Картины Александра Роу — «Морозко», «Огонь, вода и... медные трубы», «Королевство кривых зеркал», «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Новые похождения Кота в сапогах» и многие другие — и сегодня пользуются зрительской любовью. О сложных вещах — добре и зле, преданности и предательстве, любви и ненависти — выдающийся кинорежиссер пытался рассказать простым языком, доступным детской аудитории, на которую были в первую очередь рассчитаны его фильмы. Так обычно отцы учат своих детей. По прошествии многих лет со дня смерти мэтра актриса Наталья Седых вспоминает о нем с теплотой, называя своим вторым отцом.
«Раньше фильмы с моим участием внушали мне какое-то отвращение»
— Прежде всего, разрешите вас поздравить с юбилеем. Если не секрет, как отмечали?
— Спасибо за поздравление. Для меня это был очередной день рождения, без каких-либо помпезных празднований и гуляний. На нем присутствовали люди из мира искусства, я имею в виду балет, которому отдала больше тридцати лет своей жизни. Вообще-то я очень позитивный человек, поэтому мой день рождения прошел необычайно весело.
— А говорят, «день рожденья — грустный праздник»...
— Ну, это зануды всякие говорят, я себя к таковым не отношу. В моей жизни хватало поводов для грусти, однако все-таки больше было поводов для радости.
— Фильм «Огонь, вода и... медные трубы», у которого в этом году тоже юбилей — 40 лет, иногда пересматриваете?
— Конечно. Последний раз наткнулась на него совершенно случайно. Лежала у себя дома на диване, смотрела телевизор, и тут он мне попался. Смотрю и вижу по ту сторону экрана до боли знакомую девочку. Не сразу поняла, что это — я! (Смеется.) Могу сказать, что раньше фильмы с моим участием внушали мне какое-то отвращение. Особенно не нравилась картина «Морозко». Но прошло время, и теперь я с удовольствием смотрю этот фильм.
— Как вы познакомились с Александром Роу?
— Первое наше знакомство было заочным. Я на то время еще окончательно не определилась, чем хочу заниматься серьезно — фигурным катанием или балетом. Я участвовала в одном из показательных выступлений на льду, а Александр Артурович, который очень любил фигурное катание и часто смотрел его по телевизору, увидел меня на экране и попросил своих ассистентов найти и привести к нему на студию. Когда я ехала на кинопробы для фильма «Морозко», конечно же, ни на что не надеялась. Ведь вместе со мной на ту же роль пробовалось немало известных актрис. К примеру, моей главной соперницей на роль Настеньки была сама Надежда Румянцева. Так что я считала, что шансов у меня немного. Однако через пару дней мою кандидатуру утвердили.
На все съемки я приезжала, нагруженная кучей учебников. Ведь мама не позволяла мне запускать учебу, несмотря на такую уважительную причину. Так что после рабочего дня я терпеливо сидела в своем гостиничном номере и делала уроки. А гостиница в это время жила своей жизнью: отовсюду раздавались взрывы смеха, песни, громкие разговоры. Я все это слышала, но выбора у меня не было: приходилось и дальше сидеть за учебниками. Если честно, такая ситуация выводила из себя. Но никому из старших даже в голову не приходило пригласить меня на веселые посиделки.
— Как Роу относился к вам лично?
— При первой же нашей встрече он произвел на меня очень приятное впечатление. Я сильно волновалась, однако уже после первых его слов у меня словно какой-то камень с души свалился. Роу был совершенно изумительным, интеллигентным и тонким человеком. Такой себе большой ребенок. Мудрец, но с детской душой. Наверное, поэтому у него всегда получались такие добрые сказки. Меня он называл как-то по-сказочному — «солнышко ясное». У Александра Артуровича был очень мягкий и располагающий голос, но на съемочной площадке он мог и рявкнуть как следует. В основном доставалось технической группе: операторам, осветителям. Один раз, не скрою, попало и мне. Помните в «Морозко» эпизод, когда Марфушка падает в пруд, а Настенька ее спасает? Пруд был ужасно грязный, с пиявками. Я сбежала с пригорочка и... остановилась перед самой водой. И так три раза. А на четвертый Роу не выдержал и заорал. Я сразу и плюхнулась. Скорее от страха, чем от желания «добить этот кадр». Но это был единичный случай. Для меня, во всяком случае. Далее Роу меня только защищал. К примеру, когда худсовету не понравился мой голос и на Александра Артуровича начали давить, чтобы меня дублировала другая актриса, он меня отстоял.
