Ровно 40 лет назад советские дети увидели оригинальную мультипликационную экранизацию сказки шведской писательницы Астрид Линдгрен «Малыш и Карлсон». Мультфильм сразу разошелся на цитаты, что было показателем его полного признания зрителями, причем не только маленькими. Знаменитый украинский мультипликатор Давид Черкасский заметил как-то, что главное в мультипликационном персонаже — его голос. Это основа успеха героя. Голос, которым говорит Карлсон, невозможно ни забыть, ни перепутать с каким-нибудь другим. Своим голосом «мужчину в самом расцвете сил» увековечил в анналах мультипликации замечательный актер Василий Ливанов. Для него же самого работа над этим мультяшным персонажем стала важной вехой в актерской биографии.
«После того как приехавшей в Москву Астрид Линдгрен показали сказку о Карлсоне на русском языке, она попросила о встрече со мной»
— Василий Борисович, это правда, что в мультфильм «Малыш и Карлсон» вы попали совершенно случайно?
— Правда. Мой приятель Боря Степанцев (известный мультипликатор, режиссер мультфильма «Малыш и Карлсон». — Авт.) пожаловался мне, что никак не может найти артиста, который мог бы хорошо озвучить Карлсона, несмотря на то, что он перепробовал массу вариантов с великолепными актерами: Яншин, Грибов... Вот, вроде, все у них есть, а голос с персонажем никак не совпадает. Я попросил Борю показать мне персонаж. Едва глянув на картинку, сразу смекнул, что главный герой очень сильно похож на моего друга Георгия Львовича Рошаля (известный советский кинорежиссер. — Авт.), с которым мне очень много довелось работать. Начиная озвучивать Карлсона, я на самом деле пародировал Рошаля, ведь манера разговора Георгия Львовича идеально, как по мне, должна была подойти для моего героя. Таким образом, Карлсон обрел характер Георгия: он немного по-детски, по-хорошему наивен и очень мил.
Когда фильм уже вышел на экраны, я получил от Рошаля новогоднюю телеграмму с подписью: «Рошаль, который живет на крыше». То есть Георгий Львович не обиделся, даже напротив — был весьма доволен таким моим поступком.
— Многие фразы из мультфильма стали крылатыми: «Дело-то житейское», «А у вас молоко убежало», «И все-таки, какая жалость, что вы не привидение» и так далее. Признайтесь, это все импровизация?
— В основном — импровизация. Вы еще не упомянули «День варенья», который я придумал совершенно неожиданно и буквально с ходу.
— Интересно, какой была реакция на мультфильм автора сказки — Астрид Линдгрен?
— Когда Линдгрен приехала в Москву, ей сразу показали сказку о Карлсоне на русском языке, после чего она попросила о встрече со мной. Мы встретились, и Линдгрен мне сказала, что, несмотря на то, что она не знает русского языка, принимает моего Карлсона!
Визуально Астрид мне очень понравилась. Она была невысокого роста, с миловидной внешностью. Правда, прихрамывала на правую ногу. Линдгрен рассказала мне, что именно после того, как она сломала ногу, и села за написание этой сказки.
— Во второй части («Малыш и Карлсон» — дилогия. — Ред.) вы работали с легендарной Фаиной Раневской. Говорят, ей жутко не понравился нарисованный персонаж Фрекен Бок, и она отказывалась озвучивать свою героиню, пока ее не перерисуют.
— Ну Раневская была очень принципиальной во всех отношениях. Не секрет, что художники, рисуя персонажи, стараются максимально их «приблизить» к актерам, которые будут этих героев озвучивать. Раневская это знала, и Фаине Георгиевне показалось, что ее нарочно нарисовали некрасивой. Но потом ее все же уговорили: сказали, что персонаж получился очень смешным и детям должен понравиться. Великая актриса решила, что так оно и есть, и отправилась работать над образом.
У меня от работы с Раневской остались только позитивные эмоции. У нее, кстати, тоже. Когда закончилась озвучка мультфильма, она взяла листок бумаги и написала, что будет счастлива поработать со мной еще раз. К сожалению, не довелось...
— Борис Степанцев как-то жаловался, что Раневская с ним часто спорила и всегда делала по-своему. Вам она тоже говорила, что следует делать и как?
— Раневская просто тактично отправила Борю из режиссерской кабинки в другую комнату, откуда можно было только наблюдать за тем, как работают артисты, но нельзя было подсказывать — там была полная звукоизоляция и просто ничего не было слышно. Она сказала Степанцеву: «Вот там сядьте, а мы будем работать!» После чего Боря, понурив голову, отправился в комнату для наблюдения. Относительно себя могу сказать, что Раневская мне ничего не навязывала, наоборот — хвалила. Говорила, что у меня очень подходящий для этой роли голос.
Еще очень хотел бы отметить мою партнершу по работе над мультфильмом Клару Румянову, с которой мне всегда было очень приятно работать, и не только в этом мультфильме, но и в «Чебурашке», и других мультиках. Гениальная актриса!
