Монтсеррат Кабалье остановилась в Одессе в старинной гостинице «Лондонская» рядом с оперным театром. Поселилась примадонна в одноуровневом номере 326 на третьем этаже, где в свое время проживали Айседора Дункан и Майя Плисецкая. В райдере испанской певицы значились только вода и фрукты. Ответственную миссию пропитания оперной дивы возложили на ресторан «Казанова», расположенный на знаменитой Дерибасовской, однако к его услугам певица так и не прибегла.

После полуторачасового концерта, в течение которого публика аплодировала исключительно стоя, многие оживленно обсуждали, во сколько же обошелся приезд Кабалье одесским банкирам (меценатом выступил один из коммерческих банков). «Дорого, — отшучивались организаторы. — Но ведь это эксклюзивный концерт». В Днепропетровске, на открытии культурного центра «Опера», за двадцатиминутное выступление Монтсеррат организаторы выложили, по некоторым сведениям, порядка 100 тысяч долларов.

Музыкальный стаж Кабалье исчисляется десятилетиями, но она и сегодня востребована. Когда Майю Плисецкую, отметившую 70-летие, спросили, сколько она еще будет танцевать, балерина ответила: «Столько, сколько на меня будут покупать билеты». На Монтсеррат Кабалье, отпраздновавшую 75-летний юбилей, по-прежнему покупают...

«Я в долгу перед своей семьей. Случалось, не видела детей месяцами»

— Этот год у меня юбилейный, — рассказала Монтсеррат Кабалье «СОБЫТИЯМ». — Сценариев празднования было немало, выбрать какой-то один оказалось довольно сложно. Непосредственно день рождения я провела в окружении самых близких и родных людей. Именно о таком празднестве мечтала много лет. Далеко не всегда удается провести этот день в родной Барселоне: часто приходилось отмечать его в самолете или гостиничном номере. В этом году впервые в день рождения у меня не было выступления. Я в долгу перед своей семьей: можно сказать, не видела детей месяцами. В течение года буду гастролировать по всему миру. Возможно, выступлений не так много, как хотелось бы, но ведь мне не так уж мало лет. (Смеется.) Сегодня я в Одессе, в замечательном оперном театре. Не скрою, что в восторге от великолепной архитектуры здания, от его богатой творческой истории. Насколько мне известно, здесь пели великие Энрико Карузо, Федор Шаляпин, Маттиа Баттистини, Леонид Собинов, Тито Руффо... Танцевали первые балерины мира Анна Павлова, Айседора Дункан, Майя Плисецкая. За дирижерским пультом здесь стоял сам Петр Чайковский, свои произведения исполняли Николай Римский-Корсаков, Сергей Рахманинов, Эжен Изаи, Пабло Сарасате. Выступать на такой сцене — великое счастье и ответственность. (Монтсеррат Кабалье пела в Большом Кремлевском дворце, в Белом доме в Вашингтоне, в аудитории Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке, других исторических местах. — Авт.)

— Вы дебютировали на сцене более полувека назад. Неужели до сих пор испытываете чувство страха перед выступлением?

— Скорее, очень волнуюсь. Публика для меня — это очень важно. Ведь люди купили билеты (стоимость их в Одессе составляла от 750 до 3500 гривен. — Авт.), хотят слышать мой голос, значит, я должна быть в форме. Перед выходом обязательно обращаюсь к Господу. Но, когда ступаю из-за кулис на авансцену, все волнение уходит мгновенно — это закон профессионала.

— Есть ли у вас какие-то талисманы?

— Нет. Мне не внушают абсолютной веры вещи, сделанные человеческими руками. Я верю исключительно в судьбу. Однако есть два украшения, которые всегда ношу. Это «триединое М» (Монтсеррат, мать и музыка), подаренное мне мужем на 25-летие нашей свадьбы. Другой удивительный подарок сделали мои дети — очень красивая цепочка с небольшой медалью с изображением Мадонны. Остальные драгоценности, которые надеваю при выходе на сцену (а их у меня много, поверьте), — фальшивые. (Примадонна не скрывает, что обладает редкой коллекцией бриллиантов, часть из которых — подарки королевских особ. — Авт.) За время путешествий, гастролей мне не раз преподносили дорогие подарки, но я всегда передавала их на благотворительность. Весь мех, который на мне, — синтетический. Вообще, со сцены очень легко обмануть людей: в свете софитов все блестит одинаково. Столь же эфемерна и слава, потому стараюсь не быть ею одержимой.

