Десять лет назад на трассе Киев—Золотоноша в автомобильной катастрофе погиб лидер Народного Руха Украины Вячеслав Максимович Чорновил. Его автомобиль врезался в груженый «КамАЗ», который пошел на разворот. Тогда, в 1999 году, многие не верили в случайность аварии, как, впрочем, и сейчас.

В интервью «СОБЫТИЯМ» сын погибшего политика, народный депутат Тарас Чорновил рассказал, как провел этот памятный для него день — 25 марта.

«Я помню отца совершенно замученным. Когда ему лишний раз слова сказать не хотелось...»

— Я встал очень рано, пока все так называемые друзья еще нежились в постелях. Поехал на место гибели отца, положил цветы, помолился... Потом, пока на Байковом кладбище не появились люди в «Мерседесах» и автомобилях с мигалками, поехал на могилу отца. Принес цветы, зажег свечу, зашел в местную церковь. А потом — на работу. Я заранее планировал сделать так, чтобы ни с кем из этой братии не встретиться. Хотя совершенно спокойно могу общаться с ними в парламенте. Но, когда дело доходит до памяти отца, когда по нему топчутся ногами, пытаясь сделать себе пьедестальчик, так противно становится... Я перестал ходить на различные памятные мероприятия после того, как понял, что могу не сдержаться и врезать кому-нибудь в глаз...

— Каким вы запомнили Вячеслава Максимовича?

— Страшно уставшим. Его все видели на трибунах, телевидении, впереди колонн демонстрантов. Где он — как сжатая пружина. А я его помню совершенно замученным. Когда ему лишний раз слова сказать не хотелось. Когда молчал, уставившись утомленным взглядом в потолок... Наверное, у людей такого склада ума и рода деятельности нет личной жизни. Ее, по сути, и не было...

— На президентских выборах 1991 года Вячеслав Чорновил оказался вторым по количеству отданных за него голосов избирателей. Вы никогда не задумывались о том, какой бы стала страна, если бы первым Президентом Украины стал ваш отец?

— Он проиграл фактически не столько Леониду Кравчуку, сколько всем этим «любим друзям». Ни один из них не работал против Кравчука, но воевал против Чорновола. Ведь на выборы от посткоммунистов Леонид Макарович шел один, а от демократов — человек шесть, и основной их задачей было не дать отцу выйти во второй тур. В принципе, он мог пройти, а там — Бог его знает, как бы сложилось...

— Может, именно поэтому «заинтересованные» лица так опасались президентских выборов 1999 года, в которых ваш отец был намерен принять участие, но не успел?

— Лично я не верил в то, что он сможет победить. Что могло произойти, если бы я оказался неправ? Думаю, что бунта в стране не было бы — лишь тихое противодействие. Основные же проблемы касались бы не столько борьбы с ранее сложившейся системой власти, сколько конфликтов с соратниками, желающими занять высокие государственные посты.

— Как говаривал Робеспьер, революцию делают романтики, а ее плодами пользуются циники...

— Помню, что ближе к расколу Народного Руха Украины один из соратников как-то сказал: «Вячеслав, мне уже сорок с лишним лет, я всю жизнь в политике, а что я с нее имею? Как же так?!» Это — реальный разговор с реальным человеком, который и поныне является народным депутатом... Думаю, с группами сопротивления отец разобрался бы, а с кадровыми вопросами поступил бы так, как делал в свою бытность главой Львовского облсовета (1990 год. — Авт.): не допустил бы увольнения адекватных людей, которые работали еще при советской власти. Специалистов. Время показало, что эти люди оказались чуть ли не самыми честными и наиболее эффективными менеджерами на своих направлениях работы! Кроме того, Вячеслав Максимович опирался бы на местные элиты. Рассчитывать исключительно на руховские структуры он не хотел — в то время они были достаточно маргинальными. Так было, к примеру, в 1998 году. Тогда отец, готовясь к выборам, ездил по регионам, посещал Донецкую область. Мне об этом рассказывал и он сам, и лидер Партии регионов Виктор Янукович, с которым он в то время встречался.

— Финансовые вопросы они тогда тоже обсуждали?

— Отец умудрялся собирать средства на нужды партии у людей, которые от него, в принципе, ничего не хотели! Он им так и говорил: «Я готов у вас взять деньги, но не вздумайте приходить ко мне со своими претензиями». Чорновил партию не продавал! Так что еще до выборов 1999 года у него получилось бы наладить хорошие контакты с бизнес-элитой из восточных регионов.

«До сих пор в Верховной Раде работает человек, который писал в КГБ доносы на отца»

— И даже вопросы второго государственного языка и возможной интеграции Украины в НАТО их не испортили бы?

— Это только нынешнее руководство умудрилось превратить вопрос украинского языка, НАТО, европейского выбора в раздражители, которые едва не спровоцировали восстание в восточных и южных регионах страны. И это дело персонального подхода. У Виктора Ющенко получается так, что все, за что бы он ни брался, доводится либо до абсурда, либо до провокации или конфликта. А Вячеслав Максимович был мудрым политиком. Чего я не могу сказать о нынешнем Президенте Украины.