«Современные мультфильмы оставляют меня совершенно равнодушным»
— Скажите, неповторимый тембр вашего голоса — действительно результат простуды?
— Во время озвучки своего первого фильма — «Неотправленное письмо» (вышел на экраны в 1959 году. — Авт.) я очень сильно простудился и долгое время не мог разговаривать. Целых две недели не мог даже мычать! Когда ко мне наконец вернулся голос, он уже был... не моим! Он стал на порядок ниже, я начал хрипеть, хотя до этого у меня был вполне мелодичный тембр. Но, как говорится, нет худа без добра. Вскоре я понял, что каждый актер должен быть ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬЮ, а голос как нельзя лучше эту индивидуальность творит. Я вспомнил слова одного известного итальянского актера (Томмазо Сальвини, жившего в XIX — начале XX века. — Авт.): «Актер — это в первую очередь голос, голос и еще раз голос». То есть он этим хотел сказать, что без оригинального, только этому актеру присущему голоса быть хорошим лицедеем невозможно. Вот когда я это понял, мне стало легче жить, и я с головой, без лишних и дурных мыслей погрузился в работу. Тем более что, как ни странно, после такой «мутации» предложений только прибавилось.
— У вас, кроме актерского, есть еще и художественное образование. Не хотелось заняться анимацией?
— Поменять актерство на анимацию? Нет, такого желания не испытывал. Мне было интересно заниматься и тем, и другим в равной степени. Я в свое время действительно окончил в Москве художественную школу. По первому своему образованию я — художник, и мне мультипликация очень близка. В детстве меня потряс диснеевский фильм «Бэмби», который я и сегодня считаю одной из лучших лент мирового кинематографа. А современная мультипликация теряет свою человечность. Она обернулась рычанием, пищанием, излишней натуралистичностью изображения. И это неприятно. Современные мультфильмы оставляют меня абсолютно равнодушным.
— Карлсон — это такой большой ребенок. Вы привнесли в его образ свои детские черты? Каким вы были в детстве?
— Ну, особым пакостником и шалуном я не был. Хотя за шалость влетало, и не раз. Хулиганом был. Образумился лет в пятнадцать: меня стали угнетать мои постоянные драки. Но я вам вот что скажу: то было послевоенное время, трудно было по-другому себя вести. А образумился я, придя к Богу. Конечно, вслух говорить об этом тогда, в 50-х, я не мог. Однако я был крещеным в православной церкви, все как полагается. В отличие от моих сверстников.
— Это правда, что вы учились в одной школе с Мироновым, Гладковым, Радзинским? С кем из них вы дружили или дружите до сих пор?
— О Миронове ничего сказать не могу — не помню я его в школе. А вот Геннадий Гладков (известный композитор. — Авт.) — мой близкий друг. Мы с ним не одну картину вместе сделали. Все началось с моей дипломной картины «Самый, самый, самый». Потом были «Карлсон», «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон». Последняя наша совместная работа была ровно десять лет назад — Гена написал музыку для кинофильма «Дон Кихот и Санчо Панса».
С Эдвардом Радзинским общаемся не так часто. Мы с ним меньше похожи по внутреннему содержанию, чем с Геной.
— Вы — представитель великолепной актерской династии, в доме ваших родителей часто гостили Пастернак, Довженко, Кончаловский. Чем они вам запомнились?
— Это все равно, если бы вы спросили, чем мне запомнился многотомник того или иного писателя. Все, кого вы только что перечислили, были моей высшей школой, университетом, если хотите. Я с открытым ртом слушал, как они общались с отцом (Борис Ливанов — народный артист СССР, известный театральный и киноактер. — Авт.). От них исходила особая аура. О чем беседовали? Конечно, в основном о творчестве. Однако то было не просто творчество, то была жизнь. Некоторые люди казались мне странными, но лишь на первый взгляд: при глубоком анализе я понимал, почему тот или иной мэтр, который гостил у нас, говорил и вел себя так, а не иначе...
«На английское телевидение пришло письмо от дочери Конан Дойля: «Если бы отец увидел русского Шерлока Холмса, он был бы счастлив»
— Василий Борисович, у вас было много ролей, но зритель ассоциирует вас в первую очередь с Шерлоком Холмсом. Не обидно?
— Не обидно. Хотя бы потому, что каждый актер мечтает сняться в такой культовой картине, в которой посчастливилось сняться мне. Но я все-таки считаю, что стал знаменитым после выхода картины «Слепой музыкант», где я играл вместе с отцом. Мне с ним игралось просто замечательно. В каждом нашем совместном кадре я чувствовал, что могу всецело рассчитывать на его помощь и подсказку. Он мне преподал очень серьезный профессиональный урок. Когда ты находишься в кадре, очень важно, чтобы твой партнер тебе сопереживал, болел за тебя глазами, горел и желал тебе удачи — в жестах, репликах. Если это есть — кадр получится, нет — увы. Так вот мой отец умел создать для меня эту атмосферу, за что я ему бесконечно благодарен.
