Михаила Танича похоронили на Ваганьковском кладбище Москвы. Рядом с Игорем Тальковым, который когда-то написал: «Поэты не рождаются случайно, они летят на Землю с высоты...» Так можно сказать и о Таниче. Его шлягеры поют всюду, где говорят на русском. «Черный кот», «Комарово», «Почему я сказала вам «нет», «На тебе сошелся клином белый свет», «Возьми меня с собой», «Пароходы», «Узелки», «Погода в доме»... Даже исполнителей не нужно называть, чтобы напомнить строки и мелодии. Последние годы Танич занимался проектом «Лесоповал». Скоро выйдет юбилейный, 15-й, альбом этой шансон-группы, и все песни в нем, как всегда, на стихи Михаила Исаевича. Больше полувека назад в сочинении на школьном выпускном экзамене паренек Миша Танхелевич (Танич — сокращенный вариант этой фамилии) написал: «Пройдет еще десяток лет, как этот детский май. В моей душе умрет поэт, но будет жить лентяй». Ошибся. Поэт не умер. Несмотря ни на что...

«Если жена, оценивая стихи, говорила «отвратительно», Танич работал над ними до тех пор, пока «отвратительно» не превращалось в «гениально»

— С Михаилом Исаевичем я познакомился лет 15 назад, — вспоминает известный композитор, заслуженный артист России Александр Федорков, который в течение 10 лет был директором и музыкальным руководителем группы «Лесоповал». — Я как аранжировщик сотрудничал тогда с Игорем Крутым, но однажды мне предложили поработать с «Лесоповалом». С тех пор ребята задействовали меня в концертах, я довольно часто видел Танича. Хотя дружба началась позже. После трагической гибели первого солиста — Сергея Коржукова, который написал музыку знаменитого хита «Я куплю тебе дом», Михаил Исаевич пригласил меня в группу. С ним было очень легко работать. У Танича удивительно песенные стихи, простые, но эта простота гениальная. Он никогда не диктовал, какую именно музыку я должен писать, не вмешивался. Единственное, чего хотел, — чтобы было как можно проще. Я сопротивлялся, пытался создавать мелодии, более сложные, чем шансон, мы спорили, доказывали свою правоту...

— Он мог употребить крепкое словцо?

— Нет. Никогда не ругал ни меня, ни других ребят, тем более матом. Как мастер слова мог сказать четко, веско, однако без оскорблений. К тому же Танич не был самодуром, умел признавать ошибки. Вот сначала забраковал мою песню «Пацан», а потом принял — и вскоре она стала визитной карточкой «Лесоповала». Когда записывали первый совместный альбом, «Королева Марго», тоже возникли разногласия. Я, начинающий тогда композитор, очень на Танича обиделся. Работал звукорежиссером на «Песне года». Помню, сижу за пультом, в голове все прокручиваю... А кто-то из артистов на сцене как раз пел песню на слова Танича. И вот ко мне подходит Михаил Исаевич, кладет по-отцовски руку на плечо и с улыбкой говорит: «Ну, что? Будем и дальше драться?» У меня камень с души упал! Я мгновенно понял: это ж каким идиотом нужно быть, чтобы на такого человека сердиться! Жаль, не успел попросить у него прощения за все споры... Через какое-то время он со мной соглашался. Особенно если советовала супруга — Лидия Николаевна Козлова. У нее безупречный музыкальный вкус.

— К тому же она — автор слов всем известных песен «Айсберг» и «Снег кружится»...

— Очень талантливая поэтесса! Но у них с мужем не было конкуренции. Напротив, Лидия Николаевна более 50 лет была для Михаила Исаевича первым помощником и самым авторитетным критиком. Он всегда показывал ей свои стихи, а она давала им оценку: «хорошо» или «отвратительно». И если супруга говорила «отвратительно», Танич работал над стихами еще и еще, пока ее «отвратительно» не превращалось в «гениально»!

— Вы часто бывали у них?

— Часто. И в Москве, и в Юрмале, где Михаил Исаевич купил небольшой домик. Он был гостеприимным хозяином. Очень любил готовить соус — так называл обжаренные на сковородке и тушеные овощи. Всех угощал: и нас, музыкантов, и приятелей, и журналистов. Бывало, звонил: «Давай на рынок съездим, а то ко мне должна съемочная группа наведаться. Чем-то же надо эту ораву кормить».

