Почти год прошел с тех пор, как продюсер украинской службы Би-би-си в Лондоне Андрей Куликов покинул корпорацию ради роли ведущего популярного ток-шоу «Свобода слова» на ICTV. Впрочем, в отличие от некоторых его коллег, Куликова, похоже, «звездная болезнь» обошла стороной. Приходя домой с эфира в два часа ночи, Андрей просыпается в восемь утра и вновь идет на работу. Пока творческая группа передачи «Свобода слова» отдыхает, ее ведущий просматривает в пустом кабинете новости, разбирает электронную почту и вежливо отвечает на телефонные звонки, покуривая ароматный датский табак «Мак Барен», ловко обернутый клейкой папиросной бумагой.

«Нынешние газеты для самокруток абсолютно не годятся»

— Андрей, я смотрю, вы марку табака поменяли?

— К сожалению, не могу найти в продаже любимый табак «Голден Вирджиния», поэтому курю другой. А на крайний случай у меня всегда есть в запасе «Прима» без фильтра.

— Вам, как человеку рассудительному, не любящему суеты, больше, наверное, подошла бы курительная трубка...

— Во время учебы в университете я когда-то баловался трубкой. Кажется, я был на первом курсе, когда в Киев завезли партию бельгийских трубок. По тем временам это было настоящее событие. И мы с друзьями, конечно, пошли, купили себе по одной. Представьте, стоят совсем юные ребята и во время перерыва между лекциями курят солидные трубки. Наверное, со стороны выглядело смешно. Но трубку пришлось забросить. Ведь это хоть и приятный вид не самой полезной привычки, но занимает уйму времени. Впрочем, сегодня у меня также нет ни времени, ни желания ухаживать за трубкой. К тому же я больше люблю волокнистый сигаретный табак, чем крупно нарезанный трубочный. Кроме того, мне нравится сам процесс скручивания сигареты. Это дело, требующее концентрации. Поэтому я и специальными машинками для скручивания сигарет не пользуюсь. А их все равно дарят.

— Милиционеры никогда не интересовались, мол, что это вы там в папиросную бумагу заворачиваетe?

— Дело в том, что табак я начал курить в 1992 году в Великобритании. Приличные сигареты стоили там слишком дорого, а я хотел сэкономить, поэтому пришлось перейти на табак. Мне понравилось. Когда в 1995 году вернулся в Украину, в Киеве такой способ курения уже не был в диковинку. Ведь традиция курения самокруток с самосадом у нас, так сказать, давняя. А в период табачного кризиса в начале 90-х годов не только я табак в газету заворачивал. Кстати, нынешние газеты для самокруток абсолютно не годятся.

— Говорят, Андрей Куликов уже несколько лет придерживается вегетарианства. Вы стали сторонником такого альтернативного питания заботясь о своем здоровье или руководствуясь какими-то религиозными, может, моральными мотивами?

— Да, религиозный аспект имел место быть. Как-то я вернулся в Британию из командировки в Украину, а моя жена Тоня постится. Я решил составить ей компанию. Потом она, как и надлежит истинной христианке, разговелась, а мне поститься понравилось. И я уговорил себя больше никогда не употреблять продуктов, приготовленных из убитых живых существ. Поэтому не ем ни мяса, ни рыбы, ни морепродуктов. Стараюсь отказываться и от яиц. Правда, не всегда можно проверить, использовались ли для приготовления того или иного пирожного яйца. (Смеется.) К тому же меня вдохновляет пример моего близкого друга, телережиссера Игоря Гусева. Он вегетарианец с 25-летним стажем и прекрасно себя чувствует. Опять же, я очень люблю готовить, а вегетарианские блюда делать сложнее, значит, интереснее. А просто взять кусок мяса, отбить, посолить, обвалять в муке и пожарить — какое в этом удовольствие?

— И какое ваше любимое блюдо?

— Если обедаю в ресторане, то всегда заказываю «греческий салат». Очень люблю индийскую кухню, например, панир. Это такой сыр, который маринуют, тушат с овощами. Дома готовлю для себя овощной суп.

