Во Францию Юрий Рыбчинский влюбился, как говорят, всерьез и надолго. Причем давно. Трудно найти человека, который знает географию Парижа так хорошо, как он. Французы отвечают известному поэту взаимностью. Его пьеса «Белая ворона» о Жанне д’Арк была отмечена благодарностью посольства Франции в Украине. Последняя большая работа Юрия Рыбчинского также посвящена Франции. Точнее — человеку, ставшему во всем мире символом этой страны. Премьера пьесы «Эдит Пиаф. Жизнь в кредит» состоялась на сцене Театра имени Ивана Франко 23 мая. Она стала подарком к 63-летию поэта, которое он отметил 22 мая.

«Пиаф была уродцем, который, когда начинал петь, превращался в красавицу»

— Юрий Евгеньевич, я знаю, что ваше увлечение Эдит Пиаф продолжается уже 50 лет.

— Все началось с Ива Монтана (легендарный французский эстрадный певец и киноактер. — Авт.). Это был первый зарубежный певец, которого я увидел. Мне тогда было тринадцать лет. Мой папа работал в Совете министров и смог достать билеты на концерт Монтана, который состоялся в Оперном театре. Коммунисты считали артиста «своим», ведь он не раз публично поддерживал социалистические идеи, поэтому Советский Союз устроил Монтану тур по стране. А советский классик Виктор Богословский посвятил ему песню: «Когда поет далекий друг». Это потом уже Монтан стал персоной нон-грата в СССР — после того, как устроил выставку советской легкой промышленности в Париже. На выставке были показаны бюстгальтеры, трико и так далее. Ив не понимал: как люди, выигравшие Вторую мировую войну, могли ходить в ЭТОМ?

Монтан зародил во мне любовь к французской песне. Позже, когда вовсю гремели «Битлз», я увлекся творчеством Эдит Пиаф. Она была, как тогда говорили, НАСТОЯЩИМ голосом Франции. Все, что было до Пиаф, как-то сникло, стало серым и неинтересным. Голос Пиаф был голосом Франции. Вся Франция была Пиаф.

Я очень много читал о ней, в первую очередь — воспоминания Натальи Кончаловской (советская писательница и переводчица, супруга детского писателя Сергея Михалкова. — Авт.), которая была лично знакома с Пиаф, а также книги других авторов. Такая моя заинтересованность рано или поздно должна была во что-то вылиться. Сначала это была песня «Все буде так», которая часто звучала на всевозможных мероприятиях и юбилеях. А потом мы совместно с моей ученицей Викторией Васалатий (исполнительница главной роли в спектакле «Эдит». — Авт.) решили написать о Пиаф пьесу, где были бы показаны не триумфальные годы легендарной певицы, а тот период времени, когда она была еще никому не известной. Мы так решили, чтобы быть оригинальными. Ведь о знаменитой Пиаф уже и фильмы снимали, и спектакли ставили. Да и потом, чтобы ставить спектакль о самом триумфальном периоде в жизни певицы, нужно было либо использовать фонограмму, либо вживую исполнять ее знаменитые песни. Но «фанера» нас не привлекала, а перепеть «голос Франции» сложно. Поэтому было решено петь все самим и только новое. Мы ведь все равно не знаем, что Эдит исполняла ребенком на улицах и площадях, а мне это дало возможность писать песни в стиле Эдит Пиаф.

— Это правда, что вдохновения для написания пьесы вы набирались на... могиле певицы?

— Это действительно так. Со мной были моя жена, сын и Виктория Васалатий. Я понял, что в первую очередь это нужно Вике. Певица похоронена на парижском кладбище Пер ла Шез. Теперь представь. Мы подошли к ее могиле — очень скромной, из черного мрамора. На могильной плите написана фамилия, которую она взяла у своего последнего мужа — Сарапо. В скобках написано — Пиаф. Был май, погода стояла теплая и солнечная. И вдруг пошел не просто дождь — ливень! Он шел минут пять. Мы спрятались под деревьями, и я сказал Васалатий: «Вика, это знак от Пиаф! Нужно делать спектакль!» С того времени прошло пять лет...

— Неужели вы писали пьесу так долго?

— Нет, пьесу я как раз написал очень быстро, в рекордные сроки — три дня. А вот сама работа над музыкальным материалом, разными вариациями и так далее заняла целых три года.

