Дуэт Юрия Тимошенко и Ефима Березина, больше известных как Тарапунька и Штепсель, в Советском Союзе был чрезвычайно популярен. Тонкие, ироничные, а порой и колкие пассажи этой пары в адрес чиновников и бюрократов запоминались надолго.
В своем жанре Штепсель и Тарапунька были, несомненно, новаторами: они стали первым юмористическим дуэтом, создавшим первые юмористические телевизионные спектакли. На Березина и Тимошенко работали, пожалуй, лучшие писатели-юмористы того времени. Один из них — Александр Каневский, мастер юмористической прозы и интеллектуального юмора.
Александр Семенович писал интермедии для дуэта Тарапуньки и Штепселя в течение двадцати лет, дружил с ними до самой их смерти. Брат Александра Каневского, известный актер Леонид Каневский, приходится Ефиму Березину зятем.
«Послушав все, что ему читали Тимошенко и Березин, Остап Вишня сказал: «Хлопцi, чим писати вам iнтермедії, я краще сяду за барабани»
— Вы помните, как познакомились с Тарапунькой и Штепселем?
— Когда я был совсем молодой и наивный, меня попросили написать интермедию для известного юмориста Виталия Ильницкого — что-нибудь о войне. Перепробовав массу вариантов, я практически отчаялся, когда мне приснился сон, будто Шевченко, Пушкин и Эйнштейн спасают людей от депрессии, своей позитивной энергией защищают человечество от рака. Я написал интермедию на этот сюжет. Правда, в ней обыгрывалось, что все это МОГЛО быть, если бы их не убили во Второй мировой войне. Сначала я прочел это произведение моему соавтору Роберту Виккерсу, ныне, к сожалению, покойному. Затем текст каким-то образом попал в руки к Штепселю и Тарапуньке. Реакция знаменитого дуэта была очень позитивной: «Это просто потрясающе!» — сказал Юра Тимошенко и стал аплодировать, что, в общем-то, не принято. Этот монолог имел оглушительный успех. По его мотивам меня даже просили написать сценарий для кинофильма. А великий режиссер Георгий Товстоногов заказал пьесу.
Далее я написал интермедию «Две жены», которая вошла в фильм «Смеханический автомобиль» с участием Штепселя и Тарапуньки. Писать для них было счастьем. До нас с Виккерсом им сочиняли пьесы Павел Григорьев, Сергей Михалков, Яков Костюковский (сценарист кинофильмов «Бриллиантовая рука» и «Операция «Ы». — Авт.). Однако чиновники не приветствовали, чтобы для Штепселя и Тарапуньки писали евреи, и пытались привлечь к работе известного украинского сатирика Остапа Вишню. Для того чтобы Вишня проникся жанром, Тимошенко с Березиным читали ему интермедии. Но, послушав все это, сатирик сказал: «Хлопцi, чим писати вам iнтермедії, я краще сяду за барабани». После его отказа мы с Виккерсом стали регулярно работать со знаменитым дуэтом. Начали с интермедий, а закончили тем, что писали уже целые спектакли.
Штепсель и Тарапунька давали до тысячи спектаклей в год. И все с аншлагами! Рекорд, не побитый до сих пор. Все союзные филармонии буквально молились на них, ведь выручки от такой зрительской активности с лихвой хватало на заработную плату работникам филармонии и выполнение плана.
— Люди, знавшие Тимошенко и Березина, вспоминают, что, несмотря на всесоюзную славу, они были необыкновенно добры и открыты...
— До последних дней жизни они заботились о тех, кто им помогал, — от монтажников сцены до осветителей. После каждого сотого концерта звездный дуэт устраивал грандиозные банкеты для всей технической группы. А если у кого-то из рабочих случались неприятности, первыми бросались на помощь.
У Юры Тимошенко была масса друзей юности — в большинстве своем люди, которые по разным причинам не состоялись в жизни. И всем им Тимошенко помогал финансово. А у Березина была куча родственников, которые постоянно звонили, требуя помощи. Одному нужна была квартира, другого уволили из института, третьему выделили на кладбище не то место. Все эти вопросы решал Фима. Но основной его заботой были родители. Избалованные его вниманием, они были очень требовательны. К примеру, отцу Фима непременно брал билеты только в СВ-вагон. А однажды, когда билетов достать не удалось, Фима оправдывался перед папой: «Меня заверили, что тебе в вагоне дополнительно постелют два матраца и одеяло». Отец не скрывал обиды: «Ладно, помучаюсь ночь!» Мама Фимы, если ее что-нибудь не устраивало, заявляла: «Вы знаете, кто я? Я — мать САМОГО Штепселя!» Однажды Фима поехал в Одессу повидаться с родными. На перроне он увидел огромную толпу, которая окружала его мать. Оказалось, что все эти люди уже знали, кто едет в этом поезде на встречу с мамой. Когда Березин сел с матерью в такси и напомнил ей о том, что он сто раз просил не устраивать перед публикой «концертов», та невозмутимо ответила: «Фимочка, а что я могу поделать, если они меня узнают?»