— Одна луковица на ведро воды?

— Можно и так сказать. (Смеется.) Главные ингредиенты в супе — сельдерей, лук-порей и картошка. Овощи я не поджариваю, поэтому мой суп получается прозрачным, более свежим, я даже специально его не довариваю. Если нет сельдерея и лука, бросаю в кипящую воду набор замороженных овощей, добавляю горох. Но больше всего люблю готовить грибы.

«Я люблю собирать грибы в Эппинг-Форест — это самый большой лес в Лондоне, который упоминается в одной из песен Пола Маккартни»

— Наверное, шампиньоны, которые даже грибами не пахнут?

— А это зависит от того, где вы их берете. Если вы идете за шампиньонами в супермаркет, то я отправляюсь в лес или на луг.

— Но грибы же собирают в конце лета или осенью...

— Да грибы можно найти в любое время года! В Украине, например, даже зимой растет глыва, по-русски — вешенка. Они продаются в супермаркетах, но в природе глыва, конечно, сочнее и гораздо вкуснее. Еще в лесу можно найти зимние опята — очень вкусные грибы, хотя и не мясистые. Если их набрать, предположим, полный полиэтиленовый кулек стандартного размера, то в готовом виде опята помещаются на стандартной сковородке. Уж очень они ужариваются.

В Англии же, чтобы собирать грибы, кое-где необходимо получить лицензию. Она бесплатная, но все равно ты должен четко указать, когда, в какой день и куда собираешься идти за грибами. Я люблю собирать их в Эппинг-Форест — это самый большой лес в Лондоне, который упоминается в одной из песен Пола Маккартни. А вот на Уимблдонской пустоши собирать грибы уже запретили.

— В галлюциногенных грибах разбираетесь?

— Разбираюсь настолько, чтобы их не брать. Хотя в том районе Лондона, где я жил, есть магазин, в котором до недавнего времени такие грибы продавали под вывеской: «Продаем грибы в ограниченных количествах для биологических опытов». Видел я этих «биологов», наведывающихся в магазин. Судя по всему, очень опытные люди в этом деле. (Смеется.)

— Андрей, а когда к вам гости приходят, вы их тоже овощным супом угощаете?

— Сейчас я не приглашаю гостей, потому что живу в Киеве со своей тетушкой, которой 84 года. Она, конечно же, привыкла к другим блюдам, поэтому мой овощной суп обязательно заправляет майонезом. (Смеется.) Я покупаю и готовлю ей мясо и рыбу. Не буду же я навязывать человеку свои убеждения и правила! В Лондоне у нас с Тоней гости часто бывают. Несколько раз мы устраивали для них вегетарианские обеды, ужины. Всем понравилось.

— Кстати, на Темзе лондонский народ рыбу ловит?

— С ловлей рыбы в Британии большая проблема. До того, как я стал вегетарианцем, очень любил рыбачить. Даже привез в Англию из Киева свою удочку. Потом узнал, что ловить рыбу можно не везде, а для посещения мест, где разрешено, необходимо покупать специальную лицензию. Она может выдаваться на год, на месяц и на день. Конечно, выгоднее покупать годовую лицензию, потому что разрешение на однодневную рыбалку стоит неприлично дорого. Лицензия же на год, если не ошибаюсь, в начале 2000-х годов стоила 36 фунтов стерлингов. Но самое интересное то, что рыболовная лицензия разрешает использовать удочку со снастью, но не дает права забирать пойманную рыбу.