— Правда, что внуки Танича живут в Голландии и не говорят по-русски?

— Да, там его старшая дочка Инга и двое внуков. Один из них — музыкант, известный рэппер. На языке дедушки изъясняется с трудом. А младшая дочь Михаила Исаевича, Светлана, живет в Москве. Она потрясающе поет джаз! Могла бы стать знаменитой, если бы захотела. Проталкивать, силком тащить на сцену родню было не в правилах Танича.

«На лесоповале Танич пробыл шесть лет — до смерти Сталина»

— В одном из интервью Михаил Исаевич признался, что Бог даровал ему два таланта: писать стихи и играть в футбол. В юности он играл за ростовскую команду...

— Танич просто обожал футбол! Не пропускал ни одного матча! Я, например, никогда не считал себя болельщиком, был равнодушен и к футболу, и к хоккею, но, посмотрев с ним парочку матчей, понял: я еще тот болельщик! Переживал, волновался, кричал. А сейчас телевизор практически не включаю... Мне не удалось увидеть, как Танич забивает голы: когда мы впервые встретились, ему было за 70. Как-то приехали к нему телевизионщики, и он хотел во дворе залихватски ударить по мячу. Не получилось: потерял равновесие, чуть не упал... Зато я не понаслышке знаю о другом его увлечении — не раз сражался с Михаилом Исаевичем в бильярд. Шли на второй этаж, где у него стол бильярдный стоял, и гоняли шары. Танич бил непонятно как, неправильно, без какой-либо техники и схемы, но забивал всегда! В бильярде его невозможно было переиграть, как, впрочем, и в поэзии.

— Казалось бы, парадокс: автор шлягеров «Текстильный городок», «Черный кот», «Возьми меня с собой», «Почему я сказала вам «нет» вдруг начал писать о зоне! И уже совсем другие названия: «Травка», «Чефирок», даже «Бля»...

— Вот-вот, чуть ли не все журналисты спрашивали: «Как же такой мэтр опустился до «Лесоповала»?» А Михаил Исаевич отвечал: «Я не опустился, я поднялся на ступень, стоя на которой, о зоне и лагерях можно говорить открыто».

— Помню: «Мы из лагеря вышли, а лагерь, оказалось, не вышел из нас...»

— Честно скажу: поначалу мне было непривычно работать с его «лагерными» текстами. Ну, представляешь, после Аллы Пугачевой, «Любовь, похожая на сон, сердец хрустальный перезвон» — группа «Лесоповал»! Но потом втянулся, понял, что за блатным жаргоном стоит глубокая мысль: попасть на зону легко, а выбраться оттуда в нормальную жизнь намного сложнее. Кстати, идея создания группы принадлежит не только Михаилу Таничу. Именно Лидия Николаевна, интеллигентнейшая женщина, убедила его заняться проектом «Лесоповал».

— Вот это да!

— А что такого? Ведь в песнях «Лесоповала» абсолютно нет пропаганды преступной деятельности. Там много иронии, свойственной только Таничу. Он был очень остроумным человеком. Последние годы все друзья собирались на его дни рождения, и частым гостем был известный писатель-сатирик Лион Измайлов. Так он постоянно молчал: Танич затмевал его двумя-тремя репликами! Однажды, например, объявил: «Я сменил ориентацию. Раньше любил женщин, теперь — газеты!» Он и вправду с удовольствием прессу читал. О группе «Лесоповал» когда-то хорошо сказал, попал в «десятку»: «Мы делаем вид, что мы жулики, пока жулики делают вид, что они честные люди». Мог бы составить конкуренцию любому юмористу.

— К слову, в «Байках улицы Горького» Лион Измайлов написал: «Ужинали с Таничем. Объелись. Кто-то сказал: «Пора подумать о горячем». Танич тут же ответил: «Но только подумать».