Доброта Тимошенко являлась частью его натуры. Однажды они с Березиным ехали в поезде на очередную декаду украинской культуры. У них был свой отдельный вагон, где ехали депутаты, ЦК, Совмин, народные артисты. Каким-то чудом в этот вагон проник студент-безбилетник. Проводник отвел его на проверку. Юра, увидев это, зашел в купе к проводнику и забрал «зайца» со словами: «Студент, ты же, наверное, кушать хочешь? Так что ты здесь делаешь? Пошли ко мне!» Отвел к себе в купе, а сам отправился в буфет за продуктами. Когда он вернулся, нагруженный пакетами, то студента уже и след простыл. Оказывается, по требованию какого-то высокого чиновника проводник выдворил «зайца». Когда Тимошенко узнал об этом, на него лучше было не смотреть. В таком состоянии он становился неуправляемым. До этого его могли довести только глубокая обида или несправедливость. Юра разыскал чиновника, который, услышав рев Тимошенко, мигом запер дверь своего купе. Ему повезло, что дверь оказалась прочной, но и она с трудом выдерживала напор раздосадованного Тимошенко, который кричал, стуча в нее кулаком: «Выйди! Я хочу посмотреть тебе в глаза! Студент кушать хотел, а ты его выгнал! Ты выгнал голодного молодого человека. Ты молодость свою выгнал! Сволочь!!!» С трудом удалось его успокоить и оттащить от злосчастной двери.
«Тимошенко мог организовать гастроли даже в тундру, если знал, что там удастся приобрести хорошую марку»
— Вы, наверное, знаете, отчего не сложились отношения между великим режиссером, основателем Театра на Таганке Юрием Любимовым и дуэтом Тарапуньки и Штепселя?
— Юрий Петрович (Любимов. — Авт.), несомненно, гениальный режиссер. Но, как мне кажется, он просто не понял, чего от него хотели Фима и Юра. Когда Тимошенко с Березиным достигли уже такого пика, что дальше было некуда, они пригласили к себе, кроме Любимова, еще и Давида Боровского (ведущий художник-постановщик МХАТ, ныне покойный. — Авт.). Они ждали от мэтров нового всплеска, а получилось наоборот. Ведь эстрада и театр — это РАЗНЫЕ вещи! Спорили до хрипоты... Кончилось тем, что после одной из таких жарких дискуссий мы все зашли в киевский ресторан «Млин» на Левом берегу, поели вместе с Любимовым и Боровским вареников, борща и галушек, выпили водки и тихо отправили их назад поездом в Москву. После той неудачной попытки мы решили, что будем режиссировать спектакли сами.
— Тимошенко и Березин не злоупотребляли спиртным?
— Ни в коем случае. Но Юра дымил, как паровоз. Однажды из-за этого ему стало плохо прямо на сцене — были проблемы с сердцем. Его увезли в больницу, где врач предупредил Тимошенко, что, если тот не бросит курить, инфаркт неминуем. Он пришел к нам жутко расстроенным: «Ребята, я же не смогу бросить курить!» Фима предложил ему гипнотизера, который вылечил от этой зависимости многих знаменитостей. Юра зажегся: «Сейчас же дай телефон!» Позвонили гипнотизеру, и тот, узнав фамилию собеседника, дал добро на прием в любое удобное для клиента время. Юра сразу и поехал. Через два часа возвращается, буквально падая от смеха: «Этот маг посадил меня в кресло и начал говорить низким голосом: «Закройте глаза». Я закрыл. Он продолжил: «Вы спите, спите. Понимаете — курить вредно! Курить вредно. Курить ОЧЕНЬ вредно! И пить вредно». После этой фразы я не выдержал, открыл глаза и сказал: «А вот от пития кодировать не надо!» Затем встал и ушел». Пришлось Юре избавляться от вредной привычки своими силами.
Слабостью Тимошенко были женщины. А еще... почтовые марки. Он мог организовать гастроли даже в тундру, если знал, что там удастся приобрести редкую марку. Позже Юра увлекся машинами. Как-то он приобрел старый «Додж». Но тогда нельзя было купить импортную машину просто так, без разрешения ЦК. Юра стал оббивать пороги кабинетов. Наконец ему дали добро. По габаритам это был огромный автомобиль размером с трамвай. Гараж для него Юре пришлось строить около полугода. Нужно еще подчеркнуть, что Тимошенко был очень хорошим мастером и в его руках буквально все «горело». Как-то зайдя к нему в гараж, я поразился. Во-первых, на двери не было замка. Юра нажал на кнопку, и дверь медленно открылась. Когда мы зашли вовнутрь, там автоматически загорелся свет, отпал от стены диван, выдвинулся столик, засветился бар. Тимошенко вопрошал: «Саш, ну как? Как?» Я ответил: «Шикарно! Только одно плохо: «Додж» мешает».
