В своей автобиографии Валентин Глушко писал: «В Одессе я родился и провел половину детства, в этом близком моему сердцу городе, на Ольгиевской улице, в доме номер 10 прошло мое отрочество и наступила юность, здесь сложилось все, однозначно определившее цель моей жизни... Весной 1921 года я прочел «Из пушки на Луну», а затем «Вокруг Луны». Эти произведения Жюля Верна меня потрясли. Во время их чтения захватывало дыхание, сердце колотилось, я был как в угаре и был счастлив. Стало ясно, что осуществлению этих чудесных полетов я должен посвятить всю жизнь без остатка...»
Потом были занятия в астрономической обсерватории, знакомство с Константином Циолковским, учеба в Ленинградском университете и работа под руководством знаменитого ученого-химика Николая Тихомирова — разработчика первых в Советском Союзе ракетных снарядов на бездымном порохе.
В январе 1934 г. Глушко был переведен в Москву и назначен начальником сектора НИИ Наркомата обороны. 23 марта 1938 года его арестовали по доносу. Через два дня в подвалах Лубянки Глушко подписал признание: «Являюсь участником антисоветской организации в оборонной промышленности, по заданию которой проводил вредительскую подрывную работу. Кроме того, занимался шпионской работой в пользу Германии».
15 августа 1939 года особое совещание при народном комиссаре внутренних дел СССР вынесло постановление: «Глушко Валентина Петровича за участие в контрреволюционной организации заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на восемь лет, считая срок с 23 марта 1938 года. Дело сдать в архив».
В лагерь Глушко, к счастью, не попал. Его перевели в Тушино, где до 1940 года он работал в конструкторской группе 4-го спецотдела НКВД при Тушинском авиамоторном заводе № 82а. Когда он заикнулся, что, мол, не худо бы привезти из НИИ его чертежи и документы, — привезли. Более того, он попросил себе в помощь несколько человек — дали! Образовался уже некий коллектив, эмбрион будущего ОКБ.
Вскоре на его «деле» появилось короткое письменное распоряжение: «Ост. для раб. в тех. бюро». Глушко направили в Казань. Там же через некоторое время оказался и Сергей Королев, которого Валентин Петрович потребовал к себе. Ведь он имел возможность набирать специалистов из тех, кто оказался в ГУЛАГе. Мало кому известно, что сам Королев работал одно время заместителем у Глушко.
27 августа 1944 года по решению Президиума Верховного Совета СССР Валентин Глушко был досрочно освобожден со снятием судимости, а в декабре 1944-го назначен главным конструктором бюро, разрабатывавшего ядерный щит Советского Союза...
Накануне юбилея Валентина Глушко в Одессе побывал младший сын генерального конструктора — 36-летний историк Александр Глушко. Беседа с ним выдалась непростой, поскольку, как оказалось, жизнь у самого младшего сына известного ученого складывалась нелегко.
«При Горбачеве отца просто довели до инсульта и за девять месяцев заживо сгноили в больнице»
— Александр, расскажите немного о себе.
— Я не привык распространяться на эту тему.
— Вас представляют то как одного из ведущих специалистов по истории советской пилотируемой космонавтики, то как биографа создателей «Катюши», то как академика-секретаря геральдической секции Международной академии духовного единства народов мира, то как полковника российской ФСБ... Кто же вы на самом деле?
— Во всем этом есть доля правды. Где-то ее больше, где-то — меньше. Я человек, который пытается выполнить обещание, данное отцу перед его смертью. Так что вся моя деятельность и сейчас, и в ближайшем будущем подчинена этому. Когда отец умер, потрясен я не был. С десятилетнего возраста он готовил меня к тому, что я останусь один. Говорил, что его могут арестовать. После смерти отца мне пришлось сложнее, чем сестрам (Евгения родилась в 1938 году, Елена в 1948-м. — Авт.) или брату (Юрий родился в 1952 году. — Авт.). Они были уже взрослые, а мне всего 16 лет. Я тогда очень сильно переживал... Увы, сестры и брат мне не помогали, поскольку у нас разные матери и отношения из-за этого не сложились. А вот чего мне досталось в избытке, так это папиных врагов. Несколько сотен озлобленных на него бездарностей, которые не могли простить, что за ним не было видно их. После смерти отца они осмелели и начали его «развенчивать». Обвиняли во всех смертных грехах и все просчеты сваливали на него...
