Нынешний, 2008-й, год в жизни народного (а точнее всенародно любимого) артиста Михаила Пуговкина знаменательный: 35 лет исполняется выходу на экраны комедии «Иван Васильевич меняет профессию», 45 лет — фильму «Штрафной удар», 50 — киноленте «Дело «Пестрых» и 85 — самому Михаилу Ивановичу Пуговкину.

Возраст почтенный. Но от дел актер отошел всего несколько лет назад — когда понял, что сценариев, ради которых стоит тратить здоровье и нервы, наверное, уже не будет. Он живет тихой семейной жизнью в окружении заботливой жены Ирины Константиновны и многочисленных внуков-правнуков в самом зеленом районе Москвы — Сокольниках. Телевизор Михаил Иванович смотрит нечасто, так как не все, что там показывают, его радует, не все события хочется пропускать через сердце. А сериалы и современные фильмы ему не по душе. Хотя, как оказалось, и у выдающегося актера есть свои кумиры среди молодых коллег. Это выяснилось год назад, когда наши корреспонденты были в гостях у народного артиста Михаила Ивановича Пуговкина.

— Для меня сегодня артист номер один — Сережа Безруков! — сказал тогда Михаил Иванович. — Жалко, что мы с ним незнакомы!

Мы тогда ничего не пообещали Михаилу Ивановичу, зная, как трудно Сергею Безрукову, востребованному актеру, найти время для общения даже с самыми близкими людьми. И все же передали ему теплые слова от Михаила Ивановича... И вот встреча, на которую мы особенно и не надеялись, состоялась!

«После съемок у Александра Абдулова в «Бременских музыкантах» отказался от крепкого спиртного»

Дорогих гостей — Ирину и Сергея Безруковых — встречала хозяйка дома Ирина Константиновна Пуговкина. Это она, как ангел-хранитель Михаила Ивановича, взяла на себя все его заботы: увы, кроме всенародной любви, к своему выходу на пенсию актер ничего не заработал. Фильмы с его участием до сих пор смотрит вся страна, диски с легендарными советскими комедиями продаются миллионными тиражами, а он живет на скромную пенсию, которой хватает лишь на самое необходимое...

— Вот это да! — воскликнул Сергей, увидев на стенах старательно оформленные стенды с пожелтевшими фотографиями, грамотами, дипломами. — Это же настоящий музей!

— А у нас и есть музей! — подтвердила Ирина Константиновна. — Музей Михаила Пуговкина. Да вы проходите, проходите. Вот и сам Михаил Иванович — наша главная достопримечательность!

Михаил Иванович и Сергей были знакомы заочно — перед встречей несколько раз говорили по телефону. А увидевшись, оба немного оробели.

— Сергей!..

— Михаил Иванович!..

Они пожали друг другу руки и обнялись.

— А рука-то у вас о-го-го какая крепкая! — заметил Сергей.

— Да что вы, Сережа — разве это крепкая?! — улыбнулся Михаил Иванович. — Крепкая — это у вас...

Напряжение, возникшее в первые минуты встречи, исчезло так же быстро, как и появилось. Беседа полилась так, как будто старые друзья встретились после долгой разлуки. И им хотелось успеть сказать самое важное, что, не сказав немедленно, уже можно никогда не произнести — не будет случая и места...

— Сережа, а ведь мы с вами должны были вместе сыграть в продолжении сериала «Участок», — сказал Михаил Иванович. — Я дал согласие, чтобы познакомиться с вами. А потом мне сказали, что вы отказались. И я тоже отказался. Сказал: нет Безрукова — и я сниматься не буду!

— Вот это да! — удивился Сергей. — Я, правда, отказался от «Участка». И от продолжения «Бригады» вот пока тоже отказываюсь. Не вижу я продолжения истории про Сашу Белого...

— Я вас понимаю, Сережа. Но должен сказать, что это была блистательная ваша работа! И знаете, вы там совсем другой! Вы собрали все краски, все оттенки — это было грандиозно! И как люди смотрели его!

Когда все освоились, Михаил Иванович взял бразды правления в свои руки.

— Так, девочки, давайте выпьем за мою встречу с Сережей!

Ирина и Сергей подняли бокалы с вином, но пили только чай: Сергей был за рулем, а Ирина к спиртному вообще равнодушна.

— Вот это правильно! — сказал Михаил Иванович. — Здоровье артисты должны с молодости беречь. А у вас вся жизнь впереди.

Чтобы поддержать Михаила Ивановича, бокалы подняли все вместе. Аккуратно чокнулись.

— Ух ты, какой звон! — удивился Сергей.

— Эти фужеры Александр Коржаков привез со съемок фильма Саши Абдулова «Бременские музыканты», — рассказала Ирина Константиновна. — Минечка там тоже снимался. Это еще советский хрусталь!

—Я после этих съемок отказался от крепкого спиртного! — говорит Михаил Иванович. — Фильм снимали в Баку. Как только мы с Сашей Абдуловым заходили в ресторан, официант громко говорил: «Щас!» — и уходил за графином с коньяком. Местные жители пьют — и только румянцем покрываются, а наши артисты от их коньяка с ног валились! После этого Ира перевела меня на белое вино.

— И вы верите, Сережа, кто Михаила Ивановича года три не видел — теперь говорят: «Да вы выглядите лучше, чем раньше!» — смеется Ирина Константиновна. — Вот какое это лекарство!

— Ярославскому мужику коньяк не годится! — уже серьезно говорит Михаил Иванович.