Я сначала этого не знал. Честно купил лицензию на вылов рыбы в одном озерце, поймал там за все время лишь пару окуньков и двух-трех карасиков. Однажды заметил сидящего напротив меня серьезного рыболова в полной амуниции с тремя спиннингами, ящиком со всевозможными снастями, наживками, и самое главное — с помощником. На моих глазах англичанин вытащил карпа такой величины, что я от удивления рот открыл. Помощник взял фотоаппарат, сфотографировал этого дядьку с громадной рыбой в руках, а затем они аккуратно выпустили карпа в воду. Я ничего не понял и позвонил в Национальную ассоциацию рыболовов, где мне сообщили: «Вы с континента, поэтому наших правил не понимаете, но мы всю пресноводную рыбу отпускаем». Затем собеседник произнес фразу, которая меня потрясла: «Да она все равно невкусная, не переживайте». Я не стал ему возражать и рассказывать, насколько аппетитны караси в сметане. В общем, забросил я рыбалку в Британии, хотя в море там разрешается ловить и забирать с собой улов даже без лицензии.

— Шерлока Холмса на Бейкер-стрит посещали?

— А как же! Конечно, был в этом удивительном музее. Более того, я состоял в переписке с личным секретарем Шерлока Холмса Ником Картером!

— ???

— Дело было так. С 1979 по 1992 годы я работал в англоязычном еженедельнике «Ньюс фром Юкрейн». Решил каким-то образом отметить первое апреля. Вырезал из нашего издания заметку о новом способе разведения пчел в Житомирской области и отправил по адресу: дом 221-Б, Бейкер-стрит, Шерлоку Холмсу. В послании сообщил: «Уважаемый Шерлок Холмс, я знаю, что вы, отойдя от дел, удалились на ферму в Суссексе, разводите пчел, надеюсь, вам это будет интересно». Рассчитывал к первому апреля получить ответ и напечатать его в газете. Действительно, вскоре получил письмо от Ника Картера, личного секретаря Шерлока Холмса, который написал: «Да, вы совершенно правы, знаменитый сыщик сейчас в Суссексе, я переслал ему вашу заметку и, зная его любознательную натуру, не сомневаюсь, что он уже экспериментирует с новым методом разведения пчел». Там была еще красивая такая виньетка: Шерлок Холмс с трубкой... Все это напечатали в газете.

«В день выхода передачи в эфир я обязательно должен надеть часы, подаренные мне женой»

— Андрей, вы почти год ведете «Свободу слова», признайтесь, от политического «мыла» не устали?

— Конечно, устал. Но вести программу мне все еще очень интересно. Уверен, что интерес зрителей к ней сохранится еще надолго. Я думаю, что мы важную или, по крайней мере, нужную общественную функцию выполняем.

— Когда ждать вас в следующий раз в эфире?

— Обязательно выйдем 7 июля и, скорее всего, 14 июля, ведь парламент будет еще работать. Затем уйдем на небольшие каникулы.

— Правда ли, что иногда политики в эфире готовы разорвать друг друга, а во время рекламных пауз едва ли не целуются?

— И правда, и нет. Бывает, отговорят свои какие-то жесткие партийные установки, а во время рекламных пауз совершенно спокойно беседуют о футболе, детях, дачах. Но случается и наоборот. Мне особенно запомнился случай, когда во время эфира представитель одной крупной партии сказал представителю другой крупной политической силы: «Ну, сейчас я про тебя кое-что расскажу». В это время в эфир запустили рекламу, и в перерыве между ними состоялся разговор: «Если ты начнешь рассказывать, я тебе тоже нечто напомню». Короче, во время передачи они от воспоминаний воздержались.

— Известно, что ведущие передач, которые транслируются в прямом эфире, как правило, очень нервничают. Как вы стресс снимаете? Позволяете себе глоточек, например, английского бурбона или шотландского виски?

— Ох, ох, алкоголь я не употребляю с декабря 1992 года.

— А что случилось в декабре 92-го?

— Да я впервые в жизни чуть не провалил редакционное задание из-за того, что выпил лишнего. Подробностей рассказывать не буду, но именно тогда твердо решил завязать с этим делом. А после программы расслабляюсь очень просто. Прихожу в свой кабинет и слушаю любимую музыку, в основном британский рок — Алана Прайса, группу «Слейд», Пола Маккартни...

— Андрей, а не пробовали для большего драйва в рекламных паузах на «Свободе слова» угощать гостей выпивкой?

