более что именно за костюмы героев меня больше всего и ругали. Мне говорили: «Что это вы актеров нарядили в белое, как Остапа Бендера, и почему они у вас такие... опрятные?» А дело все в том, что ткань для костюмов — немнущийся и немаркий нейлон — изготовили специально под наш заказ. До этого в Советском Союзе нейлон не выпускали, зато через год на Крещатике каждый второй мужчина ходил, как и мои астронавты, в белоснежных брюках и куртках.
А вот декорации в фильме действительно уникальные. Готовясь к съемкам картины, мы с художниками изучили ошибки наших предшественников. Декорации, сделанные из бумаги, картона или фанеры, пусть даже покрашенные в серебристый цвет, на экране все равно выглядят, как бутафория. Зритель это замечает и воспринимает сюжет иначе, чем хотелось бы режиссеру. Поэтому я и решил, что все детали, используемые в картине, будут настоящими. Например, стены корабля сделаны из склеенных между собой разноцветных пластмассовых тарелок. А помните сцену, где Вия Артмане и Сергей Столяров проводят какие-то археологические раскопки? Там на заднем плане рабочие наносят напыление из каких-то шлангов. Так это пылесосы «Ракета», только включенные не на втягивание, а на выдув воздуха. Эту идею я почерпнул где бы вы думали? В сатирическом журнале «Крокодил»! У них там была ироническая заметка об одном художнике, который в иллюстрациях к фантастической повести вместо того, чтобы выдумать что-то самому, нарисовал на обложке книги этот пылесос. Я подумал, что это все-таки неплохая идея, и попросил ассистентов собрать со всех ближайших гостиниц такие пылесосы. По законам кинематографа глаз человека замечает только то, что в резкости и в динамике, так что я сразу предупредил Артмане и Столярова: «Будете плохо играть, зритель обязательно разглядит нашу хитрость».
— Писали, что, мол, и робот у вас такой же, какой потом в «Звездных войнах» сняли, и чудовище из фильма «Чужой» перекочевало в Голливуд из «Туманности Андромеды», и предмет на столе у Дар Ветра внешне очень напоминает современный ноутбук...
— Расскажу вам по этому поводу одну историю. Прошлым летом мне вдруг позвонили из Лос-Анджелеса и попросили разрешения посмотреть реквизиты к «Туманности Андромеды». Чудаками, заинтересовавшимися декорациями к этой ленте, оказались голливудские продюсер и оператор, снимавший знаменитый «Титаник». Оператор, кстати, книгу Ивана Ефремова, автора повести «Туманность Андромеды», читал и был от нее в восторге. Я, конечно, сильно удивился такой просьбе, но сказал, мол, приезжайте. В общем, повез я этих американцев на киностудию в надежде, что хоть что-нибудь из реквизита сохранилось. Куда там! Все разобрано, раскурочено, ни одного макета не осталось. Конечно, никто не мог подумать, что это кому-нибудь еще понадобится. Кстати, такая же судьба оказалась и у богатейшей коллекции костюмов и нарядов, которую собирал еще Довженко. Одна газета недавно написала, что все это добро «моль поела»...