Впрочем, в то время восточные элиты не жили заявлениями Партии регионов о том, как нам хорошо с Россией, как мы Россию любим. Они еще помнили, какой кровью решались спорные экономические вопросы с лидерами российских финансовых групп. Когда спрашивали о готовности уступить контрольный пакет акций и, не получив желаемого ответа, стреляли. А потом спрашивали еще раз... Так что в то время против западного вектора развития никто ничего против не имел.

— Тарас Вячеславович, в чем вы видите причину того, что сейчас убеждения продаются и покупаются? Причем и в «верхах», и в «низах». Ведь о проплаченных митингах не говорит только ленивый. Но это — относительно новое явление в нашей истории. Что не так делает нынешняя политическая элита?

— Год назад в Украине шел проект «Великие украинцы». Тогда народный депутат Олесь Доний, который был в группе поддержки кандидатуры Вячеслава Чорновола, сказал: «Ни Ющенко, ни Тимошенко, ни Янукович никогда не боролись за украинское государство. Им было неинтересно до того времени, пока оно не возникло и пока они не начали его эксплуатировать. Чорновил за Украину боролся...» Поэтому, когда отец призывал что-то сделать для страны, люди верили ему и шли за ним. А как верить людям, которые и сами не верят в то, что говорят?

— Ваши коллеги-политики в частных беседах часто сокрушаются о том, что обман сейчас стали называть «бизнесом», а откровенное предательство — «политикой». Вы об этом говорите открыто. Много ли у вас явных единомышленников в Партии регионов?

— Сейчас я себя назвал бы не политиком, а политологом, комментатором... Политики — это те, у кого власть, кто может влиять на различные процессы. С политикой я стал прощаться, когда понял, что поле работы вне стандартов, о которых вы говорите, сузилось до невозможности. Собственно, я и сам никогда не был до конца честным... Хоть и говорил правду, но умалчивал о том, что было невыгодно. А в один прекрасный момент понял, что говорить уже и не о чем — от меня требуется только неправда. Что же касается коллег... Нормальные, адекватные люди. Часть из них до сих пор не может понять, зачем они в Верховной Раде и почему должны позориться с этим «кнопкодавством»? Почему ими распоряжаются люди, которых они не уважают? Помню, об одном таком «руководителе» Борис Колесников сказал, что на задекларированные им деньги и старые «Жигули» не купишь, а он ездит на бронированном «Мерседесе»... Люди, чего-то достигшие в жизни, естественно, не очень комфортно чувствуют себя в подобной ситуации. Таких много, и мы с ними на эти темы спокойно беседуем. Но, когда дело доходит до публичных выступлений, они обычно предпочитают оставаться в тени. Как говорится, се ля ви...

— Не так давно в адрес «старой политической гвардии» прозвучало емкое определение: «тень отца Гамлета». Мол, как только Гамлет появится на арене, полетят головы предателей. Как вы считаете, появление за спинами сегодняшней «элиты» тени вашего отца вызвало бы массовые случаи «инсультов» и «инфарктов»? Особенно с учетом нынешнего политического нигилизма...

— Все, кто предавал отца, прекрасно знали, что в этом отношении он был абсолютно прогнозированным — есть вещи, через которые он никогда не переступал. Так что, думаю, особых инфарктов не было бы. В качестве примера приведу такой факт. До сих пор в Верховной Раде работает человек, который писал доносы на отца и был причастен к ряду провокаций, хотя числился не последним человеком в политической среде. В 1990 году генерал Львовского КГБ Маликов, понимая, что советская система рушится, встретился с Вячеславом Максимовичем и показал ему эти документы. А вдобавок — список сексотов (доносчиков. — Авт.), работавших в политической среде. Местный КГБ был готов отдать отцу эти документы для публикации. Но он отказался их брать. Сказал, что пока нет закона о люстрации, он не может использовать такие документы — это будет индивидуальный самосуд, мелкая личная месть... Потом часть документов уничтожили, часть оказалась в Москве. Этот факт является очень показательным для понимания характера Чорновола — он лично никому не мстил.

— Тарас Вячеславович, в 2009 году в очередной раз поднимался вопрос о том, что смерть Вячеслава Максимовича не была случайной. Есть ли рациональное зерно в периодическом расследовании обстоятельств гибели отца?

— Дело было открыто в 1999 году и как-то быстро и тихо закрыто через пару месяцев. Кстати, об этом я узнал из материала, опубликованного в... «ФАКТАХ». Зимой 2001 года, когда оппозиция вела активные действия, к делу вернулись, но вновь закрыли через полгода. В 2005 году инициативная группа Руха убедила главу МВД Юрия Луценко вернуться к делу Чорновола. Прокуратура, чуть поупиравшись, дело открыла. С того самого момента дело по факту гибели отца не закрыто. Насколько мне известно, следствие даже не рассматривает версию о случайной аварии.

— В этом году были сделаны весьма громкие заявления относительно гибели вашего отца. Мол, его могли убить кастетом уже после аварии...

— Я общался со следователями, передавал некоторые вещи отца, отвечал на вопросы, но у меня даже язык не повернулся расспрашивать их о деталях расследования. Я понимаю, что не имею на это права. Ни как депутат, ни как сын. Впрочем, у меня есть свои источники информации, которые не подтверждают прозвучавшие версии... Все, что сейчас звучит, думаю, имеет одну единственную прикладную цель — еще раз использовать имя Вячеслава Максимовича. Показать, кто более всего памяти Вячеслава Чорновола ценен...