Фильм Эльдара Рязанова «Зигзаг удачи» — искрометная комедия о том, как фотограф из провинциального городка на деньги из кассы взаимопомощи приобрел лотерейный билет и выиграл 10 тысяч рублей, что обернулось для него товарищеским судом, — был четвертым по счету кино в биографии Валентины Талызиной, но именно он принес ей популярность и успех. Актриса по сей день с благодарностью вспоминает период съемок картины, во время которых у нее завязались настоящая дружба с Георгием Бурковым и Евгением Евстигнеевым и длительные творческие отношения с мэтром советского кинематографа Эльдаром Рязановым. После «Зигзага удачи» роли посыпались на Талызину, как из рога изобилия. В 1970-х ежегодно(!) на экраны Советского Союза выходили по два-четыре фильма с ее участием.

«Рязанов укоризненно посмотрел на Евстигнеева: «Женя, я не мог сейчас выбрать ни один трезвый дубль!»

— Просто не верится, что прошло целых 40 лет! Я все так хорошо помню, словно съемки проходили вчера, — рассказывает Валентина Илларионовна. — Вникнуть в образ главной героини, Алевтины, удалось не сразу. Я долго и мучительно перебирала варианты. Ну как сыграть эту в общем-то некрасивую девушку? Я так волновалась у Рязанова на пробах — аж коленки подкашивались. Но я не из робких, поэтому твердо решила: «Роль будет моей!» И ничего — все прошло на уровне. Мне показалось, что это просто была МОЯ роль, и потому все сложилось как-то легко, несмотря на волнение.

И знаете, я стала благодарить судьбу еще больше, когда съемки начались. Ведь с какими людьми я подружилась: Бурков, Евстигнеев, Леонов! Гениальные актеры! А как они импровизировали!

Женя Евстигнеев был замкнутым человеком, отчего каждое его слово на съемочной площадке, да и в жизни, приобретало какой-то двойной смысл. Евгений Леонов обладал просто потрясающей внутренней силой. Коллеги его очень уважали. С особой теплотой вспоминаю Жору Буркова. Как я была в него влюблена! Имею в виду человеческую, не женскую влюбленность. Помню, пересечемся с ним — в театре или на киносъемках, и я тут же начинаю хохотать. Представляете, хохочу от одного его вида. При виде Буркова у меня сразу вырастали крылья: хотелось творить и веселиться одновременно. Жора смотрел на меня и недоумевал: «Ты чего ржешь, дура?» А я ему: «Ничего, просто рада тебя видеть». И продолжала давиться от смеха.

Так вот, эта троица — Евстигнеев, Леонов и Бурков — любила пошутить на съемочной площадке. Эльдару Александровичу это не всегда нравилось, и он быстро наводил порядок своим могучим голосом. А вот на меня кричать вообще не приходилось — я была более чем кроткой. К тому же по натуре я в работе больше исполнитель, чем импровизатор.

— Это правда, что вы настолько «сдружились» с Бурковым, Леоновым и Евстигнеевым, что Рязанов хотел даже писать на вас открытые письма в театры?

— Было дело. Эльдар Александрович решил снимать зиму в самую холодную ее пору — в феврале. Снимали в две смены! Рязанов захотел сэкономить время и деньги. Мы, актеры, сильно мерзли и во время долгожданных перерывов, конечно, «грелись». Евстигнеев охотно делился водкой, которую ему приносили друзья, со всей съемочной группой, но в основном пили он, я и Бурков. Нас даже в шутку за глаза стали называть «звено Евстигнеева», как в хоккее. Было весело: мы балагурили, травили анекдоты. Расслаблялись, как могли, но без пошлости. Естественно, вскоре до Рязанова дошли слухи о том, что мы выпиваем. Тогда Эльдар Александрович собрал нас у автобуса и сказал: «Всех вас ненавижу! Не знал, что вы так плохо ко мне относитесь. Каждому напишу открытое письмо в театр, по «телеге» отправлю». Он укоризненно посмотрел на Евстигнеева: «Женя, я не мог сейчас выбрать ни один трезвый дубль!» Потом ко мне повернулся: «А ты, Талызина, вообще монстр!» Сказал и ушел, а в группе гробовая тишина повисла...

