За свою жизнь Ян Фрид снял около 20 фильмов. Самые известные из них — «Двенадцатая ночь», «Собака на сене», «Летучая мышь», «Сильва», «Дон Сезар де Базан», «Тартюф» — считаются классикой советского кинематографа. Слава к Фриду пришла уже в зрелом возрасте после экранизации пьесы Уильяма Шекспира «Двенадцатая ночь». Мало кто знает, что Фрид собственноручно переписывал либретто знаменитых классических пьес, так как считал их ужасно занудными и неактуальными. Многие именитые актеры считали честью для себя получить роль в его фильме. А знаменитый д’Артаньян Михаил Боярский вообще обязан мэтру путевкой в большой кинематограф. Несмотря на разницу в возрасте, Боярский и Фрид стали друзьями на долгие годы.

«Фрид не умел показывать, как нужно играть. Актером он был более чем посредственным»

— Михаил Сергеевич, это правда, что с Яном Фридом вас познакомил Аркадий Райкин?

— Не совсем так. Мои родители были актерами Театра имени Ленсовета, где и подружились с Райкиным, который часто туда приезжал. Райкин же хорошо знал Яна Борисовича и не преминул познакомить моих родителей с Фридом. Я же больше дружил с дочерью Яна Борисовича. Мы часто гуляли вдвоем, я заходил к ней домой. К моему приходу она пыталась выпроводить из дому родителей, так что с Фридом я был знаком только визуально. Я тогда учился на актерском факультете и, честно говоря, даже представить себе не мог, с фигурой какой величины мне доводилось пересекаться.

— То есть до картины «Собака на сене» вы с Фридом в дружеских отношениях не были?

— Именно так. Вообще, меня в «Собаке на сене» могло и не быть, если бы не Геннадий Гладков (известный композитор. — Авт.). Заметив меня в одном из студенческих спектаклей, он порекомендовал мою кандидатуру Яну Борисовичу. Меня пригласили на пробы, где на каждую роль претендовали по три-четыре актера. Фрид считал, что только в условиях жесткой конкуренции можно выбрать стоящий материал. Я приехал, что-то спел, что-то прочитал, и меня утвердили на роль дворянина-прохвоста Рикардо. После чего я с радостным выражением лица уехал на гастроли в Киев. Не успел приехать в столицу Украины, как мне звонит помощник режиссера: «Михаил Сергеевич, вас снимают с роли Рикардо...» После этих слов я только и смог крикнуть: «Как снимают?!» А ассистент продолжает: «...и предлагают вам роль Теодоро». Конечно, для меня это стало полной неожиданностью. Я — молодой актер, и вдруг — главная роль в таком фильме! А когда узнал, кто пробовался на роль Теодоро, то вообще почувствовал себя не в своей тарелке: Янковский, Даль! Почему эти гениальные актеры не подошли, понятия не имею, однако мне тогда было все равно. Я был голоден ко всем видам съемок, и мне было все равно у кого и где, лишь бы сниматься.

— Тем не менее в роли Теодоро вы могли и не задержаться.

— Да, после трех дней съемок пошли слухи, что Теодоро снова будут менять. А ассистент режиссера подходил ко мне и прямо говорил: «Знаешь, Миша, наверное, ничего не получится. Яну Борисовичу не нравится, как ты текст читаешь». Естественно, я затаил обиду. И тут, о чудо, меня оставляют! Это чудо звали Маргарита Терехова. Когда она узнала, что меня собираются уволить, тотчас пошла к Фриду и закатила такой скандал, что мало не показалось.

— Ян Борисович позволял актерам диктовать ему свои условия?

— Боже упаси! Да никогда в жизни! Просто Терехова на площадке всегда была фурией. Могла из-за пустяка сорвать съемки: «Если этот куст будет видно в кадре, то я в кадр входить не буду». Иногда Фрид с ней спорил довольно энергично. Однако с женщинами спорить бесполезно, тем более, если эта женщина — Терехова. После продолжительного «диалога» Фрид и Терехова расходились по углам и минут сорок не разговаривали. Но холодная война длилась недолго. Вскоре они могли тихо и мирно сидеть за одним столом и ужинать, говорить друг другу комплименты. Но как только съемки возобновлялись, все повторялось сначала.

— А каким Ян Борисович был на съемочной площадке?

— Эстет. Всегда опрятен, показательно интеллигентен и фантастически интеллектуален. Внешне был очень похож на итальянских режиссеров: всегда гладко выбрит, хорошо подстрижен, с тонкими усиками, приятен в разговоре. Осенью приходил на съемочную площадку в сером пальто, темных очках и шляпе, что придавало ему и без того очень изысканный вид. А в работе... Ян Борисович не умел показывать актерам, как нужно играть. Здесь он уступал таким режиссерам, как Ефремов или Владимиров. Несмотря на то, что Фрид снимался в эпизодических ролях, актером он был более чем посредственным. Его показы скорее походили на эмоционально-режиссерские, нежели на актерские. Они были у него однотональные, то есть Теодоро был очень похож на Диану и так далее. Он не умел перевоплощаться. Но в этом была и прелесть, такой игре не нужно было подражать, можно было импровизировать. Что часто и делал Джигарханян, а Дмитриев вообще мог принести свой текст сценария, полный интересных наработок. Ян Борисович мог их брать или не брать, но в конечном итоге все решалось в пользу фильма.

