«Мне приятны поздравления из Киева, но поговорить сейчас не смогу — собираюсь на концерт, затем буду складывать вещи для отдыха. Давайте созвонимся, когда я приеду в санаторий. Хорошо?» — голос Эдиты Станиславовны с характерным акцентом заглушил собачий лай. В ее доме под Петербургом живет пять псов. Пять лет назад одна из собак, махнув головой, ударила свою хозяйку по колену так, что его пришлось буквально по кусочкам собирать хирургам. После операции и долгого лечения певица, любимая миллионами, восстанавливается до сих пор.

«Мечтаю до 75 лет петь на сцене!»

— У меня как раз есть время до ужина, поэтому могу ответить на ваши вопросы, — начала нашу беседу Эдита Пьеха. — С днем рождения меня поздравили прекрасно. В большом концертном зале «Октябрьский» был аншлаг. Конечно, такое не впервые в моей жизни. Но, признаюсь, все же переживала: «У меня будет 51-й концертный сезон. Вдруг не соберу публику?» Однако зрителей было даже больше, чем всегда! Какой-то злопыхатель или не очень умный журналист накануне опубликовал статью, что у меня прощальный концерт. Из-за этого и возник ажиотаж. Люди боялись, что я действительно последний раз выступаю.

— Ну, вы не из тех артистов, которые прощаются со сценой...

— Хорошо понимаю, что все приходят и уходят. Но когда это будет со мной, не знаю. Очень хочу до 75 лет петь на сцене. Это моя сокровенная мечта.

— Вы каждый год ездите в санаторий, чтобы подлечиться?

— Нет. Обычно прохожу обследования в военном госпитале. А сюда, в «Сосновый бор», приехала для грязевого лечения, чтобы попринимать минеральные ванны. Курорт Старая Русса известен еще с царских времен. Здесь полная тишина.

— В первую очередь, наверное, отоспитесь...

— Да, сон для меня очень важен. Потом буду делать грязевые обертывания, пить воду из источника.

— Планируете делать какие-то процедуры и для ног?

— Конечно. У меня ноги уже в порядке. Но в той, что после перелома, кровообращение еще немного нарушено, поэтому ей нужно уделить особое внимание. Травма произошла лет пять назад. Собака нечаянно махнула головой и полностью раздробила мне коленный сустав. Колено прооперировали и скрепили железными шинами. Два года я просидела дома — не могла с места сдвинуться. Затем была повторная операция по изъятию металлической конструкции. И я начала учиться ходить. Врачи думали, что вообще уже никогда не смогу этого делать. Но я сумела благодаря поддержке моих близких — Илоны, Стаса, Эрики, зятя. Все они говорили, что я могу. И я смогла!

— Первые шаги, наверное, приходилось заставлять себя делать?

— Да. Ведь атрофировались все мышцы. Столько времени сидеть на месте! Что вы!

«У меня патологическая нехватка кальция в организме. Поэтому кости очень хрупкие»

— За сценой вас всегда кто-то поддерживает, показывает вам дорогу за кулисы, предупреждая о проводах, ступеньках...

— Я всю жизнь спотыкаюсь и падаю даже на ровном месте. Поэтому прошу своих помощников поддерживать меня. Не хочу упасть еще раз. У меня же было шесть переломов! Моему организму не хватает кальция. Сказалось французское военное детство. Поэтому кости очень хрупкие. А береженого Бог бережет. Рядом со мной всегда кто-то должен находиться.

— Но при этом вы носите высокие каблуки. Или это только для сцены?

— Я уже и сейчас иногда надеваю туфли на шпильках, хотя думала, что не смогу на них ходить. Но это оказалось не так уж и сложно. Тем более на сцене! Я никогда не запоминаю, что со мной происходит во время выступления, словно впадаю в нирвану. Проходят все боли, болезни, несчастья.

— В юности, наверное, только на шпильке и бегали?

— Тогда не было такой обуви вообще! Я выросла в горах, в простой семье. И никаких каблуков у мамы не видела. Приходилось донашивать туфли своей двоюродной сестры, которые были на полтора размера меньше. Поэтому у меня до сих пор искривлены пальцы на ногах. Первые туфли на высоком каблуке начала надевать где-то в начале шестидесятых. Старшие по возрасту актеры сказали: «Какая ты артистка, если без каблуков ходишь!» Это сейчас в моде балетки. Кроме того, я стеснялась своего высокого роста (1 метр 75 сантиметров). А теперь на каблуках бегают девушки даже с ростом 1 метр 80 сантиметров! Все ценности относительны. Вкусы со временем меняются. Когда-то рубенсовские женщины с пышными формами были в моде. Считались красавицами. А сейчас вокруг одни скелетики.