— В следующем году исполняется 30 лет со дня выхода первого фильма Игоря Масленникова о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне. Будете устраивать праздник по этому поводу?
— Как быстро летит время! Но праздник устраивать не буду. Зачем? Дам парочку интервью — и все.
— Насколько правда то, что сценарий писался именно под вас?
— Нет, это неправда. Было много актеров, которые пробовались на роль Холмса, но не подходили по объективным причинам.
— В чем, по вашему мнению, секрет успеха фильма?
— Как вы думаете, почему английские экранизации Конан Дойла не пользуются большим успехом? Англичане превратили героев в знаковые фигуры и заставили обслуживать сюжет, который сам по себе неинтересен, потому что его все знают. Интерес — в характерах героев, их взаимоотношениях. Мы хотели, чтобы зритель видел на экране настоящую дружбу, понимал мотивы поведения этих джентльменов. Недаром английская пресса писала: «Русские актеры вернули нам наших национальных героев».
На Западе этот фильм впервые увидели в 1982 году, через два года после премьеры. Вскоре на английское телевидение пришло письмо от дочери Конан Дойла: «Если бы отец увидел русского Шерлока Холмса, он был бы счастлив». Это очень высокая оценка! Потом о фильме были хорошие отзывы писателя Грэма Грина, актера и режиссера Питера Устинова и даже Маргарет Тэтчер. Спустя четверть века нас отметила и королева Англии. Значит — плод долго зрел. Сериал выдержал проверку временем и до сих пор имеет серьезные телевизионные рейтинги.
Я согласен с Игорем Масленниковым, который говорит, что фильм получился еще и благодаря тому, что в нем принимали участие множество актеров первой величины. Вспомните: Соломин, Зеленая, Брондуков, Михалков, Караченцов... При желании список можно продолжать и продолжать. Ведь это настоящие мастера! На съемках возникало такое впечатление, что им вообще не нужен был сценарий, будто все эти люди жили в Англии, знают английскую культуру, быт и так далее. А какая у нас была дружба на съемочной площадке! Мы могли часами просто сидеть и обсуждать тот или иной эпизод, поскольку понимали, что в творчестве мелочей не бывает. Великая заслуга режиссера в том, что он сплотил таких людей вокруг одной идеи. Хотя поначалу Масленников меня опасался: ему кто-то сказал, что я ужасный сноб. Потом мы вместе посмеялись над этим глупым слухом.
«Я — народный артист, а пенсия моя в три тысячи рублей никак не соответствует этому званию»
— За фильмы о Шерлоке Холмсе вас наградили Орденом Британской Империи.
— Этот орден мне, единственному из российских деятелей культуры, вручили в 2006-м. В мировой кинематографии, исключая британских подданных, только три человека награждены этим орденом: Элизабет Тейлор, Стивен Спилберг и ваш покорный слуга. А вручали мне его в строгом соответствии с королевским этикетом. Сначала нас с женой по поручению королевы пригласил к себе посол Великобритании в России и спросил, согласен ли я принять награду. Я ответил, что почту за высокую честь. Мой ответ передали королеве, и она в марте 2006 года подписала указ. А в июне, на праздновании в посольстве в Москве дня рождения Ее Величества, посол вручил мне награду. Все было очень достойно.
— Кстати, ровно двадцать лет назад вам присвоили звание народного артиста РСФСР. Как вы вообще относитесь к наградам?
— Считаю присвоение наград и званий правильным делом. Ведь актер должен получать официальное признание. Правда, это должно происходить только после народного признания, а не наоборот. В дореволюционной России было почетное звание «заслуженный артист Его Императорского Величества», и молодые актеры буквально землю грызли, чтобы его получить, ведь это сулило солидную прибавку к жалованью, да и от личной опеки императора никто не отказывался. Так, считаю, и у нас должны опекать артистов. Вот я — народный артист, а пенсия моя в три тысячи рублей (около 600 гривен. — Авт.) никак не соответствует этому званию. Ну, ладно я, слава Богу, работаю и на финансовое обеспечение не жалуюсь. А остальные сидят с такими званиями в домах для престарелых. Вот это беда!
— Василий Борисович, куда подевался ваш театр «Детектив»?
— Это был наш общий проект с Юлианом Семеновым и Виталием Соломиным. Чтобы получить под него одно из помещений Министерства внутренних дел на Лубянке, ушло два года. Потом за четыре года сменилось пять руководителей МВД, и каждому пришлось объяснять, для чего нужен театр. В итоге помещение... отобрали. Сейчас «Детектив» предлагают восстановить. Но мне уже восьмой десяток — не тот возраст, чтобы бегать по инстанциям и доказывать, что театр, воспитывающий правосознание, нужен обществу. Надоело! Да и чего ждать от государства, если я заработал для него сотни миллионов долларов на фильмах, в которых снялся за полвека, а получил взамен пенсию в три тысячи рублей?
