Он трижды за свою карьеру номинировался на премию «Оскар», но пока эта престижная награда обходит его стороной. Зато в активе у Джонни более 30 других кинопризов. Два из них он добавил в свою творческую копилку буквально неделю назад: телеканал MTV наградил Деппа как лучшего комедийного актера («Пираты Карибского моря-3») и как лучшего экранного злодея («Суини Тодд»). Интересно, что Джонни себя кинозвездой не считает. Он преклоняется перед старыми актерами — Джеймсом Дином, Кларком Гейблом, Марлоном Брандо. Себя же Депп называет «парнем, которому просто досталась хорошая интересная работа».
«Иногда мне приходилось воровать в магазинах»
— Как ты отнесся к тому, что тебя одновременно назвали лучшим комиком и кинозлодеем?
— Удивился. С Суини Тоддом все понятно, это мой персонаж. Но вот успех «Пиратов Карибского моря» не перестает меня поражать. И особенно то, что зрители полюбили Джека Воробья. Правда, они считают его смешным, комичным, но я думаю иначе и потому не могу понять, почему меня называют комедийным актером. Те, кто знаком со мной ближе, сразу подтвердят, что я не умею смешить! А если говорить обо всех этих призах, то мне гораздо важнее было услышать, как десятилетний мальчик сказал: «Я люблю тебя, капитан Джек Воробей!» Вот это было волшебство!
— За каждую из трех серий «Пиратов» ты получил по 20 миллионов долларов. Но ведь знавал и тяжелые времена, правда?
— Внесу уточнение. За три фильма я действительно получил 60 миллионов долларов, но гонорары не были равными. За первую часть заплатили 10 миллионов, за вторую — 20, за третью — 30. А дни, когда мне приходилось считать каждый цент, давно остались в прошлом. Я был трудным ребенком. Возможно, на меня негативно повлиял развод родителей. В 12 лет я начал курить, в 13 — потерял девственность, в 14 — попробовал все наркотики, которые только существуют. Назовите любой, и я по собственному опыту расскажу, как он действует на человека! Самое поразительное, что я не стремился быть крутым или кому-то насолить. Просто делал все это из любопытства. Мне было 16, когда я бросил школу — стало скучно. Ушел из дому. К тому времени мама подарила мне электрогитару. Она была плохонькая, мама отдала за нее 25 долларов, но я был в диком восторге! Отправился во Флориду и играл там в ночных клубах. Меня, несовершеннолетнего, пускали через черный вход, ведь могло крепко нагореть и мне, и владельцам этих заведений. Поиграв для посетителей около часа, я уходил. За одно выступление платили 25 долларов. Потом нам удалось собрать рок-группу. Мы даже играли в качестве разогрева перед концертами Игги Попа и «Рамонес» (рок-звезды. — Ред.). Заработали тогда 2100 долларов. Это казалось целым состоянием! Но так везло далеко не всегда. Чтобы как-то прожить, приходилось заниматься многими вещами, в том числе и противозаконными. Я иногда воровал в магазинах. А потом устроился на работу в фирму, которая занималась продажей всякой ерунды по телефону. Этот бизнес называется телемаркетингом. Мы звонили разным людям и вешали им лапшу на уши. Говорили, что они выиграли ценный приз, скажем, дорогие часы, но чтобы их получить, нужно обязательно купить несколько авторучек. Короче, многие заглатывали наживку и высылали нам чеки. Порой на 500 долларов. А получали за эти деньги десяток ручек и дешевые часики. Это мелкое мошенничество приносило верных долларов 100 в неделю. Сейчас мне стыдно об этом вспоминать...
«В кино я попал благодаря первой супруге, которая представила меня Николасу Кейджу»
— Ты ведь тогда уже был женат?
— Да, на Лори Эллисон. Мы переехали в Лос-Анджелес, и ребята из группы отправились за нами. Кстати, благодаря Лори я и попал в кино. Она была знакома с Николасом Кейджем. Представила меня ему. А он отвел меня к своему агенту. Так все это и началось.
— И какой была первая роль?
— Вот об этом я до сих пор вспоминаю с удовольствием. Это был «Кошмар на улице Вязов». Кажется, шел 1984 год. Уэс Крэйвен, режиссер и автор сценария, искал молодого актера на роль этакого школьного красавчика. Знаете, всеобщего любимца, спортсмена. Он видел его смазливым блондином высокого роста с накачанной мускулатурой. А тут на пробы пришел я — худой невысокий брюнет, да еще с серьгой в ухе! Но через пару часов мне позвонил агент и сказал: «Роль твоя!» Самая классная сцена заключалась в том, что мой герой ложится спать на свою кровать и вдруг его затягивает в нее, а потом вверх бьет фонтан крови! Один из ассистентов советовал Крэйвену положить на кровать куклу, но тут я воспротивился: «Это же так весело! Снимайте меня!»
— Тебе нормально работается со всеми режиссерами?