— Вам не нравятся очень худые девушки?

— Нет. Конечно, одежда на них очень хорошо смотрится. Но я думаю, костями хвастаться не стоит. Нужно формы какие-то иметь.

«Глядя на черную икру, думала, что это... гуталин»

— А вы диет придерживались?

— Я всю жизнь была голодная. Мне было два года, когда началась война. Молоко увидела в 10 лет. фрукты — в 1946 году, когда уже переехали жить в Польшу. А так — всегда впроголодь. И желудок привык, что ему много не надо. Да и поджелудочная железа перестроилась и не вырабатывает ферменты для переваривания мяса, молока... Это все издержки моей жизни. Но нет худа без добра. Фигура зато всегда стройная.

— Какой деликатес вам очень хотелось попробовать?

— В Польше до войны все было по карточкам. По праздникам кроме курятины мы ничего не имели. Правда, иногда отчим резал кролика. Когда в 1955 году приехала в Советский Союз учиться, увидела все продукты и пробовала абсолютно все. Черную икру считала гуталином. Глядя на копченое мясо, думала, что оно подкрашено. Уж очень красиво выглядело. Но прежде всего — сладкое. Торты мне не нравились — они казались какими-то жирными. А шоколадные конфеты, печенье... Всего хотелось. Но это было не обжорство, скорее, любопытство.

— Икру с тех времен полюбили?

— Нет, уж слишком она соленая! Мама моя готовила все почти без соли. Поэтому с тех пор к соленому отношусь осторожно, так как сразу чувствую жажду. Если покупаю красную рыбу, то обязательно сырую. Сама ее немножко поливаю соевым соусом и так ем.

— Вы всегда изящная, подтянутая...

— Это благодаря тому, что я постоянно в движении, всегда есть физическая нагрузка. Жалею, что до сих пор не могу позволить себе далекие экскурсии. Очень люблю прогулки. Километр проходила за 10 минут. Специально засекала время. Каждое утро преодолевала по шесть—восемь километров. А сейчас еще боюсь так нагружать себя, ведь пострадавшая нога плохо снабжается кровью и быстро устает. Но, думаю, годам к 80 вновь научусь ходить много и долго.

— Вы оптимист! Что может вас по-настоящему расстроить?

— Вот внук позвонил, говорит: «Дита, война началась!» Мне стало страшно. Конечно, самым большим горем в моей жизни была телеграмма о том, что мама при смерти. Только такие печальные сведения меня могут расстроить. А бытовые... Всегда считаю, что безвыходных ситуаций не бывает.

— В вашем гардеробе есть спортивная одежда?

— В дорогу удобнее надевать именно кроссовки, спортивный костюм, теплую курточку. Но для концерта, конечно же, у меня всегда есть другая одежда. Придерживаюсь мнения, что женщина в гардеробе должна иметь и спортивную одежду, и выходную, и маленькое черное платьишко. А для артистки вечерние и концертные наряды обязательны.

«Дочка подарила мне массажное кресло. Как в нем хорошо!»

— Вы всегда отличались экстравагантными платьями. Причем все они нежных тонов. Как выбираете цветовую гамму для выступления?

— В моем гороскопе написано, что в прошлой жизни я родилась на Дальнем Востоке. И мне идут восточные тона — бирюзовый, сиреневый, зеленый. Поэтому балую себя тканями и нарядами именно такого цвета. Исключила черный, так как это цвет траура, который мне пришлось носить в своей жизни. Я трижды хоронила близких мне людей. Причем дважды — в детстве. А то, что с человеком происходит в детстве, откладывается на всю жизнь. В четыре года я потеряла папу, в семь лет — брата. Мамочку позже — в 1971 году. Тем не менее я вычеркнула этот ритуал из своей жизни. Не хожу никого провожать в последний путь, потому что сразу вспоминаю похороны отца, брата, мамы...

— Перед концертом вы продумываете цвет наряда? От чего это зависит?

— Со мной всегда минимум два-три платья. Если сольный концерт — обязательно четыре. И я всегда изучаю зал, «одежду» сцены. Неприятно, если она темная. Хотя и подходит для меня. Больше нравится, когда светлые тона. Смотрю, чтобы свет хорошо падал на сцену и на меня, конечно. Тогда все выглядит празднично. Люблю, когда на сцене праздник.