— Не напрасно говорят, что слава — невыгодный товар: очень дорого стоит и плохо сохраняется.

— Точно замечено! Путь к признанию — вовсе не прост. Никогда не забуду первое прослушивание, состоявшееся в Италии, которое я не прошла. Мне сказали: «Иди домой, выходи замуж, тебе надо заниматься детьми и кухней...» Поэтому хочу призвать всех не делать категоричных выводов. Например, я никогда и никому не стала бы говорить: «Ты плохой певец». Нельзя забывать, что, к примеру, Эйнштейна в молодости называли бездарью в точных науках...

— Часто ли в жизни с вами поступали несправедливо?

— Не могу сказать, что очень часто, но случалось. В такие моменты я пыталась противостоять.

— Удавалось?

— Не всегда. Например, в скандальной истории, разразившейся вокруг членства в клубе друзей оперного театра «Лисео» в Барселоне, мы одержали победу. Руководство элитарного клуба, в котором представлены сливки общества Каталонии, решило принимать в него женщин. С середины XIX века это было запрещено. Многие члены клуба встретили это запоздалое нововведение в штыки, добившись дискриминационных условий: представительницы слабого пола могут стать членами клуба при условии получения более 60 процентов голосов. Мужчинам же для этого достаточно простого большинства. Мое имя занимало первую строку в десятке известнейших дам. (Кабалье с огромным успехом пела в «Лисео» с 1960 года и способствовала его нынешней всемирной славе. После пожара 1994 года внесла на его реконструкцию очень крупную сумму из своих личных средств. — Авт.) Мы потребовали отменить дискриминационные ограничения, пригрозив обратиться в Страсбургский суд по правам человека. Под давлением всеобщих протестов руководству пришлось изменить правила приема. Справедливость восторжествовала. Нас зачислили в члены клуба, поскольку в ходе прежних выборов мы набрали большинство голосов.

«Я родилась в бедной семье, стеснялась этой бедности, поэтому в школе меня все не любили»

— В Украине вы не впервые.

— О да! Несколько раз выступала в Киеве, нынешней весной — в Днепропетровске. Но Одесса просто покорила меня! Здесь неповторимый театр с феноменальной акустикой, а еще Одесса похожа на мои родные края. Причем похожи не только ландшафт, архитектура, но и сами жители! Публика здесь особенная. К концу концерта ощущаешь, что происходит единение сердец. Такие чувства дорогого стоят. Я за свою огромную карьеру объехала весь мир и могу сказать, что ничего похожего не видела нигде. Возможно, только в аргентинском театре «Колон». А еще я ощутила какую-то невидимую связь с началом моей профессиональной карьеры.

— В Одессе?!

— О нет! Здесь я впервые, родственников у меня в Одессе нет, к сожалению. Во всяком случае, пока не отыскала, хотя мои родственники по материнской линии в 30-е годы прошлого века были вывезены в Советский Союз. В Петербурге, например, нашла своих близких, навестила их.

В Одессе я узнала историю известной певицы Антонины Неждановой. Говорят, сам Бернард Шоу, ошеломленный ее исполнительским мастерством, подарил певице свой портрет с надписью: «Я понимаю теперь, почему природа дала мне возможность дожить до 70 лет. Для того, чтобы услышать лучшее из творений — Нежданову». Начало ее карьеры не сложилось — не было возможностей. Благодаря помощи доктора по фамилии Бурда она поехала в Петербург поступать в вуз, но неудачно. Зато в Москве ее прослушали ведущие профессора и приняли в консерваторию, хотя учебный год там давно уже начался.

Аналогично и со мной. Еще девочкой я увлеклась пением и могла часами слушать по радио своих любимых исполнителей. Родилась в бедной семье, стеснялась этой бедности, поэтому в школе меня все не любили — я была замкнута, даже боялась улыбнуться. В восемь лет поступила в Барселонский лицей, в четырнадцать начала брать уроки пения у лучших мастеров того времени. Параллельно изучала коммерческую экспертизу, но... Отец, работавший на предприятии химических удобрений, заболел и вынужден был бросить работу. Мать подрабатывала, где могла, и мне пришлось помогать своей семье. Продолжая учебу, работала продавщицей, закройщицей, швеей, на ткацкой фабрике. Сколько носовых платков я изготовила! При этом находила время для занятий английским и французским языками.