Когда мне исполнилось семнадцать, столкнулся с очень серьезной проблемой. Меня никуда не пускали, все дороги были перекрыты. Из друзей тоже почти никого. Пока был жив отец — толпами ходили, умер — растворились, как и не было... Вот один только и остался, да и тот иностранец. Звали его Ноа... В очередной его приезд в Москву я рассказал ему о том, в каком положении я находился. Спросил у него совета, как теперь все расхлебать. Мне было страшно от того количества врагов, которые перешли ко мне «по наследству»... А он почему-то обрадовался и стал меня поздравлять. Сначала я не понял, в чем дело, и очень этому удивился. Тогда Ноа сказал, что я должен радоваться: врагов нет только у ничтожества. То, что их так много, говорит лишь о том, что они, взрослые люди, боятся меня — ребенка. Наверное, эта его уверенность во мне и перевернула мое отношение к происходящим событиям, дав силы выжить.
— Какие эпизоды из того времени, когда отец был еще жив, вам запомнились?
— Когда мне было 9 лет, папа поехал на встречу с Брежневым. Оставить ребенка не с кем, вот он и взял меня с собой, а перед самой встречей остановился поговорить с Дмитрием Устиновым (с 1976 по 1984 годы — министр обороны СССР. — Авт.). Они с отцом дружили, и папа иногда при посторонних называл его в телефонных разговорах на «ты». Появляется Брежнев. Устинов меня представил. Тут я начинаю ходить вокруг Брежнева. Тот спрашивает: «Что с тобой случилось?» А я ему: «Леонид Ильич, мой папа говорит, что с вас песок сыпется. Я хочу посмотреть». Устинов покраснел. А Брежнев погрозил отцу: «Валентин Петрович, что вы себе позволяете, что вы сыну рассказываете? Спасибо, что он только мне это сказал. А то брякнул бы где-то на улице...»
Вообще-то Брежнев на меня очень хорошее впечатление произвел: добродушный, улыбчивый, с чувством юмора. Он, конечно же, не Горбачев. При нем отца просто довели до инсульта и за девять месяцев заживо сгноили в больнице. Все это — в угоду требованиям США по закрытию специальной оборонной программы СССР.
«Отец зря надеялся на обещанную ранее поддержку Брежнева в вопросе создания лунной базы»
— Не связано ли это с тем, что в свое время именно Брежнев назначил вашего отца генеральным директором-конструктором главного космического центра страны — научно-производственного объединения «Энергия»?
— Не исключаю, однако имеется масса объективных причин. После смерти Сергея Королева в 1966-м новым руководителем специального КБ-1 в подмосковных Подлипках стал академик Василий Мишин. После этого все основные запуски оказались неудачными. Время было потеряно. В 1972-м американцы уже завершили свою пилотируемую лунную программу и стали нас уверенно «обходить на повороте».
Во время своего назначения в мае 1974 года отец на беседе в кремлевском кабинете Брежнева завел речь о создании постоянно действующей обитаемой научно-экспериментальной базы на Луне. Он тогда замахнулся на доселе невиданные вещи. Достаточно сказать, что именно о такой базе несколько последних лет много рассуждают в США и только теперь — в России. Это 34 года спустя! Тогда же отец четко сказал Брежневу: «Повторять то, что сделали американцы, не имеет смысла. А вот лунная база станет выдающимся достижением, которое закрепит за страной лидерство в космонавтике на многие годы». Брежнев согласился с тем, что предложение является заманчивым, и пожелал успеха.