«Самым сложным в общих сценах с Георгием Милляром было не рассмеяться»
— Какая атмосфера царила на съемках?
— Ну, во-первых, у Роу на съемочной площадке всегда был просто идеальный порядок. Каждый знал, что если, не дай Бог, будет что-то не так, то Александр Артурович тут же всех поставит на место. Часто Роу был недоволен гримерами. Почему-то они вечно не могли в полной мере удовлетворить его запросы. Да я вам скажу, что без порядка на съемочной площадке и нельзя было. Это сейчас кино снимается быстро за спонсорские деньги, а тогда это был длительный процесс. Тем более что все средства для кино предоставляло государство. А у нас, знаете, как было? То свет не тот подвезут, то пленку, то декорацию не ту захватят. А время-то идет, деньги капают. Как тут без нервов? Однако я тогда на это не обращала никакого внимания. Ведь для меня все было сродни НАСТОЯЩЕЙ сказке. Поражали гениальные актеры, которые находились со мной рядом. Они постоянно пребывали в каком-то образе, любили шутить. Особенно этим выделялся Георгий Францевич Милляр. Казалось, он никогда не замолкал, постоянно что-то импровизировал, играл своим лицом. Самым сложным для меня в общих сценах с Милляром (в кинофильме «Огонь, вода и... медные трубы». — Авт.) было не смеяться.
— У Роу были любимчики?
— Мне почему-то кажется, что с Милляром они как-то по-особенному общались, и эти разговоры, как правило, всегда заканчивались дружным смехом. Слышала, что Георгий Францевич любил пить тройной одеколон. Не знаю, не видела. Просто пил — было дело, а вот одеколон... Для меня как-то странно было такое слышать от коллег-артистов. А вот Роу вообще не пил, это факт! Да и вряд ли он мог бы себе это позволить, ведь повсюду во время съемок ездил со своей женой. Она его постоянно подкармливала, постоянно подсовывала что-нибудь вкусненькое. Следила за ним, как за маленьким ребенком.
— Это правда, что вы влюбились в Эдуарда Изотова — исполнителя главной роли в фильме «Морозко»?
— Мне он очень нравился, но это была детская влюбленность. Эдуарду исполнилось тогда уже 33 года, а мне — всего пятнадцать. Он относился ко мне, как к ребенку, я тоже вида не подавала, что влюблена в него. Помню, как замирало сердце, когда на съемках надо было с ним целоваться. Тем более что это был первый в моей жизни поцелуй. Но могу сказать, что подобное состояние только помогало, ведь мне не приходилось имитировать влюбленность.
— С кем из партнеров по фильму «Морозко» вы сдружились?
— Честно сказать — ни с кем. Ведь как кино снимают? Сняли — и разбежались. Так что, кроме Роу, я больше ни с кем не общалась.
— На следующий день после «Морозко» вы, как говорится, проснулись знаменитой. Бремя славы сильно давило?
— Понимаете, я начала привыкать к вниманию прессы и публики лет с пяти. Так что не могу сказать, что мне такая слава была в тягость. Другое дело, я понимала, что все те поклонники, которые у меня появились, были ненастоящими. Все видели во мне Настеньку, да и только.
— Вы поддерживали отношения с Роу вне съемочной площадки?
— Он был мне как второй отец. Помню, как-то Александр Артурович серьезно заболел. Я его часто навещала, мы мило беседовали. Когда после картины «Огонь, вода и... медные трубы» мне предстоял выбор — кино или балет, я решила в пользу последнего. Считала, что у меня к балету больше способностей. Шутка ли — после второй картины у Роу мне исполнилось 18 лет, из них десять я провела в балете. Конечно, у меня были мысли о совмещении, но Большой театр, в котором я работала, отпускал меня на съемки с большим скандалом. После одного из них я разослала телеграммы по всем киностудиям с просьбой не приглашать меня на пробы. Роу тогда ужасно расстроился, ведь он любил меня как дочь.