— Да, главное, чтобы они давали мне свободу. Идеальные отношения сложились с Тимом Бертоном.
— Сколько фильмов вы уже сделали вместе?
— Шесть. Первый был «Эдвард Руки-ножницы», а последний — «Суини Тодд». Что я могу сказать о Тиме? Он — мой брат, друг. Я крестил его сына. Знаю, что ради меня он отправится на край земли. А я сделаю то же самое для него. Он велел мне запеть на съемках «Суини Тодда». Я не делал этого уже лет 15, но запел. Если в следующем нашем фильме Тим скажет мне заняться сексом с каким-нибудь иноземным аардварком, я не задумываясь сниму трусы!
— Почему ты уже несколько лет живешь во Франции? Не любишь Америку?
— Меня часто обвиняют в антиамериканизме — это несправедливо. Я американец и люблю свою страну. И благодарен ей за то чувство свободы, которое живет во мне. Но именно любовь к Америке вынуждает меня порой резко критиковать то, что там происходит. По сравнению с Европой Америка еще очень молода. И американцы, как нация, находятся в процессе учебы. Можно сказать, ходят в школу. Вот почему правительство США ведет себя порой как глупый подросший щенок! У него появились клыки, и он жаждет их пустить в ход. Взять хотя бы ту историю, когда Франция отказалась посылать войска в Ирак, и за это в американских закусочных картошку по-французски тут же переименовали в «картошку свободы»! Боже, какими же идиотами мы себя выставили тогда!
— Тогда почему все-таки Франция?
— Мне здесь нравится! Французы не забыли, как нужно жить. У нас с Ванессой и детьми небольшой домик за городом. Мы просыпаемся вдвоем с восходом солнца, варим кофе для себя, готовим завтрак для детей. Днем могу пойти в местное кафе и выпить там бокал вина или еще кофе. И никого не волнует, кто я такой. Всего лишь еще один папаша, пришедший посидеть часок за столиком вместе со своими малышами. Возможно, я старомоден, но мне нравится мечтать о том времени, когда стану старым, у меня появится пивной животик и я буду сидеть на крылечке и смотреть по вечерам на озеро.
«Не женюсь на Ванессе Паради, потому что не хочу испортить ее фамилию. Ведь Депп означает «идиот»!»
— Ты уже выучил французский?
— Сделал это только с одной целью — чтобы иметь возможность свободно разговаривать с родителями Ванессы. Кстати, некоторое время держал в секрете от наших соседей и приятелей то, что понимаю французский. Мне нравилось сидеть в компании, пить вино и просто наблюдать за другими, не принимая участия в разговоре.
— Почему вы с Ванессой до сих пор не женаты?
— Разве? А как же тогда еще можно назвать наши отношения? Живем вместе, у нас двое общих детей, спим вместе. Разве это не есть брак? А оформить его официально можно в любой момент. Мы не сделали это до сих пор, потому что не хочу испытывать угрызений совести за то, что испортил фамилию любимой женщины! Сейчас она звучит прекрасно — Паради (paradis — в переводе «рай». — Ред.). А теперь произношу — Ванесса Паради-Депп. Ужас! Знаете, что означает моя фамилия на немецком? «Идиот»! Но если Ванесса скажет мне: «Дорогой, не пора ли нам пожениться?» — я сразу потащу ее к алтарю!
— Ты изменился после рождения детей?
— Конечно! Они изменили всю мою жизнь. Раньше очень боялся маленьких детей. Когда у моего старшего брата появился ребенок, я не решался взять малыша на руки. Брат чуть ли не силой заставил меня сделать это. Так я уже через несколько секунд отдал младенца назад. А свою дочь ЛилиРоуз держал на руках уже через три часа после ее появления на свет. Она дремала. А я смотрел на ее личико и восторгался этим чудом. Вдруг понял, что ни с одним существом на свете не был еще так близок! А когда Ванесса забеременела второй раз, пришел в смятение. Боялся, что не смогу испытывать такую же любовь ко второму ребенку. Но ошибался. Сейчас дети и Ванесса для меня — самое главное. Защищая их, я готов умереть. Или убить того, кто намерен причинить вред моей семье. Как волк буду грызть зубами. И пусть меня потом посадят в тюрьму на 500 лет — все равно загрызу!
— Поэтому ты избил папарацци, который пытался сфотографировать тебя и Ванессу в Лондоне?
— Да, это было в 1999 году. Ванесса ждала ребенка, а эти фотографы вели себя нагло. Я пытался с ним поговорить по-хорошему. Просил оставить нас в покое. Обещал, что позову их, когда родится наш первенец. Но они меня и слушать не хотели... А когда один из папарацци попытался помешать Ванессе сесть в машину и захлопнуть дверь, у меня просто в глазах потемнело! На тротуаре валялась какая-то палка. Я инстинктивно схватил ее и ударил негодяя по руке. Со всей силы! Он отскочил. Я повернулся к остальным и закричал: «Ну, снимайте меня! Первый, кто это сделает, получит по башке! Скальп с него сниму!» Тут появилась полиция, и меня увезли в участок. Ночь я провел там. Полицейские вели себя очень вежливо. Мне показалось, что они одобряли мое поведение... Я не против репортеров. Но пусть фотографируют меня. Это часть моей профессии. А вот моя семья — это уже не их дело.
