Герои картин Николая Мащенко — это люди сильные духом и с железной волей. Вспомните фильмы «Как закалялась сталь», «Овод», «Комиссары», «Путь на Софию». Мэтра украинского кино всегда привлекала революционная тематика, богатая такими персонажами. Семь лет назад Николай Мащенко решил сделать фильм о человеке, которого тоже вполне можно считать революционером, — о лидере освободительной борьбы украинского народа гетмане Богдане Хмельницком. Конечно, Николай Павлович не планировал растягивать съемки на целых семь лет, но рабочий процесс постоянно тормозила главная проблема отечественного кино — отсутствие средств. Картина была представлена на суд зрителя лишь недавно — к 400-летию начала национально-освободительной войны. Премьера фильма «Богдан Зиновий Хмельницкий» с успехом прошла в одном из центральных киевских кинотеатров. По признанию Николая Мащенко, этим фильмом он решил проститься с кинематографом.
«Через месяц после знакомства мы с женой посла Болгарии тайно сыграли свадьбу»
— Считаю картину «Богдан Зиновий Хмельницкий» идеальной для того, чтобы проститься с большим кино. Я не настолько молод, чтобы продолжать режиссировать в почти уже 80-летнем возрасте. Чтобы создать качественную кинокартину, нужно в каждый кадр вложить всего себя. А я не привык халтурить. К тому же в нашей стране всегда в дело вмешивается внешний фактор — деньги. На искусство их вечно нет! Это меня настолько утомило, что я решил, как говорят, завязать с большим экраном. Но не с кино.
— Это как?
— Я буду продолжать снимать, но автобиографические картины о моих друзьях: поэтах, режиссерах, ученых и так далее. Например, два дня назад я закончил съемки фильма об академике Михаиле Сикорском, который живет в Каменец-Подольском. Его уникальность в том, что за тридцать лет своего пребывания в этом городе Сикорский восстановил десятки зданий — архитектурных достопримечательностей. Вот такие картины я собираюсь снимать.
— То есть фильмы о революционерах вы делать больше не планируете...
— Не знаю. Мне от этой тематики отойти будет очень сложно, ведь благодаря войнам и революционерам я и стал режиссером. А заодно и женился... на иностранке.
— Интересно! Расскажите подробнее.
— После фильма «Как закалялась сталь» (вышел на экраны в 1975 году. — Авт.) я пользовался огромной популярностью. Достаточно сказать, что в Советском Союзе картина по прокату была на втором месте после «Семнадцати мгновений весны». На этой волне успеха меня пригласили в Болгарию снимать картину «Путь на Софию». Там я познакомился с женой посла Болгарии в Бразилии. Захаринка была женщиной дивной красоты. Познакомила нас девушка, которая обозлилась на меня за то, что я не обращал на нее внимания. Она-то думала, что Захаринка меня отвергнет, а вышло все наоборот. Через месяц мы тайно сыграли свадьбу.
Потом был скандал. Мне поставили условие: я должен официально оформить отношения с Захаринкой. Хотя я принадлежал к партийной номенклатуре и жениться второй раз не имел права. Дело утряс Щербицкий, который за меня заступился лично.
Щербицкого я запомнил исключительно с положительной стороны. На моей памяти он ни на кого не повысил голос. Щербицкий поспособствовал тому, что я смог вернуться в Болгарию и закончить картину «Путь на Софию».
К сожалению, как сказал поэт, «любовная лодка разбилась о быт»: с Захарией мы разошлись 16 лет назад. Но остались друзьями. Сейчас я живу с третьей женой. Она раньше была режиссером монтажа на киностудии Довженко.
«Андрея Харитонова я нашел в ресторане. Подозвал, налил ему и себе водки»
— Чем вас привлек Богдан Хмельницкий?
— Во-первых, я всегда снимал картины о героях. Во-вторых, если страна не чтит своих героев, то она в первую очередь не уважает свою историю. Я хотел показать соотечественникам, что в украинской истории были люди, которыми можно гордиться. Я перечитал тонны архивной литературы по этому поводу. И нашел интересный факт: оказывается, нашего Богдана считали третьим по величине полководцем в мировой истории после Александра Македонского и Наполеона Бонапарта!
— Почему вы в своей картине не задействовали известных актеров?