— Да ну, я сам не пью, и их не угощаю. Кое-кто и так приходит в студию с небольшим запахом...

— Так нервничают люди, волнуются...

— Может быть.

«В салон красоты меня отправили сотрудники телеканала. Бываю там раз в месяц»

— Интересно, костюмы, которые вам предоставляет рекламодатель и в которых вы красиво выглядите на телеэкране, у вас остаются или начальство забирает?

— Начальство носит одежду другого размера. (Смеется.) Зачем ему эти костюмы? Они хранятся в гримерке, но есть один костюм, который я иногда надеваю на какие-нибудь приемы или званые вечера.

— Остальной свой гардероб в Лондоне формируете?

— Да, и только из-за того, что пока жена не возьмет меня за руку и не отведет в универмаг, я себе ничего не покупаю. Проявляю самостоятельность разве что в приобретении джинсов. А что касается рубашек, костюмов, то все это появляется на мне только благодаря настойчивости Тони.

— Андрей, в свои 50 лет вы отлично выглядите. Пользуетесь услугами пластических хирургов?

— Не пользовался, думаю, никогда и не буду. А в салон красоты меня сотрудники канала таки отправили. Бываю там раз в месяц. Полтора часа какие-то маски на лицо мне наносят. Что же касается грима перед передачей, то как загримируют, так и будет.

— Внуки вам о возрасте напоминают?

— Я их не так часто вижу, чтобы они мне об этом напоминали. Возраст я ощущаю, когда начинаю вспоминать о том, что было 20—30 лет назад. Вспоминаю первую встречу с будущими однокурсниками, большинство из которых стали очень близкими друзьями. Вспоминаю наши совместные спектакли, которые мы ставили, совершенно невероятную поездку в ГДР в 1977 году. Вспоминаю вторую половину 80-х годов, когда мы перестраивали нашу газету «Ньюс фром Юкрейн». Вспоминаю, как дочка была маленькой, как было хорошо с ней. Подобных ощущений я, наверное, уже больше не испытаю. В этом смысле возраст ощущается, а физически — нет, только зрение падает. Из-за этого четыре года назад начал носить очки.

— Ничего, к старости зрение выровняется...

— Я знаю. (Смеется.) Однажды в Британии я потерял очки и, из-за привычки экономить, не стал покупать их в Лондоне. Думаю, вот-вот будет командировка в Украину, там куплю дешевле. Но в результате проходил без очков полгода. Так у меня зрение даже улучшилось! Мне потом рассказали, что без очков глазная мышца тренируется...

— А линзы не хотите поставить?

— Не хочу. Люблю очки в руках вертеть.

— С первой супругой общаетесь?

— Очень редко.

— У нее новая семья?

— Скажем так, я до сих пор переживаю за те годы, когда я причинял ей страдания.

— То есть вы познакомились со второй вашей единственной половинкой, когда были женаты?

— Нет, я был уже разведен. Так мне кажется. Во всяком случае, я был женат, когда мы с Тоней познакомились, но еще долго мы были просто знакомы. А ощущение, что это любовь, пришло, когда я уже точно был разведен. Это я прекрасно помню.

— Андрей, хотел бы уточнить, у вас две родные дочери?

— У меня две дочери — старшая Нина от первого брака и младшая Яна от второго. Но биологически я отец Нины. Яна сейчас учится в Лондоне на кинопродюсера.

«На работу и с работы я езжу преимущественно общественным транспортом»

— А как вы познакомились с Тоней?

— Тоня — отличный преподаватель русского языка и русской литературы. Когда я первый раз вернулся из Лондона в Киев в 1995 году, то некоторое время активно сотрудничал с Би-би-си, делая для них материалы из Украины. Сижу как-то в их представительстве в Киеве, вдруг звонок в дверь, открываю, а там стоит Тонечка. Она пришла давать урок русского языка английской корреспондентке Би-би-си. Поскольку ее ученицы еще не было, я предложил девушке кофе, чай, поговорили о книжках... Потом случайно встретились в районе станции метро «Левобережная», где она тогда жила. В общем, долгое время мы совершенно случайно встречались, хотя потом оказалось, что у нас есть общие знакомые, даже общие друзья...