Трудности в семье не прекращались, и я отважилась посетить семью меценатов и любителей искусства Бельтран Мата, которые благожелательно относились к молодым артистам. Эта семья предложила мне пособие — тысячу песет в месяц (около 20 долларов. — Авт.), чтобы я могла продолжать учебу. В 1954 году я с отличием окончила лицей, и семья Бельтран Мата посоветовала мне поехать в Италию. Все расходы они взяли на себя, предоставив рекомендательное письмо к известному баритону Раймундо Торресу. Там меня послушал Сицильяни, директор флорентийского театра «Maggio Fiorentino», и принял в свою труппу. На первом выступлении в зале присутствовал директор оперного театра Базеля, сразу же предложивший мне трехлетний контракт... Так благодаря истинным меценатам я вышла в люди. Единственным пожеланием, которое мне высказали Бельтран Мата, была просьба выступать в Барселоне, когда я стану знаменитой. Этому завету следую всю жизнь.

«Когда перестану петь, не хочу, чтобы меня жалели»

— Довольны ли вы, что дочь также решила стать оперной певицей? Советовалась ли она с вами?

— Ни с отцом, ни со мной Монсита не советовалась. Консультировалась лишь с моим братом (продюсером примадонны. — Авт.), своим дядей Карлосом. Монсита пять лет занималась классическим балетом в школе Майи Плисецкой. Однажды дочь упала и травмировала ногу. Помню, сама Майя сомневалась, сможет ли моя дочь восстановиться и выступать дальше. Монсите необходимо было провести курс лечения, ни о каких репетициях речи быть не могло. Она находилась в депрессивном состоянии. Мой брат, приехавший в гости к нашим общим друзьям в Мадрид, где во время лечения проживала Монсита, узнал от них, что она постоянно что-то напевает. Чтобы Марти немного отвлеклась, он познакомил ее с преподавательницей пения.

Однажды мы с мужем приехали в Мадрид с концертов, а Карлос говорит: «У меня есть новый голос, новое дарование. Хочу, чтобы вы послушали». Мы пошли в маленький театральный зал на прослушивание. Я увидела учительницу, которую знала раньше, пианиста, мою дочку и брата. Я спросила: «Где же это юное дарование?» Брат ответил: «Здесь, это ваша дочь». Нашему удивлению не было предела. Когда Марти начала петь, мы заплакали: ведь даже не подозревали, что у нее есть вокальные способности. Она же подумала, что мы плачем оттого, что нам не нравится. Карлос произнес: «Слышите, это голос, который обещает многое. Вы должны согласиться, подбодрить ее». Мы спросили: «Монсита, ты хочешь петь?» Она ответила: «Раз уж не могу танцевать, то буду петь». Она продолжила обучение, пошла по моим стопам и около десяти лет является оперной исполнительницей.

Ее карьера развивается не очень быстро, но в правильном направлении. Ведь за три и даже за пять лет невозможно полностью овладеть искусством вокала — это только подготовительный этап. Находясь на одной сцене, мы не мать и дочь, а равноправные и вежливые коллеги. Я только хотела бы, чтобы у нее, в отличие от меня, была более нормальная жизнь. Чтобы ей не пришлось жертвовать многими вещами, как это делала я. Хочу, чтобы дочь находила во мне прежде всего друга, с которым можно поделиться всем.

— У вас с дочерью имена одинаковые...

— В Испании девочек принято называть именем матери, а мальчиков — именем отца. Супруг, с которым мы вместе почти 45 лет, — прекрасный в прошлом оперный певец Бернабэ Марти. (Познакомиться с будущим мужем помог случай. Заболел партнер Монтсеррат, и ее спросили, кого бы певица хотела видеть рядом в «Мадам Баттерфляй». Она назвала тенора Бернабэ Марти. Его вызвали, они пели вместе и, согласно либретто спектакля, поцеловались. А спустя полгода расписались. — Авт.) Я счастлива, ведь у нас гармоничная семья. Не скрою, выстраивала ее по подобию родительской. Наблюдая за отношениями мамы и папы, поняла, что важно равенство. Никто ни над кем не главенствует. Аналогично мы с мужем пытались растить и своих детей, старались, чтобы они не страдали от того, что их мама знаменитость. В конечном итоге музыка — это лишь моя работа. Когда перестану петь, не хочу, чтобы меня жалели. Жизнь сама по себе прекрасна, главное — не портить ее собственными ошибками.