А на следующее утро мы продолжили съемки. По-прежнему было очень холодно, и природа, что называется, взяла свое! Пришлось прятаться. Мы пили, но вели себя более сдержанно. Как-то доснимали. И ведь картина получилась удачной. Когда впервые увидела ее на экране, поняла: классика!

«Благодарности от Брыльской я не дождалась по сей день»

— Всесоюзную славу вам принесла небольшая роль в другой картине Эльдара Рязанова — «Ирония судьбы, или С легким паром!».

— Если вы имеете в виду роль Вали (подруги главной героини. — Авт.), то роль была действительно небольшой. Однако, оценивая мой общий вклад в картину, я до сих пор считаю, что сыграла главную роль в этом фильме!

— На Барбару Брыльску все еще обижаетесь?

— Мне кажется, что человек, который дал свой голос твоему экранному образу, заслуживает, по крайней мере, благодарности. Я же ее от Брыльской не дождалась и по сей день. Хотя после работы над картиной прошло уже больше 30 лет! Нет, не подумайте, что я желаю ей зла или она мне так уж несимпатична. На съемках продолжения «Иронии...» мы встречались с Барбарой, мило беседовали, желали друг другу успехов в личной жизни. Но даже по истечении такого количества времени она не удосужилась меня поблагодарить за дубляж.

А ведь как тяжело было Рязанову найти главную героиню на «закадровую» роль Нади Шевелевой! Эльдар Александрович перепробовал множество артисток, которые занимались озвучиванием. Одна из его ассистенток — Лена Судакова — ходила и ныла: «Пригласите Талызину». Эльдар не соглашался: «Как это она и за себя, и за «того парня» будет говорить?» Конечно, уважающая себя артистка этого бы не сделала — не стала бы озвучивать чужую роль. Но я согласилась из благодарности к Рязанову.

Мне вообще почему-то кажется, что успех этому фильму принесли музыка Микаэла Таривердиева и неторопливый ход камеры оператора Владимира Нахабцева. Этот оператор сделал с Рязановым еще четыре-пять фильмов и ушел, после чего хороших фильмов у Рязанова больше не было. Я очень уважаю Эльдара Александровича, но... Ни один из его последних фильмов не имел такой пронзительности, как «Ирония судьбы». Все игра какая-то, наигрыши. Мне на это смотреть не очень приятно. Ведь я помню еще те времена, когда была действительно АКТЕРСКАЯ школа!

— Вас можно понять, ведь вы выходили на одну сцену с такими легендарными актерами, как Ростислав Плятт, Фаина Раневская...

— Раневская была действительно великой актрисой! Помню первый наш совместный выход на сцену. Я играла Зинаиду в «Дядюшкином сне». Фаина Георгиевна не скрывала, что сразу на мне крест поставила. И я ее боялась страшно, говорила в ее присутствии деревянным голосом и поэтому плохо репетировала. Но когда из меня сделали просто невозможную красотку — ресницы наклеили, красивый пепельный парик надели, бледно-розовое платье в мелкую оборку сшили, декольте, плечи открытые, колье, — я посмотрела на себя в зеркало и подумала: «А чего мне теперь бояться?» В третьем акте «Сна» мне надо было упасть на колени. И нужно было столько эмоций, как будто река прорвалась. Вот она и прорвалась, как только я стала красавицей. Я рухнула так, что чуть пол не прошибла. И Раневская как-то задумалась. А потом очень хорошо ко мне относилась.

Но прежде был еще один забавный эпизод в том же спектакле. Как-то я заболела гриппом, а болеть-то нельзя — спектакль на носу! Мама посоветовала съесть чеснок, но я отказалась: мол, как играть буду? Пришлось маме чуть схитрить: она добавила чеснок в котлеты, которые с детства я очень люблю. Я их проглотила, даже не заметив чесночный эффект. И вот представьте. Финал пьесы «Дядюшкин сон», я, обессиленная, падаю на колени Раневской и делаю ей прямо в лицо глубокий выдох... Столько нецензурной брани я за всю жизнь, наверное, не слышала. Спасибо, что это случилось за кулисами.

«Виктюк через меня переступил... После этого нам с ним не по пути»

— Признайтесь, о театральных подмостках мечтали с детства?

— Да, мечтала быть артисткой, но никому об этом не говорила. После школы я поступала в Омский педагогический институт. Историю сдала на «отлично», а вот географию «завалила». И тогда мы с подружкой отнесли документы в сельхозинститут на экономический факультет. Мне понадобилось проучиться два года, чтобы понять что «деньги—товар— деньги» не для меня. Вот уже после этого я поехала в Москву поступать в театральный институт.

