В казанском «Рубине» он пока не забил ни одного мяча и, строго говоря, не сотворил ничего экстраординарного (пара заработанных «горчичников» — не в счет). При этом Сергей не обделен вниманием российской прессы и болельщиков, что, пожалуй, вполне объяснимо. Нет на седьмой части суши другого игрока, в послужном списке которого значились бы участие еще в первенстве СССР, девять побед в чемпионатах Украины с киевским «Динамо» и выход со сборной страны в четвертьфинал последнего чемпионата мира. Копни поглубже, воспоминаний на десяток интервью хватит. Было бы желание рассказывать...
«Сабо не вправе обвинять меня от имени болельщиков «Динамо». Я отдавал команде все, что мог, без остатка»
— Как Казань брать думаете, Сергей?
— Маленько опоздали с вопросом. Лет на четыреста с гаком. Казань до меня взяли. Я пришел ей помочь. Да и себе тоже. Предложение, которое сделал «Рубин», заслуживало самого серьезного отношения.
— И что же вам предложили?
— Двухлетний контракт.
— В Киеве пожизненный обещали.
— Знаете, как говорят? Обещать — не значит жениться... Казань реально боролась за меня, вела сложные переговоры, я оценил это и склонился на сторону «Рубина». Хотя возглавивший киевское «Динамо» Юрий Семин и рассчитывал на мою помощь. Юрий Павлович — очень порядочный человек, мне было трудно решиться на уход именно из-за него. Работал я с Семиным недолго, зато с огромным удовольствием. Он поверил в меня, дал понять, что при нем буду играть. Главный тренер оказался единственной причиной, удерживавшей меня в команде.
— И все-таки?
— Пришлось учитывать разные нюансы. Допустим, провел бы я матч-другой ниже уровня, к которому всех приучил, и на Юрия Павловича тут же насели бы критики из числа плохо разбирающихся в футболе, но готовых без тени сомнения судить всех и каждого: дескать, зачем ставите Реброва? Гнать надо старика! Пусть катает мяч с ветеранами. Такие разговоры я и раньше принимал близко к сердцу, а теперь подавно. В конце концов, мне уже 33 года, а в Киеве возрастных игроков никогда не держали. Исторически сложилось, что «Динамо» — это клуб, в котором предпочтение отдают молодым. На себе это почувствовал — в последнее время ко мне относились весьма неоднозначно.
— Спасибо Йожефу Сабо?
— Все началось еще при Анатолии Демьяненко, а Йожеф Йожефович лишь усугубил.
— Речь, надо полагать, об осени прошлого года? Киев тогда проиграл в очередном туре на своем поле «Нефтянику», а вы не реализовали пенальти, после чего пропустили семь матчей чемпионата Украины кряду.
— Да, еще тогда хотел уйти из «Динамо», меня звали в киевский «Арсенал», другие команды, но президент клуба Игорь Суркис не отпускал. Тем не менее в мои планы не входило сидеть на лавке и получать зарплату за былые заслуги. Перспектив в Киеве не видел, понимал: надо искать варианты. Пока «Рубин» не проявил интерес, родное «Динамо» не предпринимало никаких практических шагов для продления контракта, хотя Юрий Семин говорил, что я нужен команде, а Игорь Суркис повторял, мол, обязательно подпишем бумагу. Однако время шло, ничего не происходило. Руководство клуба явно выжидало и оживилось лишь после появления на горизонте казанцев. Конечно, я почувствовал определенную обиду.
— И капитан покинул корабль...
— Но явно не тонущий, согласитесь.
— С Семиным как расстались?
— Пожали друг другу руки, пожелали удачи. Созваниваемся практически еженедельно. Юрий Павлович интересуется моими делами, я спрашиваю, что нового в «Динамо». Честно скажу: другого такого тренера, как Семин, еще не встречал. Он человечный, понимаете? Умеет найти подход к любому футболисту, создать душевную атмосферу в коллективе. То, что «Динамо» сейчас борется с «Шахтером» за чемпионское звание, — целиком и полностью заслуга Юрия Павловича. После первого круга команда занимала третье место, серьезно отставала от лидировавшего тогда «Днепра», и планы руководства клуба сводились к тому, чтобы зацепиться за Лигу чемпионов на будущий сезон. Семин сумел настроить игроков на продолжение борьбы, вселил уверенность в своих силах. Искренне рад за ребят, желаю «Динамо» успеха.