— Это мое кредо. Я всегда любил и люблю открывать новые таланты. Мне неинтересно работать с теми, кто уже все показал на экране. Вспомни фильмы «Как закалялась сталь», «Овод» — там ведь почти все актеры были неизвестными. Андрея Харитонова (исполнителя главной роли в «Оводе». — Авт.) я вообще нашел в ресторане. Причем совершенно случайно.
Мы сидели после изнурительных проб в одном из киевских ресторанов. Вдруг я увидел высокого интеллигентного молодого человека дивной красоты. Я крикнул ему: «Молодой человек, можно вас на секундочку?!» Он подошел, сел. Я налил ему и себе водки. После чего сказал: «Вы знаете, что вы сейчас утверждены на главную роль в моем фильме «Овод»?» Андрюша (Харитонов. — Авт.) едва не поперхнулся от удивления. Как видишь, я не прогадал. Харитонов получил за эту роль престижную премию «Золотая нимфа» в МонтеКарло.
Или вот Володя Конкин, которого я нашел в харьковском театре. Сыграв главную роль в фильме «Как закалялась сталь», он стал получать тонны любовных писем от девушек. С ним у меня вообще интересная история произошла. В «Как закалялась сталь» я пригласил Конкина сыграть маленькую эпизодическую роль — на главную роль был утвержден Николай Бурляев, уже очень известный актер, снявшийся у Тарковского в «Андрее Рублеве». Бурляев играл хорошо, однако без той неистовости, которая просто необходима для этой роли. Я сказал ему: «Слушай, Коля, ты все правильно делаешь, но в твоих глазах не видно веры». На что он мне ответил: «Николай Павлович, так я и не верю». И мы расстались полюбовно, без обид. А Конкин в это время играл у меня в массовке солдата. Так вот его игра была как раз с той верой, которая нужна была главному герою моей картины. Кроме того, Конкин был очень похож на молодого Островского (автора романа «Как закалялась сталь». — Авт.). Но после утверждения на главную роль Володя стал жутко зазнаваться: мол, я, Конкин, — Корчагин, а остальные — не при делах. Однако коллеги довольно быстро ставили его на место. Помню, как-то один актер не выдержал Вовиной заносчивости и дал ему прямо в глаз! Глаз покраснел, веко распухло. Встал вопрос: как будем снимать главного героя? Для того чтобы не останавливать съемки, я вынужден был придумать эпизод, где Корчагину снится, будто его расстреливают из пулемета, а перед этим жестоко пытают. Так мы сэкономили на гриме (смеется). Кстати, именно с этой сцены начинается фильм «Как закалялась сталь».
Сейчас мы с Володей друзья. Он до сих пор благодарит меня за ту роль. Ведь потом он начал играть только главных персонажей: «Отцы и дети», «Атыбаты, шли солдаты»... Одно его не радовало: эти роли были похожими. Ему же хотелось сыграть что-нибудь совершенно оригинальное. Уже и не в радость были даже та всесоюзная слава и тонны писем, которые приходили к нему из разных уголков Союза. Кстати, писали письма на имя не Владимира Конкина, а его героя — Павки Корчагина.
— А вы не предлагали ему больше оригинальные роли?
— У меня были для него роли, но не главные, а я просто стеснялся приглашать Володю на роли второго плана. Ведь он тогда уже играл в московском театре роль молодого Ленина в спектакле «Семья». Что тут скажешь! Отличный актер, с потрясающим голосом.
Вот, кстати, недавно посмотрел картину Глеба Панфилова «Романовы — венценосная семья». Конкин играл там преданного царю офицера — и сыграл блестяще! — а Харитонов играл учителя царевича. До сих пор думаю, что если бы Харитонов и Конкин остались в Украине, то судьба у них сложилась бы намного лучше. Жаль, что Андрюша не смог сыграть у меня в «Богдане». Уж слишком большие запросы были у его агента. Одна тысяча евро за съемочный день — не шутка. Хотя Харитонов говорил мне, что мог бы сняться и за меньшую сумму. Но тогда ему не было бы чем платить зарплату его агенту.