Помню еще такое. Я снималась в последнем на том этапе фильме «Голубой лед» (вышел на экраны в 1969 году. — Авт.). Съемки проходили по всему Союзу. Сначала была экспедиция на Эльбрус, потом Питер, Таллинн. Так мы все время катались. Во время одной из экспедиций мне позвонил Александр Артурович с просьбой поехать с ним в Африку на премьеру картины «Огонь, вода и... медные трубы». Я ему ответила, что, к сожалению, не смогу прервать съемочный процесс, как бы мне ни хотелось. После этого Роу на меня сильно обиделся. Хотя кто-кто, а он лучше всех понимал, что съемочный процесс прерывать нельзя ни при каких обстоятельствах. Потом я приезжала к нему домой со своим молодым человеком. Мы очень долго и весело обсуждали планы на будущее. В общем, он меня простил... А спустя совсем немного времени (четыре года. — Авт.) Александр Артурович умер. К сожалению, на его панихиде мне не пришлось побывать. Ведь была зима (Роу скончался 28 декабря. — Авт.), а у меня началось воспаление легких, и мне строго-настрого запретили выходить на улицу. Когда я узнала о его смерти, впала в отчаяние. Для меня в тот момент окончательно умерла сказка и все, что с ней связано. Я перестала верить в чудеса, сразу стала какой-то более серьезной. Тем более что жена Роу вскоре после этого тоже скончалась. Не выдержала такого большого горя... Супруга Александра Артуровича была очень интересной голубоглазой блондинкой, не намного моложе Роу, но выглядела всегда потрясающе. Умела за собой ухаживать...
«Один из моих ухажеров в порыве ревностного гнева пытался удушить меня прямо в гримерке Большого театра»
— Давайте вернемся к вашим партнерам по фильмам. Как складывались ваши отношения с Алексеем Катышевым — исполнителем главной роли в фильме «Огонь, вода и... медные трубы»?
— Да у меня со всеми на съемочной площадке были хорошие отношения. В том числе и с Алексеем. Романа у нас не было, хотя нам его активно приписывали. Насколько я знаю, у него не сложилось в жизни...
— Два года назад он умер...
— Да вы что! (Пауза.) Я не знала... (Грустно.) Понимаете, мы не были с ним близкими друзьями, но это все как-то ужасно... В последний раз я виделась с Алексеем на программе Андрея Малахова «Большая стирка». Катышев уже сидел в студии, а я выходила чуть позже. Когда его увидела, то удивилась, как он плохо выглядит, хотя мы с ним ровесники (Катышев и Седых — 1948 года рождения. — Авт.). Он был жутко зажатым и неразговорчивым. За кулисами меня попросили его разговорить, но все попытки были тщетными. Видать, его жизнь очень сильно побила. (Катышев долгое время пил. После очередной пьянки угодил в тюрьму по обвинению в групповом изнасиловании. После выхода на свободу работал водителем на Ялтинском хлебозаводе. Умер в нищете и забвении. — Авт.) Я всетаки пыталась поговорить с ним. Спросила, что там с Ялтинской киностудией. Он ответил, что ее уже давно нет. Я рассказывала, почему не играю в кино и почему выбрала балет...
— В Большом театре вы долгое время танцевали с Плисецкой и Лиепа.
— Да, мне очень повезло — работала с легендарными артистами. Целых двадцать лет творчества и счастья. Безумное, трудное, но очень интересное время.
— Судачили, будто у вас был роман с Марисом Лиепа.