«Однажды Юра до того не хотел выступать на правительственном концерте, что вырвал себе зуб»
— Случались ли размолвки между артистами?
— Юра и Ефим были большими друзьями. За всю жизнь у них произошла одна-единственная размолвка. Вообще, когда мы работали над спектаклем, у нас сложилась традиция: первый день мы работаем у меня дома, специально для этого моя жена готовила какие-то вкусные блюда. Второй день работали у Ефима, у которого жена просто потрясающе куховарила. На третий ехали к Юре. У Тимошенко жена была домохозяйкой, поэтому тоже могла удивить нас вкусненьким. Ну а на четвертый отправлялись к Роберту (Виккерсу. — Авт.). Это было своего рода соревнование: у кого дома интересней, у кого вкуснее готовит жена.
В том, что Юра и Фима все время находились вместе, я вижу большую заслугу Березина. Ведь Тимошенко был очень взрывной и никого не боялся. Поэтому их с Фимой не любили и немного побаивались там, наверху. Все были уверены почему-то, что они дружили с Никитой Хрущевым (первый секретарь ЦК КПСС в 1953 — 1964 гг. — Авт.). И когда у Юры спрашивали, правда ли, что он дружит с самим Хрущевым, он делал застенчивое лицо и произносил: «Не надо об этом».
— Дружбы, как я понимаю, не было...
— Да о чем вы говорите! Юра и Ефим просто не переваривали все эти правительственные концерты. Они всячески пытались увильнуть от таких мероприятий: дескать, что, в Москве больше клоунов нет? Однажды Юра до того не хотел участвовать в подобном концерте, что даже вырвал себе зуб. Конечно, с таким опухшим лицом его уже никто не мог заставить выступать перед чиновниками. Фима смотрел на распухшее лицо Тимошенко, долго молчал, а затем произнес: «Юра, на все концерты у тебя зубов не хватит!» Актеры — творческие люди, а при выступлении перед чиновниками им оставалось говорить, как сказал как-то сам Юра, только об управдомах и футболе. Как-то Тимошенко, убегая с очередной «декады», улетел из Москвы прямо в день концерта. Ему звонил секретарь ЦК Компартии Украины, грозил, что, если он не выступит, пусть в Украину больше не возвращается. А ему было все равно. Обычно он улетал к маме, в Полтаву. Фима психовал, а Юра отдыхал и рыбу ловил. Но потом возвращался обратно в Киев, ведь у них с Березиным гастроли были расписаны на год вперед.
Он не вписывался ни в какие рамки того времени. Юру дважды представляли к званию народного артиста СССР, и дважды документы терялись... Тимошенко не возмущался, зато негодовали его друзья: «Давай еще раз подадим документы». Однако Юра отрезал: «Хватит. Не нужно мне это. Мы имеем НАРОДНОЕ звание Тарапуньки и Штепселя, а без государственного звания как-нибудь обойдемся». Я когда-то написал на день рождения Юры стихи, которые заканчивались такими словами:
Тебя всегда любил народ.
За дерзкий смех,
за ум свободный.
Встать, Шут идет!
Встать, Шут идет! Встать!
Шут идет Народный!
«Когда Аркадий Райкин узнал, что Тимошенко умер, то жутко расстроился и заплакал»
— Известно, что какое-то время Тимошенко и Березин пытались работать отдельно. Из-за чего это произошло, не знаете?
— Всему причиной как раз та размолвка, о которой я упоминал. Они поссорились во время работы над картиной «Штепсель женит Тарапуньку». В чем-то они недопоняли друг друга, когда писали сценарий к картине. Подробностей я не помню, да и потом, когда они спустя год воссоединились, сами тоже всячески старались это забыть.
— Тот период, когда они работали порознь, кажется, был не совсем удачным для них обоих.