— Но ведь людям интересно знать, как живут звезды!
— Признаюсь, мне это не понятно. Кому какое дело, с кем я сплю, с кем встречаюсь?! Увы, наше общество — это общество сплетников. Видимо, у тех, кто читает все эти слухи о знаменитостях в газетах, слишком много свободного времени! Так пусть же займут себя хоть чем-нибудь. Мастурбируют что ли почаще!
— А ты газет не читаешь?
— Только не светские новости! Из публикуемых в прессе сплетен меня интересуют только такие, к примеру, как я прочитал на днях в еженедельнике «Новости мира». Сейчас вспомню: «У женщины лопнул бюстгальтер — 11 человек получили ранения...»
«У меня 13 татуировок и несколько шрамов — я сам нанес себе порезы ножом»
— Говорят, ты сделал татуировки с именами детей...
— И не только. Всего у меня, сейчас посчитаю, да, 13 татуировок. А еще есть несколько шрамов, я сам нанес себе порезы ножом.
— Зачем?
— Чтобы оставить отметки о важных событиях в моей жизни. Видимо, это ненормально, но мне порой кажется, что человеческое тело чем-то сродни дневнику, записной книжке. Иногда кто-то другой оставляет на нем неизгладимые следы. А иногда мы делаем это сами. Но бывают моменты, когда ты понимаешь, что ошибался. Когда я встречался с Вайноной Райдер (популярная голливудская актриса. — Ред.), мне казалось, что эта любовь будет длиться вечно. И я сделал себе татуировку с ее именем и фамилией. Потом мы расстались — тату пришлось переделывать. Часть надписи выжигали лазером. Было очень больно. А я еще героя из себя корчил, сдуру отказался от местной анестезии! Когда кожа стала плавиться и вздуваться, ругал себя последними словами...
— Кем ты хотел стать в детстве?
— Видимо, музыкантом.
— Сейчас играешь на гитаре?
— Бывает, но редко. Участвовал в записи музыки к нескольким фильмам. А на сцене в последний раз играл в начале 90-х, когда принимал участие в концерте, который мы давали вместе с Эмиром Кустурицей, Джимом Джармушем и сербской рок-группой. Это было в Белграде.
— Когда ты впервые почувствовал себя знаменитым?
— Думаю, когда один из моих бывших школьных учителей попросил у меня автограф. Тогда я понял, что чего-то добился в жизни. Этот человек на каждом уроке твердил, что из меня ничего путного не выйдет. Он мной вообще не занимался. Говорил, что я закончу свои дни в тюрьме жалким наркоманом. Не знаю, помнил ли он все это, когда просил расписаться на моей фотографии...
— И все же, тебе исполняется 45 лет. Тебя не удивляет, что ты дожил до этого возраста?
— Что есть, то есть. В определенные моменты моей жизни эта возрастная отметка находилась под вопросом. Впрочем, как и 40-летие.
— Когда у тебя появились такие сомнения?
— Думаю, не так давно. В 20 лет каждый из нас считает себя бессмертным. Осознание бренности всего живого приходит значительно позже. Могу привести наглядный пример. Когда я был подростком, моя сестра родила — я стал дядей. Но тогда меня это мало волновало. Однако где-то в подсознании остались разговоры между моей мамой и сестрой. Они очень волновались за новорожденного и обсуждали опасность того, что маленькие дети часто умирают во сне. Они перестают дышать. Когда на свет появилась моя дочь, эти мысли вдруг возникли у меня. И я часто просыпался среди ночи, шел в детскую, ложился рядом с кроваткой на пол и брал малышку за руку. Иногда лежал с открытыми глазами, иногда начинал дремать, но я верил, что тепло моей руки не позволит дочке уйти из этой жизни...
— Ты все время говоришь о детях. Думаешь, они будут относиться к тебе с такой же любовью, когда вырастут?
— Мне бы этого очень хотелось. Во всяком случае, я надеюсь, что они будут уважать меня. И когда настанет их черед менять мне подгузники, они не испытают при этом отвращения.
— Ты часто играешь в кино людей с психическими отклонениями. Тот же Бертон сказал, что у тебя к таким ролям особый дар. Это правда?
— Видимо, да. Не знаю почему, но меня тянет к таким людям. И в жизни, и в кино. Думаю, потому что все мы в каком-то смысле ущербны. Идеальных людей не существует. Каждый из нас ненормален по-своему...
Перевод Наталии ТЕРЕХ, «СОБЫТИЯ». При подготовке материала использованы интервью в журналах «Плейбой», «Эмпайр», «Штерн», «Ньюсуик»