В обстановке строжайшей секретности начались проектные разработки. Отец предлагал создать новый сверхтяжелый носитель, который позволит выводить на околоземную орбиту пару сотен тонн полезного груза. Это была посильная задача. Позже наши конструкторы создали ракету «Энергия», которая стартовала в 1987-м, еще при жизни отца. Она могла вывести на орбиту 100 тонн. Далее на базе «Энергии» можно было бы создать еще более мощную ракету — «Вулкан», который способен поднимать на околоземную орбиту 230 тонн. Это, в свою очередь, давало возможность доставить на окололунную орбиту 60 тонн. Тогда непосредственно на поверхность планеты опускались бы корабли и модули массой 20—30 тонн каждый.
По проекту лунная база состояла из нескольких объектов: два взлетно-посадочных корабля (на них можно прилуняться и с них же улетать обратно на Землю), два лабораторно-жилых модуля, 8-тонный луноход с экипажем из двух человек, ядерная энергетическая установка на 300 киловатт, лабораторно-заводской модуль. Численность экспедиции — шесть человек. Сменять их предлагалось раз в год. Были разработаны планы восьми помещений в лабораторно-жилом блоке: шлюзовая камера, санитарно-бытовой отсек, каюты экипажа, лаборатория, хранилище продуктов, кают-компания, отсек управления и связи. Площадь рабочих помещений — 25 квадратных метров, бытовых — 35. В высоту блок достигал около девяти метров, то есть был с трехэтажный дом. В таком модуле трое землян вполне могли жить и работать целый год. Здесь планировались несколько отсеков: завод по производству кислорода из лунных пород, биотехническая лаборатория-оранжерея, физико-химическая лаборатория. Программа работ этой базы предусматривала исследования в области планетологии, астрофизики, биологии, а также получение высокоэффективных материалов в интересах земной экономики. Базу предполагалось создать всего за год после запуска первого «Вулкана». Это был по-настоящему амбициозный проект!
— Что помешало его воплощению в жизнь?
— Идея не нашла поддержки ни в Академии наук, ни в правительстве, ни в ЦК КПСС. Было принято решение форсировать работы по «Бурану». Видимо, зря Глушко надеялся на обещанную ранее поддержку Брежнева в вопросе создания лунной базы. Оказавшись перед выбором — «Буран» или лунная база, Генеральный секретарь, конечно же, подтвердил приоритет многоразового корабля.
На создание системы «Энергия» — «Буран» израсходовали 14 миллиардов долларов. Чуть добавили бы — и можно было построить лунную базу вместо оказавшегося невостребованным многоразового корабля, который опередил свое время. Ведь у него были серьезные преимущества перед американским шаттлом.
«По мнению отца, большое начальство не имело ни малейшего желания докопаться до истины в деле о гибели Гагарина»
Каждому, кому шестнадцать лет, есть что доверить бумаге. Один пишет записки однокласснице, другой — дневник, третий — размышления о собственной судьбе. Валя Глушко в школьные годы писал книгу «Проблемы эксплуатации планет». В ней было две части: «О будущем Земли» и «О будущем человечества». Спустя почти полвека академик Глушко вспоминал: «В начале двадцатых годов мало кто принимал всерьез разговоры о полетах человека в космос. Я задался целью убедить широкие читательские круги этим научно-популярным трудом не только в полезности, но и в неизбежной необходимости осуществления межпланетных полетов».
В своей книге тогда совсем юный Валентин Глушко призывал землян выйти в космос и начать колонизацию Солнечной системы. Суммируя изложенные в ней идеи и определяя цели собственной жизни, он писал:
«Если человек сперва покорил местности, затем страны и, наконец, континенты, завладев всей планетой от полюса до полюса, то теперь он обращает свой взор к иным мирам, к иным планетам. Эти стремления приняли весьма конкретные и определенные формы. Более того, момент их осуществления уже наступает и весьма близок к нам, определяемый промежутком времени всего лишь в несколько лет.