Так вот, возвращаясь к «Богдану Хмельницкому». Я и сейчас не захотел отступать от устоявшихся традиций. Но на главную роль планировал пригласить все же звезду — Богдана Ступку. Однако Богдан Сильвестрович отказался: «Я уже играл Богдана у Ежи Гоффмана, в фильме «Огнем и мечом». Не хочу повторяться». Однако истинная причина была другой: в то время Юра Ильенко затеял снимать «Молитву о гетмане Мазепе», где на главную роль был утвержден именно Ступка.
— Как возник вариант с Владимиром Абазопуло в роли Хмельницкого?
— Когда я увидел его на сцене театра Ивана Франко, то сразу понял: это НАСТОЯЩИЙ Богдан! Взгляд, жесты, характер! Который, кстати, в процессе съемок проявился очень сильно. Перед съемками последней части «Богдана» Абазопуло сделали операцию на горле, после чего он не мог нормально говорить, лишь издавал нечеловеческие звуки. Я подошел к Володе и сказал: «Ты не переживай. Мы найдем актера, похожего на тебя, доснимем как-нибудь». На что Абазопуло ответил: «Николай Павлович, я ждал этой роли очень долго. Прошу вас, не лишайте меня возможности доиграть роль всей моей жизни. Это поможет мне жить дальше». Скажи, как после таких слов я мог брать других актеров на роль Богдана? Я посмотрел на Володю и сказал ему: «Твою роль я никому не отдам. Иди, готовься к съемкам!» Володя быстро переоделся, пришел на площадку и начал говорить. Господи! Это невозможно было слушать без слез. Представь, идет команда «Мотор!», Володя только начинает говорить, а у меня комок в горле от слез. Я отворачивался и рыдал.
— Значит, мы слышим голос не Владимира Абазопуло?
— В начале фильма зритель действительно слышит голос Володи, а в середине и конце дубляж вели два других актера.
«Ступка упал передо мной на колени и произнес: «Даю слово: ты снимешь фильм о Богдане Хмельницком»
— Картина должна была быть многосерийной?
— Двадцать одна серия! А получилось лишь четыре. Причина — деньги, как ни банально это звучит. Ты же знаешь, съемки растянулись на семь лет. А все из-за чего? Когда я с Юрой Ильенко в 2000 году зашел в кабинет к министру культуры Богдану Ступке, то стал на колени и сказал: «Богдан Сильвестрович, перед вами на коленях стоит не последний режиссер. Прошу вас помочь осуществить мою давнюю мечту: осветить жизнь великого украинского гетмана Богдана Хмельницкого». Когда Ступка это услышал, то... упал передо мной на колени и произнес: «Перед тобой на коленях стоит не последний министр культуры. Даю слово: ты снимешь фильм о Богдане Хмельницком». Вскоре Министерство культуры утвердило мою картину. Но как раз в этот момент должны были начать съемки фильма Юры Ильенко «Молитва о гетмане Мазепе»...
— Где главную роль играл Богдан Ступка...
— Пришлось уступить Юре деньги, выделенные на мою картину. Причем я это сделал добровольно. А потом на одном из приемов я рассказал Виктору Ющенко (тогда — премьер-министру Украины. — Авт.), что хочу снимать фильм о Богдане. Он приветствовал это решение, и вскоре появилось распоряжение о подготовке всего необходимого для осуществления съемок. Но к тому времени у меня уже все было готово!
— Как это получилось?
— Тоже интересная история. Помнишь, когда Ежи Гоффман приезжал в Украину с планами снять картину «Огнем и мечом»? Он хотел, чтобы костюмы для его фильма пошила киностудия имени Довженко, которую Гоффман собирался арендовать на период съемок. Однако когда об этом узнала наша культурная «элита»... Что тут началось! Митинги протеста, лозунги типа «Геть ляхiв!» В общем — ужас. Гоффману пришлось снимать картину в Польше и там же шить костюмы. И вот, когда Гоффман вернулся в Украину с премьерой «Огнем и мечом», я хотел арендовать его костюмы для своего фильма. А Ежи мне ответил, что проще будет пошить их самим: аренда стоит дороже, чем изготовление. Посему костюмы я очень быстро пошил. Это было еще до того, как я уступил деньги Ильенко. Кроме того, у меня уже была договоренность об аренде лошадей, подписаны нужные бумаги для съемок на киностудии Довженко...
— То есть вся подготовительная работа уже была проделана, а денег вы так и не дождались.