Нашего сына зовут Бернабэ Марти, а дочь Монтсеррат Марти. Мы ее называем Монсита. Я же предпочитаю, когда меня называют просто Монтсеррат. И больше ничего.

— В каком смысле?

— Мое полное имя — Мария де Монтсеррат Вивиана Консепсьон Кабалье-и-Фолк. С именем Монтсеррат связана легенда. Недалеко от Барселоны есть гора вулканического происхождения, напоминающая целую горную гряду. Там располагается монастырь, названный именем Богоматери, которую каталонцы называют святой Марией Монтсеррат. Большинство испанцев — католики, потому маленьких девочек крестят именем Святая Мария Монтсеррат. Со временем, когда девочка подрастает, это имя укорачивается, и остается только Монтсеррат. «Монте» — это гора, а «серра» — горная цепочка.

— Не остается ли Монсита в тени всемирной известности мамы?

— Мы не занимаемся сопоставлениями, сравнениями. Монсита как-то призналась, что всегда старалась быть для меня опорой и поддержкой. Так же, как и мой муж, сын, искренне считающие, что талант, которым наградила меня природа, обязательно требует стабильности, нормального домашнего очага. В творчестве Монсита старается идти своим путем. И делает это, на мой взгляд, достаточно успешно. Она начала свою карьеру в 1998 году в Гамбурге. Пела на разных сценах Европы, Южной Америки. Ее пригласили участвовать в престижном фестивале во Франции (опера «Мирей»). Там она дебютировала в таком же возрасте, как и я когда-то. Сейчас Монсита набирает обороты.

«Николай Басков — очень хороший мальчик. Работа с ним напомнила мне совместную деятельность с Фредди Меркьюри»

— У вас есть один общий партнер — Николай Басков...

— Дочь говорит, что ей очень приятно работать с Николаем. Хотела бы спеть с ним в «Ромео и Джульетте». Думаю, она — идеальная Джульетта, а он — фантастический Ромео! Это лучшая пара, которую можно себе представить. Очень красивая пара!

— На сцене. А в жизни? Правду ли говорят, что Монсита и Николай вскоре вступят в брак?

— Мало ли что говорят! Мне не хочется продолжать эту тему. Замечу лишь, что и я, и Монсита относимся к Николаю с огромной симпатией и уважением. Он всегда оказывал нам знаки внимания. Например, на свадьбу дочери (Басков был на торжестве вместе со своей бывшей супругой Светланой. — Авт.) преподнес ей ожерелье и серьги, украшенные жемчугом и бриллиантами. Это был эксклюзивный заказ Баскова знаменитой швейцарской фирме. (Там же Басков заказывал подарок и Софии Ротару ко дню ее рождения. Монсита Кабалье провела с Басковым две недели на гастролях в Прибалтике, и об их нежных отношениях уже вовсю судачит тусовка. К недавнему выступлению на 33-летии Николая в Ледовом дворце в Санкт-Петербурге Монсита приготовила... белое свадебное платье от Валентино, расшитое жемчугом. Вместе они исполнили две арии, затем спели втроем с Монтсеррат «Застольную» из «Травиаты». А еще Монсита выучила по-русски «Очи черные» и «Калинку». — Авт.) Я всегда с интересом шла на эксперименты и пела дуэтом с молодыми певцами. Николай — очень хороший мальчик. Работа с ним напомнила мне лучшие годы, нашу совместную деятельность с Фредди Меркьюри. Ее результатом стал, в частности, альбом «Барселона», вышедший ровно двадцать лет назад, в октябре 1988 года. Заглавная песня, посвященная моей родной Барселоне, стала официальной песней летних Олимпийских игр 1992 года.

— Николай Басков застраховал свой голос. Ваш голос — настоящая драгоценность. Он тоже застрахован?

— Не вижу такой необходимости. Это все реклама. А она мне ни к чему... Николай как-то признался, что это не его инициатива, а подарок от московских поклонниц. Причем после нашего с ним совместного концерта в Кремле ему прямо на сцену принесли страховой полис. Я тогда посмотрела на сумму и сказала ему честно, как своему сыну: «Мало. Ты концертами заработаешь больше».

