Песни на музыку Владимира Быстрякова исполняют Валерий Леонтьев, Алла Пугачева, Александр Малинин, Таисия Повалий и многие другие звезды эстрады. Однако, кроме творческого таланта, у Владимира Юрьевича есть еще один — талант дружить и притягивать к себе интересных людей, о незабываемых встречах с которыми он и рассказал «СОБЫТИЯМ».

«Когда я вышел от Пугачевой, толпа ее фанатов сопровождала меня еще два квартала и пытала, как пленного партизана: что у нее дома?»

— Моя профессиональная композиторская деятельность началась в 1979 году с написания музыки к фильму «Сказка как сказка», — рассказывает Владимир Быстряков. — Музыкальный редактор тогда сказала с некоторой долей неодобрения: «Что-то у вас, Володя, музыка получилась слишком английская!» В советские времена, если вы помните, равнение на Запад не очень приветствовалось. Но для меня ее слова были наивысшей похвалой. В этот же период я поступил на композиторский факультет в Киевскую консерваторию. Мне уже было, скажем так, за тридцать. И прямо на одной из первых лекций по психологии молодой и очень напористый преподаватель стал нам рассказывать, что расцвет творчества наблюдается до 25 лет, после чего идет спад и творческое угасание. Вокруг меня сидел молодняк — лет по 17—18. Они внимали каждому слову этого «гуру», конспектируя его мысли. Я же, когда преподаватель стал приводить свою статистику, вдруг понял, что еще немного его послушаю и точно угасну... А у меня ведь тогда почти ничего не было написано! Не было песни «Куда уехал цирк?», не было песен к 150(!) фильмам. Поэтому из консерватории я быстренько «свалил». (Смеется.)

— Кто из знаменитых певцов был первым, исполнившим вашу песню?

— Валера Леонтьев. Ко мне его привела моя большая подруга Таня Миллер, работавшая в то время в молодежной редакции телевидения. Меня поразила его внешность. Кудрявый, вызывающе ярко одет, он совершенно не походил на тех певцов в костюмах и галстуках, которых мы видели на экранах телевизоров, — Иосифа Кобзона, Эдуарда Хиля... Я искал для него фонограмму и случайно попал на песню «Куда уехал цирк?». Валера вдруг как закричит: «Стоп, стоп, стоп!.. А что это такое?» Я ему поясняю: мол, эта песня тебе не подойдет, она для девочки одной написана, по заказу детской музыкальной редакции. А он вдруг говорит: «Вот ее, наверное, мы и запишем!» В три часа ночи у меня раздается звонок, на проводе — Валера: «Ты знаешь, Володя, не могу заснуть, крутится в голове эта твоя песня. Мы должны ее писать во что бы то ни стало сегодня!» И мы ее на следующий день таки записали.

Валера не раз бывал у меня дома. В этой жуткой коммуналке, где, кроме меня, жили еще 25 соседей! Помню, как мы сидели почти до утра. И когда часа в три ночи Валера вышел в туалет, соседка, увидев его... упала в обморок. Сказала: «Це ви? Це ви?» — и рухнула.

Еще один визит Валеры и Раймонда Паулса чуть не свел с ума других соседей. Они как раз покрасили у себя полы, а сами переселились на время в общий коридор. Чтобы не скучать, вынесли телевизор, сидят, смотрят концерт Леон-тьева и Паулса в записи. И вдруг звонок в дверь, а на пороге... Леон-тьев и Паулс. У всех был шок! Мы тогда с Валерой и Раймондом посидели очень даже «вдумчиво». Паулс, правда, не пил и все время прятал руки под стол, чтобы не выдавали, — он был в глухой «подшивке».

— Ходят легенды, будто даже Алла Пугачева гостила у вас в коммуналке...

— Так это чистая правда! Привела ее ко мне все та же Таня Миллер. У Пугачевой тогда был бурный роман с Владимиром Кузьминым. Так вот, Пугачева и Кузьмин зашли на десять минут попить кофе. Это было в двенадцать часов дня. А когда к семи вечера у нас в доме закончилась вся водка и я рванул за ней, потому что спиртные напитки в советские времена продавали до 19.00, под подъездом стояла та-а-акая толпа, как будто у меня дома одновременно были Софи Лорен, Папа Римский, Юрий Гагарин и вся команда киевского «Динамо» во главе с Лобановским! Народу — не протолкнуться. И все в едином порыве сказали: «Володя, беги — успеешь!» Я притащил авоську вина, водки. Мы еще долго сидели. Пугачева чуть не опоздала на поезд. А потом я пару раз навещал ее дома в Москве. Это было в 1990-е годы.

— И что вас поразило у нее дома?

— Ничего такого особенного. Небольшая квартира на улице Горького. Внизу толпа психопатов — Пугачева ведь уже была суперзвездой. И с каждым должна была поздороваться. С каждым! Я тогда ее спросил: мол, зачем ей это? «Не поздороваюсь, — говорит, — так неизвестно, что они нацарапают потом на моем лимузине. Ведь от любви до ненависти один шаг». Я когда, например, от нее шел, толпа фанатов Пугачевой сопровождала меня еще два квартала и пытала, как пленного партизана: что у нее дома?

Кстати, песню «Куда уехал цирк?» Пугачева исполнила задолго до нашего с ней знакомства. Она ей очень подошла для передачи «Цирк на Цветном бульваре». Но пела она совершенно с другой интонацией, чем Валера. У этой песни было и иное «прочтение». Как раз тогда началась вторая волна еврейской эмиграции, и в Москве пели: «Куда уехал Марк, вчера еще Иван? Как удалось ему так быстро выбить визу?» (Улыбается.)