— Но вам, кажется, не все платят той же монетой. Были готовы, Сергей, что после отъезда из Украины в спину понесутся проклятья?
— Мне всю жизнь что-нибудь летит вослед. После перехода из Киева в лондонский «Тоттенхэм» забил за первый сезон 12 мячей и, кажется, не заслуживал особых нареканий со стороны английских болельщиков и журналистов. Но потом Гленн Ходдл сменил на посту главного тренера «шпор» Джорджа Грэма, и началось! Меня усадили на лавку, и тут же из местной прессы я узнал о себе много нового и интересного. Мой переход назвали худшим трансфером в истории английской премьер-лиги, принялись клеить другие ярлыки. История повторилась в Турции: звал в «Фенербахче» один тренер, работать пришлось с другим... Теперь уже турки лили в мой адрес такую грязь, что только держись! Я пережил немало подобных ситуаций. Но еще покойный Лобановский учил меня меньше реагировать на предвзятую критику и стараться добросовестно выполнять свои обязанности. Что я, собственно, всегда и делал.
— Одно дело, когда хают иностранцы, однако слушать упреки от земляков, наверное, вдвойне обидно? Жестче всех вас «приложил» уже упоминавшийся сегодня Йожеф Сабо, сказавший примерно следующее: Ребров, мол, предатель, погнавшийся за длинным российским рублем.
— Всегда нормально относился к Йожефу Йожефовичу, понимал: это легенда «Динамо». Другое дело, что Сабо — очень эмоциональный, несдержанный на слова человек, которому трудно быть объективным. Что у него в данную минуту на душе, то через секунду уже на языке. Лепит все подряд! Это не только ко мне относится. На прессконференциях виновными в поражениях всякий раз оказывались продажные судьи или футболисты, «сдавшие игру». Но никогда сам тренер. Такого не было. На мой взгляд, нельзя выносить внутренние разборки на широкую публику, это не на пользу обстановке в команде. Если тренер на всю страну кричит, каких плохих ему подсунули исполнителей, вряд ли игроки станут его больше уважать. Что касается последних заявлений Сабо, я уже высказывал свое мнение, не хочу повторяться. Считаю, Йожеф Йожефович не вправе обвинять меня от имени болельщиков «Динамо». Я провел в команде большую часть жизни и отдавал ей все, что мог, без остатка. Приняв решение об уходе, держал совет с сыном и женой, самыми близкими и родными людьми, а также Юрием Павловичем, который поверил в меня, но никак не с Сабо. И обвинения в погоне за барышом не принимаю. Я зарабатываю на жизнь футболом. Кто подумает о моем будущем, если не я? Йожеф Йожефович? Деньги, не стану лукавить, сыграли важную роль при выборе клуба. Того, что предложили в Казани, «Динамо» никогда мне не заплатило бы. Несопоставимые суммы!
«Когда начинал играть в «Шахтере», жил только футболом. Ни на что другое не оставалось ни времени, ни сил. Доползал вечером до кровати и падал замертво»
— В Киеве бываете?
— Летал несколько раз, пока залечивал травму. Люда с Димой попрежнему там. «Рубин», конечно, помогает в бытовых вопросах, но все-таки одному в Казани сложно и грустно. Если появляется выходной, стараюсь побыть с родными.
— Словом, сирота казанская... Почему же не забираете семейство?
— У сына школа. Пусть закончит учебный год, летом перевезу.
— В каком классе учится Дима?
— М-м-м...
— И отец тяжело задумался...
— Нет, просто это английская школа, там обучение построено иначе. Сын занимался в Лондоне, пока я не перешел в «Динамо». В Турции отдавать его в школу не стал, это полный экстрим, а в Киеве определил в British School, чей сертификат признают в Соединенном Королевстве. Это важно, поскольку в дальнейшем Дима хочет продолжить учебу в Англии, ему там очень нравится.
— Не только ему.
— Мы же сейчас про школу говорим. Учителя сына хвалят, говорят, исполнительный, аккуратный.
— По слухам, и футбольные способности проявляет? Вроде бы лондонский «Челси» им заинтересовался.
— Мой агент Шандор Варга увидел, как 8-летний Дима обращается с мячом, и в шутку сказал, что готов хоть сегодня подписать контракт и представлять его интересы. Журналисты услышали и раздули историю. Да, у сына есть определенные задатки, сейчас он капитан детской команды «Динамо», но главное даже не это, а то, что Диме игра нравится. И вне поля целый день с мячом не расстается, даже в доме.
— Стекла и зеркала целы?