— Ваш сын тоже имеет отношение к вокалу?

— Нет. Он занят в абсолютно иной сфере, живет в Нью-Йорке. Правда, один раз имел-таки отношение... Мне предстояли концерты, и билеты были распроданы на целую неделю вперед! Но сын заболел. Не задумываясь, я вылетела к моему мальчику в Испанию. К счастью, все обошлось, сын выздоровел. Театр пытался судиться, но они проиграли дело. Видимо, даже судьи понимают, что важнее семьи в жизни человека не может быть ничего.

— Были еще неординарные случаи в вашей жизни?

— Лет десять назад я выступала в театре Ла-Скала и во время спектакля оступилась. Упала на сцену и продолжала петь лежа. Зал ахнул. В таком положении мне удалось допеть центральную арию, и спектакль остановили из-за... ошеломительной овации.

Несколько лет спустя брат Карлос позвонил мне в «Ковент-Гарден»: «Забыл предупредить, послезавтра твоя премьера в Ла-Скала — «Аида». Если послезавтра спектакль, значит, последняя репетиция завтра, а я еще в Лондоне! Немедленно вылетаю в Милан, но там меня задержали. В моем багаже находилась новенькая корона, и таможенники в аэропорту стали тщательно ее досматривать, полагая, что корона состоит из настоящих бриллиантов. В общем, долго не отпускали, прямо до стресса довели. К тому же меня никто не встречал. С вещами я помчалась в Ла-Скала, к генеральному директору. Завидев меня, он произнес: «О великая, мы всегда рады тебя видеть, но завтра ты никак не сможешь украсить «Лебединое озеро». Почему «Лебединое озеро»? А как же премьера «Аиды»? Он отвечает: «У тебя действительно «Аида», но ровно через год». Что со мной творилось! Хорошо, что в тот момент брата не было рядом...

«Могу, сидя перед телевизором, как настоящая каталонка, неистово поболеть за любимую «Барселону»

— История с золотыми украшениями у вас, кажется, все же была.

— В 1992 году я выступала в Москве и Петербурге, там снимали фильм о моих гастролях. Тогда же мне разрешили побывать в святая святых Кремля и Эрмитажа. В частности, примерить в сокровищницах старинные украшения. В общем, принимали, как королеву, но... Когда пришло время возвращаться домой, мест для нашей команды из 14 человек в самолете не оказалось. Рейс Токио—Москва—Барселона был переполнен. Тогда один из сопровождающих попросил разрешения войти в салон самолета. Он знал несколько фраз по-японски и обратился к пассажирам первого класса, состоятельным японцам: «Я преклоняюсь перед вашей страной и прошу вашего понимания и содействия. Вы полетите через некоторое время, а сейчас, пожалуйста, уступите место великой Кабалье». Все пассажиры поднялись...

— С «падениями» — тоже занятные случаи...

— Какие еще?

— С Еленой Образцовой.

— Верно, это неплохие шутки! У нас с Еленой сложились прекрасные отношения. Познакомились мы очень интересно. Я с моим другом Пласидо Доминго пела в «Сицилийской вечере». После спектакля Лена пришла ко мне и упала на колени: «Я преклоняюсь перед вашим талантом». Сняла с шеи очень красивую меховую горжетку и хотела подарить мне, но я отшутилась, что эта горжетка подойдет мне разве что как украшение для перчаток или шляпы. Потом я услышала, как Образцова исполняла партию Кармен. Тогда уже я прибежала к Лене и в восхищении упала на колени. Образцова тоже очень смутилась: «Что ты, Монтсеррат!» Я заметила, что теперь придется вызывать подъемный кран...

(Чувству юмора Кабалье можно позавидовать. Когда она узнала итоги опроса французского журнала относительно лучших записей классической музыки: Караян, Кабалье, Ростропович, сказала: «Приятно втиснуться между такими знаменитыми музыкантами, даже если ты недостаточно стройна». Певцу Болту во время записи с Кабалье показалось, что он, притронувшись к партнерше, слишком тесно контактирует с ней. Он даже извинился, на что Монтсеррат, оглядев себя, ответила: «Что вы, дорогуша, на мне еще так много места...» — Авт.)