Вообще, Фрид старался все решать полюбовно, интеллигентно, и в большинстве случаев у него это получалось. Должен сказать, что проколов в фильмах Фрида почти нет. Настолько все продумано, утонченно и органично было сделано, что казусы исключались вообще как таковые. Я снимался у Яна Борисовича в трех картинах («Собака на сене», «Дон Сезар де Базан» и «Тартюф». — Авт.) и могу сказать, что вольностей и неточностей он как режиссер почти не допускал.

«В последнем фильме Фрида я снялся бесплатно, чисто по дружбе»

— Вам приходилось спорить с мэтром?

— А как же! На съемках картины «Собака на сене» у нас был безумный спор по одному поводу. Я до сих пор уверен, что был прав, а он, хоть и пребывает на том свете, тоже наверняка думает, что прав — он. У меня была реплика к героине Маргариты Тереховой: «Боже мой! Понятно, кто ее подруга. Нет, глупость, жалкая потуга, и речь идет о ней самой!» Фрид хотел сказать эту реплику таким образом, чтобы акцент падал на слово «подруга»: «Понятно кто — ее ПОДРУГА». Я же не сомневался, что акцент здесь нужно было делать на слове «понятно»: «ПОНЯТНО, кто ее подруга». В общем, у нас был жаркий спор, и часа на полтора съемки прекратились. После чего Фрид сказал мне, что будет так, как говорит он, или вообще никак. Пришлось подчиниться. Получилось ни то ни се. Однако, когда мы делали дубляж, я все же чуть-чуть умудрился подкорректировать эти слова. Для меня это было принципиально. Слава Богу, Фрид не заметил.

Справедливости ради скажу, что это был единичный случай нашей с ним перепалки. Хотя я до сих пор считаю, что мой герой там излишне слащав. Это выражалось во всем: в поведении, манерах, даже в одежде. А мне как молодому мужику хотелось помятой рубахи, трехдневной щетины и так далее. Однако, так как я уже был на грани вылета из фильма, то решил переступить через себя и делать все, как говорил Ян Борисович. Кто знает, может, это и определило наши дальнейшие отношения.

— Вы стали друзьями на долгие годы. В гостях у Фрида часто бывали?

— Яну Борисовичу нравилось приглашать в дом артистов. Его жена очень хорошо готовила. Фрид был хлебосольным, любил компании, хорошую еду. Мог выпить рюмку коньяку, две — максимум. Очень любил слушать. Позже стали дружить семьями, ездили друг к другу в гости — сначала здесь, в Питере, потом мы навещали его в Германии. Он был поклонником футбольной команды «Штутгарт», а я любил и люблю свой «Зенит». Мы часто говорили с ним о футболе.

В последнее время часто вспоминаю его последний день рождения, который он отмечал в Германии. Яну Борисовичу тогда исполнилось 95 лет. Там было очень много артистов: Клара Лучко, Элина Быстрицкая, Игорь Дмитриев и другие. Все настолько затянулось, я так устал стоять на сцене, что в какой-то момент подумал: «Все. Падаю». Не знаю как, но выдержал. Тосты, анекдоты, байки — сколько всего рассказал ему в тот вечер! Устал жутко. А Ян Борисович весь вечер и всю ночь пробегал бодрячком, как ни в чем не бывало!

Я тебе вот еще что скажу. В последнем фильме Фрида («Тартюф», вышел на экраны в 1992 году — Авт.) я снялся бесплатно, чисто по дружбе. Сначала, правда, хотел отказаться, потому что сумма, предложенная мне, была мизерная. Однако потом я перезвонил Фриду и сказал: «Ян Борисович, хорошо, я буду сниматься, но только из уважения к вам».

— Он сильно сдал в последние годы?

— Я скажу, что на протяжении последних пятидесяти лет Фрид практически не менялся. Разве только поседел немного. Стал более нервным. Глаза бегать стали, начали трястись руки. А так — всегда бодрячком был. Ужасно любил жизнь. Да и она его тоже. Хотя осадочек один у Яна Борисовича остался. Когда Фрид в последний раз приезжал в Питер, то недоумевал: почему его фильмы — одни из самых популярных в стране, их любят и цитируют, а о нем, о режиссере, никто не вспоминает. Это его очень расстраивало...

Из досье «СОБЫТИЙ»

Ян Борисович Фрид (Яков Борухович Фридланд) родился 31 мая 1908 года в Красноярске. В 1932 году окончил режиссерский факультет Ленинградского театрального института, в 1938-м — Киноакадемию при ВГИКе. Дебютировал в кино короткометражным фильмом по рассказу А. Чехова «Хирургия» (1939 г.). В начале 1960-х снимал документальные фильмы, в 1953 году поставил фильм-спектакль «Любовь Яровая», а в 1955-м экранизировал «Двенадцатую ночь» У. Шекспира. С начала 1970-х активно работает в жанре музыкального кино. Самый громкий успех имел фильм «Собака на сене» (1977 г.). В течение многих лет преподавал в Ленинградском государственном институте театра, музыки и кино, а также в Ленинградской консерватории. В 1990-х годах вместе с супругой — актрисой театра Аркадия Райкина Викторией Горшениной — уехал на постоянное место жительства в Германию. Умер 12 декабря 2003 года в Штутгарте.