— Да, хотя Дима испытывал их на прочность. И не только он. Наш дом в Лондоне расположен возле парка, где есть футбольное поле. Сын время от времени играл там с приятелями, иногда мяч летел не в ту сторону, куда его направляли... Но в Англии, видимо, стекла противоударные.
— На какой позиции Дима себя пробует?
— Тяготеет к нападению. Когда в пять лет он пошел записываться в школу «Вест Хэма», я с трудом представлял, что можно рассмотреть в такой мелюзге. А потом Дима врезался в кучу других пацанов, раскидал их в стороны и понесся с мячом к воротам. Тренер глянул на эту картину и сказал: «Very brave!» Очень храбрый! В Англии ценят подобные качества, там мальчишек с детства учат биться, не уступать в единоборствах.
— Хочется верить, и в Казани это окажется востребованным. Сыну ведь теперь придется шлифовать мастерство в школе «Рубина»?
— Не считаю, кстати, что путь в большой футбол лежит обязательно через ДЮСШ при командах мастеров. Я вот гонял мяч во дворе, не рвался ни в какие специализированные школы и был счастлив. Да и не было их у нас в Горловке. Правда, лет в восемь мама отвела меня в футбольную секцию, но сделала это, чтобы присматривать за мной. Она руководила кружком бального танца, располагавшимся по соседству.
— К себе не звала?
— Танцевать учился, но увлекало меньше, чем занятия спортом. В городе было три секции футбола, и я посещал все. Плюс еще ходил на баскетбол и волейбол, успевая за день потренироваться сразу в нескольких местах.
— Этого никто не замечал?
— Почему? Тренеры удивлялись и возмущались, что выступаю за несколько команд. Периодически ведь проходили турниры на первенство города, и мне приходилось выбирать, за кого играть. Чаще всего брал сторону авторемзавода, хотя иногда бегал и за команду «Рассвет» завода «Стирол», но она тренировалась на другом конце Горловки, туда добираться было тяжело. Еще ходил на центральный стадион «Шахтер», где выступала главная городская команда, игравшая во второй лиге чемпионата СССР. На любом матче трибуны всегда забивались под завязку! Я стоял у бровки, подавал мячи мастерам. Не каждому пацану такая честь выпадала!
— А донецкий «Шахтер» когда на вас глаз положил?
— На рубеже 90-х в городе открылось училище олимпийского резерва, объявили набор ребят 1974 года рождения. Кроме меня, из тех, кто позже заиграл на серьезном уровне, взяли еще Саню Спивака, до недавнего времени выступавшего за питерский «Зенит». Год провел в интернате, потом перебрался в «Шахтер».
— Тогда, наверное, и деньги первые заработали?
— Если честно, меньше всего об этом думал. Жил только футболом, ни на что другое не оставалось ни времени, ни сил, ни желания. Даже на дискотеки не ходил. Доползал вечером до кровати и падал замертво. Помню, после первого моего сезона в «Шахтере» подошел Валерий Яремченко, тренер команды, и говорит: «Иди, Серега, получай машину». Я искренне изумился: «А куда мне ее ставить? Под окна общежития? Да у меня и прав-то нет, водить не умею».
«Порой Лобановскому даже не требовалось ничего объяснять, хватало взгляда со скамейки, чтобы мы начинали летать по полю»
— Сколько вам было в ту пору?
— Считайте: в «Шахтер» попал в 15 лет, год отыграл... Да, дебютировал рано, но в Донецке не боялись доверять молодежи. Первый гол в чемпионате СССР забил ереванскому «Арарату», выйдя на замену. А вот со вторым мячом курьез получился. Мы играли в Донецке против киевского «Динамо» и уступали 0:1. Меня выпустили минут за 15 до финального свистка. Кто-то из партнеров прострелил с фланга, и я, извернувшись, в падении забил красивый гол. Стадион зашелся в восторге, я тоже помчался по полю вне себя от счастья. Супер! А потом оглянулся и вижу: никто из наших игроков, кроме меня, не радуется случившемуся. Лишь Вася Евсеев похлопал по плечу и сказал, как-то странно ухмыльнувшись: «Молодец, молодой!». Тут, наконец, до меня дошло: что-то я натворил! Через три минуты мы пропустили второй мяч и благополучно проиграли киевлянам...
— После матча с вами провели разъяснительную беседу в раздевалке?