— Михаил Исаевич любил вспоминать и о том, как он впервые почувствовал себя признанным. Однажды, когда по всей стране звучал «Текстильный городок», он пошел за чем-то в ларек. А продавщица как раз его песню слушала. Вот Танич и говорит: «Это я написал». Тетка, высунувшись из ларька, хмыкнула и безапелляционно заявила: «Мордой не вышел!» В группе «Лесоповал» смешные ситуации случались постоянно. В текстах песен проскальзывала блатная феня, и парни, особенно солист Сережа Куприк, который пришел в коллектив совсем пацаном, лет в 20, просили Михаила Исаевича объяснить значение незнакомых слов. Так он садился и объяснял. Ну а что, если так сложилось: в группе никто не сидел, а сидел один Танич?

— И ведь за что посадили! Радиоприемники немецкие похвалил!

— Приемники — только повод, толчок. По пресловутой 58-й статье (эта статья Уголовного кодекса РСФСР называлась «Государственные преступления». — Авт.) посадили не одного Танича — весь курс, на котором он учился! Представляешь? Победители вернулись с войны (Михаил Исаевич — с 15 медалями, орденом Красной Звезды, орденом Славы III степени и орденом Отечественной войны I степени. — Авт.), и власть боялась, что они, увидев мир, начнут свободно мыслить. А людьми, которые свободно мыслят, труднее управлять. Вот и пришлось Михаилу Исаевичу пробыть на лесоповале шесть лет — до смерти Сталина.

— Но много времени спустя поэт сказал: «Правильно, что меня посадили. Государство должно себя защищать».

— В этом весь Танич. Он по жизни был адвокатом, а не прокурором. Умел оправдывать и прощать. И терпеть. Я никогда не слышал от него негатива. Он не сетовал: «Ой, как же тяжело мне было в лагере...» Просто писал.

«Между собой мы Михаила Исаевича называли Дедом. Хотя для многих из нас он был как отец...»

— Игорь Демарин вспоминал, что Михаил Исаевич обычно сочинял по утрам и к первой чашке чая у него уже были три-четыре песни.

— Насчет трех-четырех не знаю, но писал он почти каждый день — если, конечно, футбола не было. Не программировал, не заставлял себя, просто находило вдохновение. Однажды я сказал: «Мы часто бываем в Санкт-Петербурге, а у нас ни одной песни об этом городе нет...» И через час Михаил Исаевич вдруг принес стихи про Питер! К тому же параллельно «лагерной» он сочинял потрясающую женскую лирику. Возьмите хотя бы «Погоду в доме», которую Лариса Долина поет.

— Слышала, будто Михаил Исаевич очень переживал, что Алла Пугачева спела две его песни, а потом перестала сотрудничать. Что послужило причиной? Ссора?

— Танича не могло не задевать то, что Пугачева не пела песни на его стихи. Однако ссор не было. Алла Борисовна — великая певица, но не политическая. А у Танича — ироничные песни о жизни, с подтекстом. Яркий пример — «Черный кот». Она не стала это петь, хотя и помогла в свое время «Лесоповалу». Был такой период, когда люди заказывали наши песни по радио, раскупали альбомы, а на концерты идти... боялись! Наверное, думали: понаехали братки, сейчас будут разборки устраивать. Приходило от силы человек 200. А Пугачева пригласила нас в «Рождественские встречи». Еще одним переломным моментом стал вечер памяти Владимира Высоцкого, на котором ребята исполнили его песню «Невесты» в моей обработке. Люди, наконец, увидели, разглядели нас — и наступил пик популярности. За кулисами Танича ждали мамы, чтобы отдать ему записи своих сыновей: вдруг понравится и в «Лесоповал» возьмут? Кстати, звание народного артиста России Михаилу Исаевичу присвоили именно за «Лесоповал». Раньше не получалось, хотя его и представляли к этому званию. Какая-то чиновница заявила: «Какой же он артист, если он поэт? Надо давать заслуженного деятеля искусств!» Знала бы она, как Михаил Исаевич читал свои стихи...

— Между вами и Таничем была разница в 40 лет, в группе участвуют люди еще моложе. Удивительно, как Михаилу Исаевичу удавалось находить со всеми общий язык!

— У него получалось, а мы понимали: нужно ценить, потому что больше такого счастья не будет. Между собой называли Танича Дедом. Не грубо, а ласково, любя. Это услышала Лидия Николаевна и сказала ему: «Знаешь, кто ты для них? Дед!» А он: «Ну, правильно, Дед. Кто же еще?» Я теперь думаю: для многих он был как отец...