— Я бы даже сказал, черным. Юра пытался выступать, но без толку. Фима, который был по образованию режиссером, хотел снимать фильмы — тоже тщетно. Представьте себе: когда кто-то из них выходил на сцену, сразу начинались крики из зрительного зала: «Где Тарапунька?» или: «Где Штепсель?» Люди были уверены, что они даже спят в одной постели, а тут вдруг выступают отдельно. Слава Богу, они помирились, и все закрутилось с новой силой. Я очень обрадовался их примирению. Тем более что мне нравилась дочь Березина — Анна. Я ей даже сказал как-то: «Анька, ты мне очень нравишься, но я уже женат. Поэтому я тебя отдам своему брату (Леонид Каневский — известный актер, исполнитель роли майора Томина в сериале «Следствие ведут ЗнаТоКи». — Авт.)». С моей легкой руки Леня и женился на этой очаровательной женщине. Жена самого Ефима Березина — Розита — потрясающе умела следить за мужем и детьми. Она знала о Фиме все! Один эпизод особенно врезался мне в память. Как-то в доме у Фимы шла репетиция, он вспотел и попросил у Розиты чистую рубашку. Та позвала детей — Аню и Грушу — и сказала им: «Видите, каким трудом ваш отец зарабатывает деньги?» Аня в полной мере переняла семейные традиции, и я счастлив, что у моего брата такая жена.
— К сожалению, Юрия Тимошенко нет с нами уже больше 22 лет. Ефим Березин скончался сравнительно недавно — четыре года тому назад...
— Юра умер из-за проблем с сердцем. Скорее всего, сказались переживания по поводу не до конца сложившейся личной жизни. И перенапряжение — их дуэт давал в среднем по два спектакля в день... Как-то после выступления Юре стало плохо. Он прилег за кулисами. Я предложил ему прогуляться, но он отказался. Мне кажется, тогда он для себя все решил. Вскоре во время гастролей в Ужгороде ему стало очень плохо. Инфаркт. Он пролежал после инфаркта, как положено в советской медицине, 21 день. Когда Фима приехал, чтобы его забрать, Юра поднялся с кровати, дошел до арки и упал, чтобы уже никогда не встать...
Когда Тимошенко уже лежал в гробу в Доме актеров, к нему подошел Березин и произнес: «Юра, мне так много хотелось тебе сказать... Прости, я впервые забыл свой текст». Развернулся и ушел. О смерти Юрия Тимошенко не писали газеты, не давали некрологи. Боялись нагнетать атмосферу, чтобы избежать толпы. Одна газета все же сообщила о его смерти, и этого хватило, чтобы движение транспорта по улице Полупанова (сейчас Ярославов Вал. — Авт.) оказалось перекрытым людьми. Мне не дали написать о нем заметку, потому что артисту, не имевшему звания «народный», не предоставлялась возможность быть помянутым в прессе. Единственное, что мне удалось сделать, — это написать небольшой материал в «Крокодил». Хотя и там до поры до времени не давали его опубликовать. Когда Аркадий Райкин узнал, что Тимошенко скончался, то жутко расстроился: «Как, Юрочка умер? Я даже не знал об этом». И заплакал. После этого Аркадий Исаакович, видимо, похлопотал за Тимошенко, так как посыпались некрологи о «великом артисте» и «потрясающем человеке».
После смерти Юры Березин пытался работать сам. С программой «Штепсель о Тарапуньке» Фима делал что-то наподобие творческих вечеров. Правда, без особого успеха. Затем, когда Леня (Каневский. — Авт.) и Аня уехали в Израиль (у Леонида Каневского есть в Израиле свой собственный театр «Гешер». — Авт.), Розита и Фима решили их проведать. Буквально через три часа по прибытии у Березина случился инфаркт. Уже тогда у него была болезнь Альцгеймера (дегенеративное заболевание центральной нервной системы, характеризующееся прогрессирующим снижением интеллекта, расстройством памяти и изменением поведения. — Авт.). Сильно от нее страдая, он, тем не менее, до поры до времени даже умудрялся выступать. За кулисами у него тряслись руки и ноги, а на сцене это был источник силы и позитивной энергии... На первый раз его откачали, все-таки в Израиле умеют лечить. Чему был удивлен сам Березин. Он все спрашивал у докторов: «Я могу ходить? А выпить коньяка? Даже сто грамм? Это просто невероятно!» Единственное, что ему запретили, — летать на самолете. Там, в Израиле, он и остался. Леня и Аня сняли рядом квартиру и присматривали за ним до конца его дней. Но с каждым годом ему становилось все хуже. А в последний год его жизни Леня даже не пускал меня к нему, зная мою впечатлительность.
— Как долго еще Березин работал?
— Последний его выход датируется 1994 годом. Он появился на сцене, зал на две тысячи мест был полон, что для Тель-Авива очень много. Присутствовали наши именитые артисты: Левинзон, Козаков. Спектакль прошел здорово. Фиму долго не отпускали. На сцену его выводили две красивые длинноногие девушки. В конце он поблагодарил зрителей коронной фразой: «Шолобуленькi були!» Когда мы зашли с ним за кулисы, он сказал мне: «Саша, спасибо тебе большое. Но на сцену я больше не выйду. Не хочу быть смешным». Так закончилась эра больших артистов.