— Как вам удается так хорошо выглядеть?

— В первую очередь благодаря генетике. Моя мама ушла в мир иной в 66 лет. Но ей больше 45-ти никто не давал. И бабушка тоже выглядела очень хорошо. Мои тети были красавицами, но мама считала себя самой некрасивой среди них. Однако все они были высокие, стройные, подтянутые. Имели великолепный цвет кожи. А я — смуглая. Мама всегда смеялась: «Без монголов в нашем роду не обошлось!» Считаю, что лучше всего помогает сохранить форму активное движение и все естественное. Стараюсь мазать лицо медом, ягодами. Когда делаешь маски, никуда нельзя спешить. Пусть всем этим напитается лицо. Потом нужно все смыть теплой и затем холодной водой. Необходим также какой-то хороший крем. В этом я сейчас себе не отказываю. Покупаю только дорогие средства. Существует же градация кремов — до 30 лет, после 30. Я уже покупаю «после 50». Хорошо в этом разбираюсь. Есть замечательная сеть магазинов «Иль де Ботэ». Там все можно приобрести. Но все же главное — здоровье, благодаря которому можно заработать деньги и себя побаловать.

— Дочка подсказывает вам, какие лучше средства для лица?

— Нет. Но она подарила мне массажное кресло. Как в нем хорошо! Ложишься, кнопки нажимаешь — и тебя прямо лупит этот массаж. Если долго сплю, то не успеваю в нем расслабиться. Но в выходной день обязательно нахожу время, чтобы посидеть в этом чудо-кресле.

«Пластические операции нужны, когда уже кожа повиснет, и ситуация становится безвыходной. Но я этого не допущу!»

— Сейчас модно делать пластические операции...

— Считаю, что злоупотреблять этим не стоит. Прибегать к хирургии нужно только в экстренных случаях. Если смолоду заниматься гимнастикой лица, то кожа не дрябнет, не обвисает, потому что кровообращение в лице хорошее. Необходимо разрабатывать мускулатуру лица.

— Вы делаете такую гимнастику?

— Лет с 18. Мне попался в руки польский журнал «Кобета и Жиче» («Женщина и жизнь»). Я даже вырезала фотографии, на которых показано, как правильно выполнять упражнения. Они всегда при мене в папочке. Полезно, например, надувать шарики, делать гримасы лба, с силой вдыхать-выдыхать воздух, нагружать мышцы возле губ. Это лучше, чем массаж, которым можно воздействовать не на те зоны. А естественная нагрузка на мышцы лица дает эффект на долгие годы. Пластические операции нужны, если уже все повиснет и ситуация становится безвыходной. Но я этого не допущу! Когда-то, правда, делала «ожог» лица, но давно. Мне эта процедура очень понравилась. После нее два месяца из дома нельзя выходить, потому что лицо выглядит страшно.

— Это химический пилинг?

— Да. Но после заживления кожа становится, как у младенца. Натянутая, подтянутая. Никаких морщин вообще нет. В ходе пилинга снимается верхний слой кожи. Мне все делал замечательный доктор Александр Пухов. Я ему очень благодарна. Посоветовали к нему обратиться хорошие челябинские врачи. И я не жалею. А под нож ложиться не хочу.

— Есть у вас семейный рецепт, который вы всегда используете?

(Неожиданно Эдита Станиславовна сильно закашливается.)

— Это я немного простуженная, — объясняет она. — Я вообще подвержена простудам. В детстве бронхитами сильно болела. Тут, в санатории, буду ингаляции принимать. Считаю, что лучше всего помогают народные средства. Я им больше всего доверяю. Но когда уже состояние критическое — без лекарств не обойтись... Когда-то болела хронической пневмонией. Никакие антибиотики не помогали, потому что у меня на них нулевая реакция. И добрые люди увезли меня в горы, в ваши Карпаты, в Путиловский район. На высоте почти две тысячи метров над уровнем моря я жила в доме пасечника. Ездила туда два года подряд. Высокогорье, мед, молоко, яйца... И пневмонии как не бывало — все рассосалось. А в детстве мама меня всегда лечила горчичниками, парила ножки. Народные средства — прежде всего. Не надо далеко ходить, нужно вокруг себя оглянуться — и найдешь то, что тебе необходимо.