В Англии она преподает русский язык и очень редко — украинский. К сожалению, большого спроса на наш язык за рубежом нет. Тоня даже по британским меркам зарабатывает очень хорошо. Первый год, когда мы приехали, она не работала, потому что нужно было помочь дочке адаптироваться к новой школе, но как только Яна освоилась, Тоня стала искать работу. Пыталась устроиться библиотекарем, но ее не взяли. А потом она вышла на пару агентств, которые занимались преподаванием русского языка, прошла собеседование, с тех пор у нее работы много. Она обучает русскому языку в основном бизнесменов, иногда — юристов и дипломатов.

— В отличие от вас, жена автомобиль водит?

— В отличие от меня она взяла один урок вождения. А у меня нет ни желания, ни потребности в автомобиле. Может, когда выйду на пенсию, появится, но сомневаюсь. На работу и с работы я езжу преимущественно общественным транспортом, а днем, если надо куда-то вырваться по делам, пользуюсь служебным автомобилем. Причем преимущественно в том случае, если еду туда, где нет станций метро. На природу езжу на электричке. Вот недавно ездил в Немешаево на электричке. Там у нас полдома, в котором живет дочь с супругом и своими двумя сыновьями. Это был дом моих прадедов, в Немешаево моя прабабушка жила с братом, моим, значит, двоюродным дедом. Дом они разделили пополам. До сих пор эта половина дома числится за нами.

— А родительскую квартиру в Киеве продали?

— Нет. Отдал детям.

— Признайтесь, кредит за лондонскую квартиру уже выплатили?

— Нет, конечно.

— Неужели у популярного телеведущего маленькая зарплата?

— На зарплату не жалуюсь. Получаю больше, чем на Би-би-си, но квартиру покупал в кредит на 20 лет и, поверьте, выплатить его одним махом накладно. Осталось 14 лет. Когда мы ее покупали, она стоила 105 тысяч фунтов стерлингов, то есть порядка 150—160 тысяч долларов. По нынешним ценам наша квартира стоит больше 150 тысяч фунтов. Поскольку я хочу чаще видеться со своей любимой, то периодически летаю в Лондон, а на это тоже деньги уходят.

— А с тетей из экономии живете?

— Я около года снимал в центре Киева квартиру. У меня достаточно денег, чтобы арендовать квартиру, но тетушка Валентина Михайловна — одинока, и ей нужно, чтобы рядом находился близкий человек.

— Она смотрит все ваши передачи?

— Только первые 15—20 минут, чтобы убедиться, что племянник выглядит хорошо, затем переключает телевизор на более интересную для нее передачу. Как правило, это какой-нибудь американский боевик.

— Андрей, а как люди реагируют на ваше появление в общественном транспорте или магазине?

— В основном узнают по голосу. Например, захожу в магазин, на меня никто не обращает внимания. Но стоит что-то спросить, бывает, начинают оборачиваться: «Вы Куликов?» Честно отвечаю, дескать, да, вы не ошиблись. Недавно был очень интересный случай. Я вечером вышел в ларек водички купить. А рядом трое дядек пиво пьют. Один из них и говорит: «О, «Свобода слова» пришла». Второй добавляет: «В телевизоре вы лучше выглядите». И третий со знанием дела произносит: «Так понятно, почему лучше, там же свет». Так что без делового костюма, света и грима меня узнать на улице непросто. Но если узнают, то в основном благодарят за передачу, иногда делают критические замечания. Помню, как-то после первого моего эфира на «Свободе слова», когда Киев еще был залеплен моими портретами с рекламой передачи, меня на улице заметил священник, который как раз садился в машину. И вдруг он выдает потрясающую фразу: «Живее надо быть, живее».

«После окончания университета разгружал вагоны на Петровке»

— Андрей, вы закончили факультет международных отношений и международного права Киевского госуниверситета имени Шевченко. Почему вместо дипломатической работы ушли в журналистику?