— Нет, неправда. А что, действительно ходили слухи? Хотя, честно вам скажу, я была очень влюбчивой. Да и за мной многие ухаживали, один поклонник в порыве ревностного гнева даже пытался удушить меня прямо в гримерке Большого театра. Еле удалось вырваться из его сильных рук. А насчет Мариса могу сказать, что это очень хороший человек, с настоящей широкой русской душой. Никогда не забуду, как его пригласили на одну очень дорогую заграничную дискотеку. Что вы думаете? Он привел на этот праздник жизни почти всю труппу Большого театра. Марис очень любил делать подарки. По дороге на дискотеку он купил огромный букет роз и раздал цветы всем балеринам. На этот жест способны немногие мужчины.
— Ваш бывший муж Виктор Лебедев — известный композитор, автор музыки к картинам «Небесные ласточки», «Гардемарины, вперед!», «Зависть богов». Вам удалось сохранить с ним хорошие отношения после развода?
— Все просто — нас объединяет сын, которому скоро будет 27 лет. К сожалению, сын Алексей не пошел в искусство. Хотя в детстве он проявлял к нему интерес, например, очень любил ходить в театр. Причем ходил по нескольку раз на одни и те же спектакли. Я ему говорила: «Лешенька, но ты ведь уже это видел». На что он отвечал: «Ну и что, я еще хочу!» Потом эта тяга к «высокому» куда-то испарилась. Я хотела, чтобы он стал спортсменом, но Витя (Лебедев. — Авт.) решил иначе. Сейчас Леша уже заканчивает аспирантуру на факультете международных отношений.
«В одном из спектаклей Марка Розовского я играла... Смерть»
— После того как вы закончили карьеру балерины, не хотелось передать опыт молодым — стать хореографом?
— Вы знаете, нет, не хотелось. Однажды, уже проработав двадцать лет в Большом театре, я пришла домой, легла на диван и вдруг поняла: лежать на диване — вот мое сегодняшнее призвание! Но тут зазвонил телефон. На том конце провода послышался голос Марка Розовского (известного театрального режиссера-постановщика. — Авт.), который приглашал меня в свой театр. Я согласилась, ведь поработать с Марком мечтала давно, еще когда только подписала контракт с Большим театром. Помню, он меня приглашал в спектакль «Бедная Лиза». Я возьми и сдуру согласись. А когда репетировать-то, у меня ж контракт с Большим?! Тогда проект, к несчастью Марка и к моей радости, провалился, и мне не пришлось «служить двум господам». И вот спустя 30 лет Марк пригласил меня снова. Он давал мне возможность проявить себя в его театре на всю катушку: я играла как комедийные, так и драматические, и даже мистические роли. В одном из спектаклей я играла... Смерть. Но вскоре мне пришлось уйти из театра. Показалось, что я там себя исчерпала. Тем более стала меняться репертуарная политика — ставили спектакли, которые мне были совершенно не интересны.
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— После ухода из театра Розовского я решила сняться в кино. (Фильм «Лучшее время года» вышел на экраны в 2006 году. — Авт.) Там был очень интересный актерский состав во главе с Виктором Сухоруковым (известен по фильмам «Брат» и «Брат-2». — Авт.), достаточно интересный режиссер Светлана Проскурина. Я играла скромную провинциалку — одну из двух женщин, которые полюбили одного мужчину. В картине очень интересная сюжетная линия: две женщины живут вместе с любимым мужчиной в одной комнате в коммунальной квартире. Основные события разворачиваются после гибели возлюбленного. В этой картине очень натуралистично переданы проблемы быта.
— Наталья, а какая вы в быту?
— Ужасно ленивая и вальяжная, такая себе диванная кошка. Не люблю готовить. Хотя, конечно, салат сделать могу. Я очень люблю французское изречение: «Настоящая женщина может сделать из ничего три вещи: салат, шляпку и скандал». В этом смысле я настоящая женщина. Очень люблю вино, особенно грузинское: «Киндзмараулли», «Хванчкара»...
— Автомобиль водите?
— Раньше водила, сейчас — нет. В Москве такие пробки, что на машине можно ездить только ночью. Приходится пользоваться метро.
— Что бы вы себе сами пожелали по случаю юбилея?
— Я хотела бы, чтобы судьба не переставала дарить мне подарки, которые она делала на протяжении всей моей жизни.