Пройдут немногие годы, и появится новый Колумб, который первым прорубит окно во Вселенную, положит начало новой, уже четвертой, эпохи в развитии человеческой цивилизации — эпохи межпланетной».
Так и случилось. Провожая в полет Юрия Гагарина, Глушко чувствовал себя новым Колумбом, прорубившим окно во Вселенную, потому что легендарный «Восток» поднимали в космос его двигатели. Да и встречал он первопроходца космоса в особом, приподнятом, настроении.
— Вот фотография, на которой отец запечатлен с Юрием Гагариным, — продолжает Александр Глушко. — А вот — момент встречи первого космонавта планеты Земля. Справа, чуть позади Гагарина, идет отец. Слева от Юрия Алексеевича — генерал-лейтенант Керим Керимов, который 25 лет возглавлял Государственную комиссию по пилотируемым полетам космических кораблей и станций. Именно ему докладывали космонавты о выполнении задания, но ни в телепередачах, ни в кинохронике мы не видели его лица — только спину...
Я хорошо помню, как в 1987 году отец мне рассказывал, почему так и не выяснили, что произошло в марте 1968 года с Гагариным и Серегиным. Он считал, что дело не в запутанности самих событий 27 марта, а в том, как их пытались проанализировать. По его мнению, большое начальство (вплоть до членов Политбюро) не имело ни малейшего желания докопаться до истины. Поэтому плохо была организована работа по взаимодействию подкомиссии, отвратительно подобран аналитический отдел. «В конечном итоге, — говорил он мне, — любой профессиональный следователь, имеющий техническое образование, принес бы больше пользы, чем те, кто делал окончательное заключение о причинах гибели первого космонавта». У него было впечатление, что существует какая-то причина, не позволяющая сделать объективные выводы. Но что это за причина?..
Принадлежавшие ему четыре картины Ивана Айвазовского академик Глушко завещал родной Одессе
Александр Глушко приехал в Одессу, чтобы открыть выставку картин к столетию отца. Ранее принадлежавшие академику четыре полотна великого мариниста Ивана Айвазовского теперь могут увидеть одесситы и гости города. «После захода солнца», «Голубая марина» и две одноименные работы «Лунная ночь на море» объединены в одну экспозицию, посвященную 100-летию со дня рождения академика.
Всю жизнь глядя в небо, занимаясь ракетами и космосом, Валентин Глушко как настоящий одессит не мог не любить море. Находясь от него далеко, он приобрел четыре картины Айвазовского. Коллекционером, в полном понимании этого слова, Валентин Глушко не был, он просто любил все прекрасное. Эти картины он завещал любимому городу — Одессе. После смерти отца Александр не стал добиваться включения его в список наследников, более того, он выступил с инициативой как можно быстрее выполнить волю отца и передать картины в дар городу. Так они в свое время появились в музее и были помещены в специальное хранилище.
К юбилею ученого на его родине, в Одессе, откроют новый мемориальный комплекс.
— С этой целью памятник Валентину Глушко перенесли с Приморского бульвара на проспект Глушко, — рассказал «СОБЫТИЯМ» начальник управления охраны недвижимых объектов культурного наследия Одесского городского совета Владимир Мещеряков. — Новый проект расположится между двумя проспектами — Глушко и Королева. Там будет создан целый комплекс, включая фонтан со светомузыкой. В честь выдающихся академиков откроют новый музей.
Из досье «СОБЫТИЙ»
Валентин Глушко (1908—1989) — всемирно известный ученый, один из крупнейших специалистов в области ракетной техники и практической космонавтики. Академик, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Государственных и Ленинской премий. Основоположник отечественного ракетного двигателестроения, конструктор первого в мире электротермического двигателя и первых серийных отечественных жидкостных ракетных двигателей. Под его руководством модернизировались орбитальные станции «Салют» и корабли «Союз», создавались многомодульная долговременная станция «Мир», мощная ракета-носитель «Энергия» и корабль многоразового использования «Буран».