— Как относитесь к диетам?

— Честно? Никак! Много лет назад я попала в достаточно серьезную аварию, поэтому вынужденно стала трехногой (при ходьбе Кабалье опирается на трость. — Авт.). Это не самое худшее последствие. Страшнее, что перестала функционировать часть мозга, отвечающая за обмен веществ. Потому не думайте, что я только то и делаю, что объедаюсь. Толстею от того, что просто посмотрю на сладкое! (Смеется.) Но не в моем характере закатывать глаза и умирать раньше времени. Стараюсь питаться по специально разработанной для меня системе: фрукты, овощи, зерновые. Пью только воду. Меня это нисколько не угнетает. Помимо вкусной еды, в жизни столько чудесного! Несмотря на свой почтенный возраст, ношусь по миру, как сумасшедшая, и очень много работаю. Иногда за концерт я прощаюсь с пятью-шестью килограммами. Правда, глядя на меня, об этом вряд ли подумаешь. Как и о том, что я убежденная вегетарианка со стажем, а на сцену всегда выхожу натощак. Артист всегда должен быть голоден.

— Чего еще «не подумаешь» о Монтсеррат Кабалье?

— В повседневной жизни для меня главное — удобство и комфорт. По возвращении домой закрываю дверь, надеваю халат, залезаю в тапочки и превращаюсь в Монтсеррат Кабалье, которую знают только самые близкие. Например, могу, сидя перед телевизором, как настоящая каталонка, неистово поболеть за свою любимую «Барселону».

За всю карьеру я не купила ни одного готового сценического костюма. В молодости носила одежду, которую придумывала и шила моя мама. Позже и по сей день наряды моего размера отыскать в магазинах крайне сложно. Дизайнеры часто дарят одежду, сшитую специально для меня. Я не привередничаю, имею несколько концертных нарядов. Все изготовлено на заказ у персональной портнихи в Барселоне.

— Это и есть...

— Да, те самые «ненормальности». В их числе — обувь, поскольку очень болят ноги. У меня масса туфель, меняю их по нескольку раз на день... Еще люблю водить машину, плавать, выращивать цветы, рисовать. (В детстве Монтсеррат писала акварелью, потом угольком. Затем осмелилась перейти на масло. Получилось. Особенно хороши ее пейзажи и натюрморты, в которых преобладает зеленый цвет. — Авт.) К сожалению, на это у меня остается совсем мало времени (вздыхает), а в жизни нужно стремиться к максимуму.

Монтсеррат знает истинную цену жизни. Ведь многие ее «заживо похоронили» еще в 1992 году, после провала на сцене лондонского «Ковент-Гардена» (роль мадам Кортезе в опере «Поездка в Рим» Россини). Годы спустя Кабалье в ряде интервью сообщила подробности того, что же тогда с ней произошло, предупредив, что «никогда об этом публично так откровенно не рассказывала».

У нее резко обострилось состояние, вызванное опухолью, которую врачи диагностировали еще в 1985 году. Певице рекомендовали беречь себя, избегать стрессов. Но она не придавала этому должного значения, хотя чувствовала себя хуже и хуже. После провала в «Ковент-Гардене» Кабалье срочно доставили в госпиталь Нью-Йорка, где сообщили, что у нее рак. Если на следующий день не прооперировать, то проживет певица не более двух лет. Монтсеррат вернулась в Барселону, снова прошла обследование. Медики ей сообщили то же самое.

«Тогда мой замечательный друг Лучано Паваротти посоветовал не спешить, а обратиться к швейцарскому врачу, лечившему его дочь, — рассказывала Кабалье. — В Цюрихе мне сказали, что с операцией лучше подождать несколько месяцев, пройдя специальный курс лечения».

Операция не понадобилась. Через какое-то время Кабалье стало лучше, но поскольку ей советовали не подвергаться стрессам, она решила ограничиться сольной концертной деятельностью. На оперной сцене певица очень волнуется и переживает. Однако желание вновь вернуться в оперу не покидало Монтсеррат, и десять лет спустя она вышла на оперную сцену в любимом театре «Лисео» в Барселоне.

За более чем полувековую карьеру Монтсеррат выступила около пяти тысяч раз (великая Мария Каллас спела примерно 600 спектаклей и концертов). В репертуаре Кабалье более 90 партий, почти 800 камерных произведений.