— Да я сам все уже понял... Словом, после окончания сезона Валерий Иванович предложил мне взять машину. Мол, у других игроков есть, а у тебя нет. Бери, заслужил. Но не суждено мне было в тот раз стать автомобилистом. К «Шахтеру» обратилось киевское «Динамо», и в донецком клубе, видимо, рассудили так: зачем давать машину Реброву, если он все равно уходит? Пусть выбирает что-то одно.
— Размышляли долго?
— Тогда за меня думали другие. Я ведь даже контракта не имел. Сказал тренеру: «Как решите, Валерий Иванович, так и будет». Яремченко был мне словно второй отец. Он все взвесил и отпустил в «Динамо», посчитав, что там у меня больше шансов развиться и вырасти как футболисту.
— В Киеве все было иначе?
— Конечно. Помню, приехал на базу в Кончу-Заспу, сел в уголке и смотрел, как мимо шли на тренировку Яковенко, Демьяненко, Саленко, Цвейба, люди, которых раньше видел по телевизору и даже не представлял, что однажды окажусь с ними рядом. Не знал что делать: начинать знакомиться или не высовываться? Спасибо покойному Анатолию Пузачу: мудрый, опытный человек, он почувствовал мое состояние и успокоил, объяснив, что бояться нечего и некого.
— Шевченко пришел в команду позже?
— Через пару лет. Но за ним уже следили специалисты, говорили, что растет великий игрок. Впрочем, подобных эпитетов в разное время удостаивались и другие футболисты, но по-настоящему раскрыться смог лишь Андрей, подтвердив истину, что мало иметь талант, надо еще много и упорно работать.
— Вам долго пришлось доказывать право быть своим среди своих?
— Переломным, наверное, стал матч Лиги чемпионов против московского «Спартака» в 1994 году. После первого тайма мы уступали 0:2, и народ потянулся с трибун, не веря, что сумеем отыграться. Потом Виктор Леоненко забил два мяча, а я, выйдя на замену, провел решающий гол.
— Надо полагать, на этот раз радовались все, донецкий конфуз не повторился?
— Не то слово! Киев был счастлив. Поздно ночью я возвращался на базу и видел толпы гуляющих по городу, пьяных от спиртного и счастья болельщиков. Люди не хотели расходиться, наслаждались ощущением праздника. Правда, в той Лиге мы больше ничего не добились, но игра с самым принципиальным соперником на постсоветском пространстве получилась эффектной, осталась в памяти.
О нашем дуэте с Андреем Шевченко заговорили чуть позже, когда в 1997 году в команду вернулся Валерий Лобановский. Считаю его не только великим тренером, но и выдающимся психологом. Он сделал настоящими футболистами Шевченко, Каладзе, Лужного, меня, многих других, а кроме того, воспитал нас, заложив принципы, по которым продолжаем жить сегодня. Да что говорить? Вся история киевского «Динамо» с середины 70-х связана с Валерием Васильевичем, именно при нем клуб добился самых ярких побед. Порой Лобановскому даже не требовалось ничего объяснять, хватало взгляда со скамейки, чтобы мы начинали летать по полю, словно заведенные. Авторитетом тренер пользовался непререкаемым.
Пиком своей карьеры считаю сезон 1998—99 годов, когда мы дошли до полуфинала Лиги чемпионов, по дороге разгромив «Барселону» с общим счетом 7:0. Жаль, уступили по сумме двух матчей «Баварии». Дома вели 3:1, должны были заколотить еще пару мячей, но вместо этого позволили немцам отыграться, а в Мюнхене не смогли ничего поделать...
— Вскоре в «Милан» уехал Шевченко, за ним на Запад потянулись другие, и «Динамо» посыпалось...
— Лобановский прекрасно понимал: времена изменились, он не сможет силой удержать игроков. Валерий Васильевич счел за благо отпустить нас и, полагаю, в очередной раз поступил мудро.
— По отношению к Шеве чувство ревности когда-нибудь испытывали, Сергей? К тому, как у него сложилась карьера?
— Не то чтобы ревность, но... Андрей — другой человек. Он выходит на поле с желанием обязательно забить. Всегда! В любой игре! Я столь категоричных целей не ставлю. Если отдам пас и отличится кто-то другой, но в итоге победит моя команда, буду вполне доволен собой. Шеве этого мало. Может, он и прав...
— А в случае с переходом в «Челси»?
— Конечно, «Милан» — великий клуб, выше его найти трудно. И английский чемпионат сильно отличается от итальянского... Но это выбор лучшего футболиста Европы, который надо уважать.