— Вы общались с людьми, которые были лично знакомы с Эдит Пиаф?

— Нет, знакомство с певицей было заочным. Повторюсь, я много читал о Пиаф. Прежде всего — воспоминания Евгении Дейч (известный литературовед. — Авт.), которая часто встречалась с Пиаф. Описывала ее как маленького человечка (рост певицы составлял 1 метр 47 сантиметров. — Авт.), похожего на ребенка, с большим лбом. Пиаф была уродцем, который, когда начинал петь, превращался в красавицу... Я завидовал людям, имевшим счастье общаться с этой женщиной. Но, с другой стороны, реальность может помешать драматургу фантазировать. Так что в моем заочном знакомстве с Эдит есть свои плюсы.

«Моя свадьба была назначена на 1 апреля. Половина гостей не пришла — подумали, что это розыгрыш»

— Как известно, талантливый человек талантлив во всем. Если бы в свое время Юра Рыбчинский не выбрал путь поэта, то кем бы мог стать?

— В детстве у меня было много увлечений. Вся моя семья имела дар к рисованию, я тоже не был исключением. Любил фигурное катание, прыжки с шестом, увлекался театральным искусством... Но когда начал писать стихи, то понял, что нужно выбирать что-то одно. Мне показалось, что мои успехи в спорте и живописи не такие явные, как в поэзии. Ведь уже в девятом классе я печатался в журналах.

— Ну, печатались-то вы в литературных журналах, а вот работать пошли в журнал... «Строительство и архитектура».

— После Киевского университета — я закончил филологический факультет — меня сразу забрали в армию. Служил в ансамбле Внутренних войск. Когда вернулся, мое прежнее место работы было уже занято. Я пошел на телевидение. В музыкальной редакции проработал около двух месяцев, дольше просто не выдержал — было неинтересно. Когда мой товарищ, с которым мы работали на одном телеканале, уходил в журнал «Строительство и архитектура», он предложил идти с ним. Говорил: «Юра, журнал выходит раз в две недели. Остальное время можешь делать, что хочешь». Но и там я недолго продержался, меньше года. Не люблю я заниматься не своим делом. Однако мне очень повезло. Те песни, которые мы вместе с Игорем Покладом (известный украинский композитор. — Авт.) написали во время службы в ансамбле, почти сразу стали всесоюзными шлягерами. Я стал зарабатывать нормальные деньги. К примеру, за две песни я получил гонорар 500 рублей при моей тогдашней зарплате 120 рублей в месяц. А мне ведь не было и двадцати лет! Тогда я и подумал, что писать намного выгоднее, чем вкалывать неизвестно за что целый месяц. Тем более вскоре у меня появилась семья.

— Во сколько лет вы женились?

— Мне было 23 года, то есть сразу после армии. У нас произошло все очень романтично и необычно. Познакомился я с будущей женой, когда служил в армии. В Октябрьском дворце были соревнования по художественной гимнастике. Моя будущая жена, Александра, принимала в них участие (она у меня мастер спорта). Так вот, наши танцоры из армии репетировали в Октябрьском, я пошел с ними, увидел ее и... Поженились мы меньше года спустя — 1 апреля 1969 года. Оказалось, что до мая все заявки были расписаны, и оставалась только дата 1 апреля. Так как мы не суеверные, то не стали ждать еще целый месяц. Половина приглашенных на свадьбу не пришла. Подумали, что это розыгрыш...

— Известность нашла вас еще во время прохождения воинской службы. Неужели вам в армии хорошо писалось?

— Сейчас с улыбкой вспоминаю стихи и песни, которые сочинял для нашего ансамбля Внутренних войск. Писал и строевые песни. Кстати, была интересная система поощрения. Например, за нормальную песню, которую будут горланить солдаты при маршировании, мне могли дать отпуск.

Вообще, я армию вспоминаю очень тепло. Она мне многое дала и многому научила. Именно в армии я стал плодотворно работать с Игорем Покладом, с которым нас вскоре ожидал всесоюзный успех. В большей мере жадным к успеху был я, ведь у Игоря уже были очень удачные работы — песни «Кохана», «Не забудется». Мы писали песни лучшим эстрадным советским исполнителям того времени: Тамаре Миансаровой, Юрию Гуляеву, Юрию Богатикову, Софии Ротару... Тогда на эстраде не было дилетантов, поэтому было легче работать. Сейчас же 90 процентов — любители...