— Снимали по чуть-чуть: кусочек в этом году, кусочек — в следующем. Но попробуй каждый раз настроить актеров на нормальную работу, рассказать, как правильно прочувствовать того или иного персонажа. Многие не выдерживали. Потом, правда, снова брали себя в руки. Ведь очень сложно снова и снова входить в один и тот же ритм. Но, ты же знаешь, у нас в Украине «чем хуже, тем лучше». Картина получилась неплохой. Это признали и российские кинопрокатчики, которые собираются показывать фильм у себя. К сожалению, наших актеров они к дубляжу не допустили, мотивировав это тем, что актеры плохо говорят на русском языке.
— Какая реакция на фильм была в Украине?
— Нормальная. Нынешний министр культуры (Василий Вовкун. — Авт.), который режиссировал инаугурацию Президента и его новогодние поздравления, говорил мне, что хочет красиво провести премьеру. Предлагал, чтобы в центре Киева были установлены большие мониторы, на которых демонстрировали бы мою картину. Может, такое и было... Но мне запомнилось другое. Когда за день до премьеры картины директор одного из лучших киевских кинотеатров во всеуслышание заявил, что на картину Мащенко зритель не пойдет, я был в шоке. В кинотеатрах же мне говорили одно и то же: «Мы можем поставить ваш фильм дважды в сутки — в пять утра и в двенадцать часов ночи». Конечно, нервы у меня сдали...
«Во время голода мама жарила лапуцки из перекрученной на мясорубке лебеды или блинчики из кленовых листочков. Это напоминало пластилин»
— На съемках нервы у вас часто сдавали?
— Бывало. Помню, на съемках «Как закалялась сталь» я Конкину неделю кушать не давал — чтобы худой был. Так нужно было для роли...
— Ох, наверное, и трудно у вас сниматься!
— Была еще смешная история, когда я Харитонова в «Оводе» приковал цепями.
— ???
— Это случилось в первый съемочный день. Мы снимали в одном из павильонов киностудии Довженко. Сделали специальные устрашающие тюремные декорации, привезли цепи и заковали в них Харитонова. У него от цепей мигом на руках появились кровавые синяки. Да такие краснющие, что вначале я даже не поверил, что это настоящая кровь, думал, это грим. Ну так вот. После того как мы часа три заковывали Харитонова в цепи, нам жутко захотелось есть. Я говорю Харитонову: «Андрюша, мы сейчас кушать идем. Ты с нами?» А он отвечает: «Нет, а то снова будете три часа меня заковывать. Я лучше так полежу, а вы мне чего-нибудь вкусненького принесите». Вдруг неожиданно появляется мама Андрея, видит его в таком состоянии и начинает громко возмущаться. Потом она собралась идти в милицию подавать на режиссера Мащенко заявление по поводу издевательства над людьми. Нам с Харитоновым на пару еле удалось ее отговорить от этой затеи. А после того как Андрей получил «Золотую нимфу», они с мамой приехали ко мне домой с ящиком шампанского и благодарили за то, что я уговорил маму Андрея не забирать его в Москву.
На съемках «Богдана Хмельницкого» тоже не обошлось без курьеза. В конце фильма есть кадры, где на мосту висят повешенные поляками казаки. Для съемок мы пригласили солдат из «Десны» (учебный центр Сухопутных войск в Черниговской области. — Авт.). Я лично рассказал им, как правильно висеть на веревке — нужно упереться в нее подбородком. И вот после инструктажа мы их «повесили». Я по мосту вдоль и поперек пробежал раз сто, проверяя, все ли в порядке. Идет съемка, и вдруг вижу, один из солдатиков как-то судорожно дергается на веревке. Я кричу «Стоп!» и бегу к этому парню. А тот, такое впечатление, уже синеть начал от удушья. Схватил я его за ноги, поддержал, а потом и вытащил из петли. Говорю ему: «Ты что, не мог позвать на помощь?» А он: «Я думал, так нужно было»...
— Николай Павлович, я знаю известных режиссеров, которые уже в детстве хотели снимать кино. А кем хотел быть маленький Коля Мащенко?