— Дело в том, что тогда рабочих мест на дипломатическом поприще в Украине практически не было. Весь украинский МИД вместе с техническим персоналом насчитывал около 100 человек, ну еще человек 60 были разбросаны по миру, работали в представительствах при ООН, ЮНЕСКО и так далее. Поэтому для большинства моих сокурсников, закончивших университет в конце 70-х годов, работы по специальности не было. К счастью, у меня было две специальности: специалист по международным отношениям и референт-переводчик английского языка. Впрочем, тогда и для переводчиков работы практически не было, поэтому я полгода был безработным.

— Чем же зарабатывали на хлеб насущный?

— Давал частные уроки географии, истории и английского языка, готовил абитуриентов к поступлению в институты. Еще разгружал вагоны на Петровке. Самым удобным грузом считался кирпич. Берешь и бросаешь, а бьется он при этом или нет, никого тогда не волновало. Труднее было разгружать тяжелый, горячий битум и деревянные поддоны. Платили за разгрузку немного. А вот с овощами и водкой выгодно было иметь дело, потому что на эти товары допускался процент усушки, утруски и боя. И если все аккуратно разгрузить, то этот процент можно было с чистой совестью забрать. Но на постоянную работу надо было устраиваться, ведь мы с женой ожидали появления ребенка, да и психологически было очень тяжело с дипломом на руках заниматься подработками. Мне предложили работу в городском управлении образования, но сидеть там и перекладывать бумажки не хотелось. И как-то в ноябре 1979 года я встретил знакомого журналиста, моего старшего товарища, с которым в 1977 году проходил практику в Обществе культурных связей с украинцами за границей. Спрашивает: «Как дела?» Говорю, вот работу найти никак не могу. Он и предложил мне попробовать написать несколько статей в «Ньюс фром Юкрейн». Вот так, совершенно случайно, я и стал работать в журналистике.

— Первые свои большие деньги помните?

— Большими деньгами мне в свое время показался гонорар, который я получил на Би-би-си. В 1991 году они организовали в Москве круглый стол, обсуждали стремление республик СССР к независимости. Я там был на подстраховке, в дискуссии участия не принимал, но мне все равно выплатили гонорар, точнее, плату за беспокойство. Суммы не помню, но ощущение было такое, что это было рублей 200. Сразу пошел в «Пицца-хат», который тогда только открылся в Москве и был очень модным заведением. Затем пришел в гостиницу, а там в холле стоял игральный автомат. Но надо же было беде случиться — бросил первый жетон и сразу выиграл 100. «Ох, — подумал я, — как здорово». И стал играть. Закончилось тем, что чуть ли не за волосы себя оттаскивал от этого автомата. Просадил все, что выиграл. Еле удержался от того, чтобы не начать тратить свой гонорар.

— Андрей, а как планируете силы восстанавливать во время отпуска?

— На недельку-другую поеду в Лондон, поживу нормальной семейной жизнью, приготовлю суп, пройдусь с пылесосом по квартире, схожу в магазины... Кроме того, меня пригласили провести радио-тренинг в Молдове. Я никогда там не был, поэтому поеду с удовольствием. Ну а потом у жены начнется отпуск и она прилетит в Украину. Так что, скорее всего, мы поедем к ее маме в город Щорс в Черниговской области. Затем дней пять планируем попутешествовать по Западной Украине.

— Смотрю, у вас на столе лежат книги на белорусском языке...

— Да, я очень люблю этот язык. Моя бабушка работала диктором на Украинском радио, была заслуженной артисткой республики, читала, кроме новостей, еще и литературные произведения. Однажды включила мне трансляцию белорусского радио: «Послушай, какой музыкальный и красивый язык». Мне он очень понравился, начал читать белорусский журнал «Вожык» (Ежик. — Авт.), позже и художественную литературу, например, Василия Быкова, а потом все, что попадалось под руку... Мне кажется, белорусский язык ближе всего стоит к тому языку, на котором говорили во времена Киевской Руси.