— Такое впечатление, что в данном конкретном случае выбирал не Шевченко, а его супруга.
— Знаю точку зрения Андрея, но не хочу прилюдно обсуждать личную жизнь друга. Каждый платит по своим счетам, и обстоятельства порой оказываются сильнее нас. Взять мою историю с «Тоттенхэмом». Лет семь назад было много рассуждений на тему, выиграл ли я, оказавшись в Лондоне. Как будто мог что-то решать! Об интересе к моей персоне узнал, когда представители английского клуба приехали в Киев для завершающих переговоров. В «Динамо» даже контрактов как таковых не существовало, они продлевались автоматически. Это сегодня каждый игрок имеет агента, а тогда... Помню, в 1999 году после второго матча с «Барсой» в аэропорту ко мне и Шеве подошли несколько агентов, предложили свои услуги, назвали какие-то астрономические суммы. Мы смотрели на них диковато, не знали, как реагировать, а потом представители «Динамо» сориентировались и быстро отгородили нас от греха подальше... Так что «Тоттенхэм» — не мой личный выбор. Клуб предложил самую большую сумму — 11 миллионов фунтов, а «Арсенал», например, был готов заплатить семь миллионов. Но я абсолютно не жалею, что попал в состав «шпор». Это одна из самых популярных команд Лондона. До сих пор, бывая в Англии, обязательно приезжаю на базу «Тоттенхэма». Благо, она находится в пяти минутах езды от моего дома. Да и база «Вест Хэма» по соседству, туда тоже всегда наведываюсь.
— Кстати, о езде. Слышал, трудно привыкали к английским реалиям, якобы даже «леворукую» машину специально из Киева в Альбион транспортировали.
— Не только в Лондон. И в Казань перегнал из Украины свою БМВ. Мне так удобнее и привычнее. Даже номера никогда не меняю, езжу с киевскими. В этом есть определенное удобство: английская полиция не знает, кому и куда высылать счета за превышение скорости. Там ведь никто засады на дорогах не устраивает, на всех трассах установлены видеокамеры, они и ведут наблюдение в автоматическом режиме. Правда, с ГИБДД подобный фокус не пройдет, но что-нибудь придумаю. Впрочем, езжу аккуратно, стараюсь не нарушать правила. Что касается Англии, к правому рулю так до сих пор и не адаптировался. Однажды сел, и все бордюры были мои.
— Автомобиль хотя бы предварительно застраховали?
— Ехал на машине друга, он больше переживал, чем я. Зато потом в Киеве как-то на встречку вылетел и не мог понять, почему водила не сворачивает в сторону. Хорошо, успел сообразить, что не в Англии...
— Часто бываете в Лондоне?
— Отпуск всегда там проводим. Хотя у нас и под Киевом дом хороший. Полгода назад закончили строительство.
— Рассказывают, поставили на участке какое-то необычное сооружение?
— Самая заурядная радиоантенна. Правда, высокая — 25 метров. Хотел и в Лондоне установить такую же, но соседи возражать начали. Якобы испорчу пейзаж, помешаю любоваться рассветами и закатами. Наши люди в этом смысле сговорчивее.
— А на кой вам эти штуки, Сергей?
— Я ведь радиолюбитель со стажем.
— Наследственное?
— Да, отец всю жизнь ведет детский радиокружок в Горловке. С 1993 года и я этим серьезно увлекся.
— Успехи есть?
— Становился чемпионом Европы и мира...
— Говорите таким будничным тоном, словно о паре пустяков!
— Для победы надо приложить некоторые усилия, но это все же не футбол. В радиоспорте, поверьте, стать первым значительно проще.
— Что полагается лауреату?
— Почетная памятная доска. Денег не платят. Меня и в «Динамо» ребята без конца доставали расспросами: «А что тебе это материально дает?» Объяснял: ничего, кроме удовольствия. Хобби!
— Из Казани в эфир уже выходили?
— Сейчас вот друг аппаратуру из Украины привезет...
— Какой способ связи обычно предпочитаете?
— Азбуку Морзе. По крайней мере, голосовые связки напрягать не надо.
— Известно, что язык до Киева доведет. А «морзянка»?
— Если когда-нибудь решу вернуться в «Динамо», к таким экзотическим способам прибегать не стану, обращусь к руководству клуба напрямую. Впрочем, об этом рано пока говорить. Сегодня я в Казани, которую, повторяю, пришел не брать и даже не завоевывать. Вместе побеждать будем!