— Во время войны, когда я был маленьким, наше село оккупировали немцы. Было страшно, люди боялись выходить из дому. После окончания войны под впечатлением от увиденного я решил написать поэму обо всем этом. Потом я перевел на украинский язык поэму Лермонтова «Беглец» и ощутил себя гениальным настолько, что решил: моя поэма о войне непременно должна быть опубликована в газете «Украинская правда». Недолго думая, взял и отправил свой шедевр в редакцию. Через некоторое время в школу — я учился тогда в шестом классе — пришел ответ из редакции: «Мы ознакомились с творчеством Коли Мащенко и пришли к выводу: кроме поэтических недостатков, в произведении вашего ученика еще масса грамматических ошибок. Просим учителей школы обратить на это внимание. С уважением, газета «Украинская правда». После этого меня хотели выгнать из школы. Тогда я с гордо поднятой головой выпалил: «Все! Со стихами завязываю!» Не знаю, что подействовало на дирекцию, но меня в школе после этих слов оставили. А с поэзией так и не сложилось.
Я с самого детства любил не только писать, но и рассказывать. Благо многое увидел — пережил два голода и войну. Голодомор 1933 года запечатлелся в памяти особняком. Ты, слава Богу, даже представить себе не можешь, что это такое — видеть опухших от голода людей с обезумевшими глазами. Нас в семье было десять детей от трех разных мужей мамы. Когда дома совсем нечего было есть, мама жарила лапуцки из перекрученной на мясорубке лебеды или блинчики из кленовых листочков. Это чем-то напоминало пластилин.
Но самое яркое воспоминание связано с началом голода. Это был конец 1932 года. Для многих в нашем селе образцом для подражания был председатель колхоза. Мало того что он занимал высокий чин, так еще на все руки мастером был: умел мять кожи, столярничать, даже ткать. Сказка, а не мужик! Но тут пришел голод. У председателя было много разного добра, и у него большевики, проводившие раскулачивание, забрали все, что было в доме и сарае, все до последней корочки хлеба. Тогда он взял в руки топор и пошел по хатам. Все селяне испугались и закрывали перед ним двери. А дверь в наш дом мама, очевидно, забыла запереть...
Как раз накануне мама раздобыла где-то свеклу. Невиданная роскошь для тех голодных дней! Она ее спекла в печи и стала делить на десятерых детей. Чем ближе нож подбирался к центру свеклы, тем тоньше становились кусочки. В это время в наш дом с топором и безумными от голода глазами ворвался председатель. Дальше — немая сцена. От каждого из десяти кусочков свеклы мама отрезала по половине, сложила их вместе и положила на топор. Председатель, одобряюще кивнув, вышел из дома. Прошел метров двадцать и умер... Я на все это смотрел и думал: какая удивительная штука — жизнь. Есть человек, и тут бах — и нет его. Мне почему-то кажется, что именно этот яркий эпизод во многом стал определяющим в моем выборе пути творческого человека.
Из досье «СОБЫТИЙ»
Николай Павлович Мащенко родился 12 января 1929 года в селе Меловатка Луганской области в крестьянской семье. В 1950-м закончил актерский факультет Харьковского театрального института, а в 1953-м — режиссерский факультет этого же вуза. С 1957-го — сценарист, актер и режиссер Киевской киностудии художественных фильмов имени А. П. Довженко. С 1987 года до настоящего времени — генеральный директор киностудии.
Лауреат Республиканской премии ЦК ЛКСМ имени Н. Островского (1970 г.), премии Ленинского комсомола (1974 г.), Государственной премии Украины имени Т. Г. Шевченко (1982 г.). Имеет государственные награды независимой Украины, Советского Союза, Болгарии и Италии. Почетный гражданин города София (Болгария). Народный артист Украины (1983 г.). Член Союза кинематографистов и Союза писателей Украины, член-основатель Академии искусств Украины. Автор романа «Вiдьма-енкаведистка» (2000 г.). Преподаватель Киевского государственного института театрального искусства имени Карпенко-Карого.
Режиссер-постановщик художественных фильмов «Хочу верить» (1965 г.), «Ребенок» (1968 г.), «Комиссары» (1969 г.), «Иду к тебе» (1972 г.), «Как закалялась сталь» (1975 г.), «Путь на Софию» (1978 г.), «Овод» (1980 г.), «Парижская драма» (1983 г.), «Мама родная, любимая...» (1986 г.), «Все побеждает любовь» (1987 г.), «Венчание со смертью» (1992 г.), «Богдан Зиновий Хмельницкий» (2008 г.).