«Угощала Лоллобриджида скромненько — легким винцом и какими-то печенюшками...»

— Вы ведь были в гостях и у Джины Лоллобриджиды?

— Да, в Риме. Мы сфотографировались во дворе ее двухэтажного дома. У нее ходило там сто тысяч райских птиц: павлинов, фазанов... А прямо через заборчик — вилла Марчелло Мастроянни.

— А что в самом доме у актрисы?

— В нем каждая вещь — раритет! Вот, допустим, ковер на полу лежит. Она говорит: «Ступайте смело. Это подарок иранского шаха. Он стоит полмиллиона долларов!» Отдельная комната у нее увешана фотографиями, где актриса запечатлена со всеми знаменитостями мира: с Гагариным, Папой Римским...

— Чем она вас угощала?

— Угощение было скромненьким — легкое винцо (при этом сама она не пила) и какие-то печенюшки...

— А как вы к ней вообще попали?

— Благодаря друзьям. Нас целая «делегация» тогда к ней ездила. Разговор, правда, быстро иссяк, так как общих тем у киевских чиновников и знаменитой актрисы оказалось маловато. Тогда я, увидев рояль, спросил: «А можно я что-нибудь сыграю?» Рядом с инструментом на полу стояла вазочка, из которой торчали ободранные шпаги из фильма «Фанфан-Тюльпан», где она снималась. Я сыграл несколько вещей и получил в подарок ее фото в молодые годы с надписью «Браво, Владимир!».

— А когда Лоллобриджида приезжала в Киев, вы ее к себе в гости не звали?

— Звал! Мы даже подъехали к моему дому, и вдруг она спрашивает: «У вас лифт есть?» У меня его не было, а жил я на четвертом этаже. Ну, она и отказалась подниматься, сказала, что не в форме. Ей ведь было под семьдесят. Но, даже несмотря на то, что была в парике, актриса оставалась очаровательной. Я ее угостил в кафе. А вот друзья хотели сводить ее в новый ресторанчик в центре Киева, и вышел казус. Стены заведения были оклеены фотографиями Мэрилин Монро — ее соперницы. Зайдя в ресторан, Джина позеленела и вылетела оттуда пулей.

«Колю Караченцова я видел в конце ноября на 60-летии его жены. Он даже танцевал медленные танцы»

— Владимир Юрьевич, а правда, что вы целовались с самой Лайзой Минелли?

— Было дело. (Улыбается.) Двух женщин я считал своими кумирами — Лоллобриджиду и Лайзу Минелли. И именно с ними судьба подарила мне встречи. На выступление Лайзы Минелли в Москве в 1994 году я попал благодаря Ире Дерюгиной, а ее пригласил Кобзон. На концерте был такой ажиотаж, что Долина и Понаровская стояли у стены — им не хватило мест. Выступление было потрясающим! Полконцерта Лайза отработала босиком, потому что у нее барахлил тазобедренный сустав. Я хлопал так, что буквально отбил ладоши, орал во все горло — настолько было здорово! Дальше планировался банкет в небольшом кафе. Мы подъехали туда. И прямо перед входом я подарил Лайзе кассету со своей песней «Хай, Америка!» в исполнении Таи Повалий, затем поцеловал Лайзу, а она — меня. После чего я сказал: «У нас обычай — целоваться трижды!», обнял ее и расцеловал. К нам сразу рванули секьюрити — их там была туча. И все: я остался за дверью. Но потом меня таки пустили в зал, и я даже сфотографировался с Лайзой на память прямо за столом, который ломился от черной и красной икры, осетров и прочих деликатесов.

— Чем Лайза Минелли вас поразила?

— Знаете, я до сих пор не знаю, красива она или уродлива. У нее талии вроде нет, восемь складок на спине, но когда она смотрит на тебя — кажется, что именно тебя она ждала всю жизнь. Такая сила магнетизма!

— Когда последний раз вы виделись с вашим другом Николаем Караченцовым?

— В конце ноября на 60-летии его жены. Коля даже танцевал медленные танцы.

— Общались с ним?

— Для Коли общение сейчас достаточно сложно. Он все понимает, оценивает, но говорить ему трудно. Хотя он ходит с женой в театры на премьеры и не перестает вести образ жизни публичного человека. Мы дружим с ним давно. У Коли есть особенность, о которой мало кто знает. Он никогда не мог оставаться один. Обязательно кто-то должен быть рядом. И необязательно с ним говорить. Можно просто молчать, но быть рядом.

— Говорят, он любил выпить?

— Ну, о Вицине тоже многие думали, что он алкоголик, а он не пил ни капли. Коля мог выпить немного водочки под селедочку и картошечку, но в день спектакля или концерта не позволял себе ни грамма! Он был трудоголиком до мозга костей.

— Чем вы его обычно потчевали, когда он к вам приезжал в гости?

— Я много раз угощал его мясом, приготовленным в микроволновке, — оно у меня хорошо получается. Всевозможными салатами. Любимое же блюдо Коли — макароны по-флотски.

— Владимир Юрьевич, многие зрители знают вас по передаче «Золотой гусь» как непревзойденного рассказчика анекдотов. Расскажите любимый.

— Звонят блондинке ее старенькие родители:

— Доня, мы слышали, ты замуж вышла, а нас даже на свадьбу не пригласила!

— Ой, мама, вы же, когда с батей женились, так меня тоже не приглашали...