Помню, как я вышла в столице на площадь трех вокзалов из плацкартного вагона поезда «Омск — Москва». Провинциальная близорукая девочка с деревянным чемоданом в руках... Но меня как-то сразу приняли в ГИТИС. Я буквально на кураже взошла на этот театральный олимп.

Однако все, чего мне удалось добиться в жизни, достигнуто колоссальным трудом. Убеждена: сколько в свою профессию вложишь, столько от нее и получишь. Причем в любую. Правда, должно быть еще и немного везения. Надо оказаться в нужном месте в нужное время... А еще важно, какие люди тебе попадутся на твоем пути. Но первичны все-таки дух и труд! Никто меня не убедит в обратном.

— Вы свой человек в театральных тусовках?

— Сейчас не хожу ни на какие тусовки — мне там скучно. Я дружу с немногими. Например, с Федором Чеханковым (народный артист России, актер Театра Российской армии. — Авт.), с которым мы познакомились в 1963 году, с Табаковым. С Виктюком дружила...

— Почему в прошедшем времени?

— Он через меня переступил. Да и не только через меня. Он просто использует людей, а потом их выбрасывает. Так нельзя. У меня сложилось такое впечатление, что он никого не любит.

Мы с Виктюком знакомы со студенческих лет. В ГИТИСе он был на курс старше меня. Роман Григорьевич постоянно обещал сделать «на меня» спектакль, а сам задействовал других актрис. Один спектакль мы с ним таки сделали — «Бабочки, бабочки», а он его не прокатывает... Ну переступил, переступил через меня... Однако я не могу навязывать Виктюку свои критерии. Если человек через кого-то переступает — значит, считает, что так можно делать. Однако после этого нам с ним не по пути. Пока, во всяком случае...

«С дочерью у нас сложные отношения. Как мама я ей прощаю все, как артистка — нет»

— Валентина Илларионовна, это правда, что у вас украинские корни?

— Да. Моя бабушка жила в Полтаве. Удивительный город! Мне очень нравится бывать там. Особенно в музее вашего великого поэта Ивана Котляревского. Просто сказка. Я вообще считаю, что такой настоящей Украины, которая есть в Полтаве, нет нигде! А как там красиво (переходит на украинский язык. — Авт.) розмовляють українською мовою, так i заслухаєшся. Так би слухала й слухала б! С удовольствием к вам приезжаю и буду приезжать. Может, в этом году с дочкой приеду.

— Ксения, как и вы, актриса?

— Да, она играет в Театре Российской армии. У нас сложные отношения. Как мама я ей прощаю все, как артистка — нет, поэтому у нас случаются очень серьезные конфликты. Например, никогда не пойму, как артистка может позволить себе курить! Сама я не выкурила в жизни ни единой сигареты. И мороженого не ем. Голос — это ведь главное в нашей профессии. А дочка курит... Когда вижу ее с сигаретой, просто скукоживаюсь и ухожу из комнаты.

— Почему ваша дочь не носит фамилию отца (известного художника Олега Непомнящего, который сейчас живет в Мексике. — Авт.)?

— Мне кажется, так будет лучше. Тем более что он не был моим мужем. И я не поддерживаю с ним отношения. Когда мы были вместе, Олег выпивал, я не чувствовала с его стороны поддержки. А потом, когда он уехал в Мексику, уже будучи во втором браке, остепенился. Видимо, пришло время. Или, может быть, в его новой семье было больше понимания.

— Расскажите немного о быте артистки Талызиной. У вас есть машина, загородный дом?

— На права так и не сдала, хотя три месяца на курсы проходила. Подумала: «Валя, тебе еще не хватает в карбюратор залазить да покрышки менять?» На такси я себе всегда заработаю. Вот дача у меня есть — купила ее не глядя, когда дочка была маленькая. Там у меня чисто, природа вокруг очень красивая.

— Дачу вашу, слышал, грабили...

— Три раза обворовывали! Ну и что? Пришел милиционер: «Вы лучше такой большой замок не вешайте. Повесьте маленький, чтобы сбивать было легче». Теперь, правда, поставили какую-то защитную систему — уже года три не трогают...