«В «Спортлото-82» мне Гайдай написал песню в стиле... кантри»

Свою родословную Михаил Иванович знает досконально. И очень гордится ею. И у Сергея поинтересовался:

— А вы, Сережа, откуда родом?

— Родители из-под Нижнего Новгорода, я уже в Москве родился. А вы?

— Из-под Чухломы, это за Ярославлем. Деревенский я, и родился в сенокос!

— Минечка, ты расскажи, как твоя бабушка церковь открывала в 23-м году, когда кругом все закрывали, — подсказывает Ирина Константиновна. — Взяла котомку, взяла пятилетнего внука Минечку — и пошла по деревням деньги собирать. А потом на них церковь открыла в Чухломе.

— Я вырос около церкви, — рассказывает Михаил Иванович. — Зажигал свечи, в крестный ход ходил под праздники...

— Потрясающе! Вот откуда ваша сила! — восхитился Сергей.

— Жизнь была трудная, деревенская, — говорит Михаил Иванович. — А потом война грянула... Поела она всех... Я мало говорю об этом — нечем хвалиться. Ведь у кого-то и больше погибло, чем в нашей семье... Не буду об этом говорить. Скажу о другом. Как хорошо, что мы с вами встретились! Вот это шикарно! Я-то думал, что придет такой франт в бабочке, а вы — такой простой и обаятельный! Знаете, Сережа, талант Бог многим дает. А обаяние — избранным!

— Вот за это обаяние я Михаила Ивановича и прощаю всегда! — смеется Ирина Константиновна. — Бывает, разойдешься, разгорячишься, а он скажет что-то смешное — и весь пыл сходит...

Сергей тут же вспомнил фразу режиссера Якина из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»:

— Житие мое! Аз есмь!..

— В фильмах очень много словечек Михаила Ивановича осталось, — говорит Ирина Константиновна.

— Я так и думал, что там много было импровизации!

— Очень много! — улыбается Михаил Иванович. — Но главное — что мы с вами встретились, Сережа!

Артисты двух разных эпох по духу оказались ближе, чем некоторые сверстники. Если бы позволяло время одного и самочувствие другого — они, кажется, говорили бы сутки напролет... Старались обсудить все, что их волнует.

— Как судьба сводит людей! — говорит Сергей. — Я недавно познакомился с композитором Александром Зацепиным — он написал песню для фильма о войне, в котором я снялся. В Минске фильм уже показали, а у нас выйдет к 9 мая. И вот я был у Зацепина дома. Он рассказал, что Леонид Гайдай, с которым они долго работали, сценарий писал на целый том: все досконально расписывал — каждое движение, каждый жест! То есть, у него в голове уже готовое кино было! А ведь, оказывается, в Голливуде теперь все так делают!

— На «Мосфильме» тогда считали, что комедия — это так себе, дешевка, — говорит Михаил Иванович. — А попробуйте сейчас снять такое кино — нет таких фильмов! Я ему на каком-то юбилее сказал: «Гадай — не гадай, все равно самый главный режиссер — Гайдай!» Но у нас были и творческие споры. В «Спортлото-82» мне Гайдай написал песню в стиле кантри. Я ему говорю: я родился в Ярославской области, мне кантри не надо! Напиши куплеты блатные, дешевые — они пройдут у зрителя! А он — нет, кантри! Намучились мы тогда с этими песнями, но они так на экран и не вышли...

— Вот видите, как судьба сводит: сначала — Александр Сергеевич Зацепин, теперь вот — с вами встреча... Ведь все это — гайдаевский круг!

«Высоцкий был незаурядным человеком. Такие долго не живут...»

— Сережа, а почему не угощаетесь конфетами? — заметил Михаил Иванович.

— Когда спортом занимаешься — на конфеты и не смотришь... Пока героев играешь, форму надо держать. Как отец мой шутит: «Вот если ты идешь на характерные роли — тогда уж ешь все!» А я его слушаю. Отец — мой главный учитель!

— А Михаила Ивановича молодежь тоже очень любила на площадке, — говорит Ирина Константиновна. — И знаете за что, Сережа? Он тоже ненавязчиво учил других, и никогда не смотрел на них сверху вниз! И даже выручал многих. Помнишь, как Володю Высоцкого из милиции вызволял, Минечка?

— Володя Высоцкий, Володя Трещалов — они же все умерли, — вздыхает Михаил Иванович.

— Жгли свою жизнь — и сгорели... Тут ничего не поделаешь, — вздыхает Сергей.

— Володю Высоцкого я знал очень хорошо, — говорит Михаил Иванович. — Но никогда о нем не рассказываю, потому что не так поймут. Скажут — ну, и он пошел про Высоцкого рассказывать!.. А у нас вот как вышло. Они нахулиганили где-то. А утром — съемка. Веня Дорман снимал «Штрафной удар». Веня звонит мне с утра домой: «Миня, надо выручать шайку — они вчера нахулиганили, подрались!» Я поехал в милицию — у меня уже был какой-то авторитет... Небольшой, но был... И договорился, что их будут отпускать из кутузки на время съемок — до пяти вечера...

— А потом, что — обратно? Сколько же они там были?

— Да дней пять отсидели! Потом вышли, благодарили: «Дядя Миша, спасибо!»... А еще мы снимались в Алма-Ате на катке Медео... Но Володька в то время пел чужие песни — блатные. Он ни одной песни своей не спел тогда. Его жизнь сделала поэтом и музыкантом. Конечно, он был незаурядным человеком. Такие долго не живут...

Оказалось, что и Михаил Иванович, несмотря на свой положительный образ, оставил глубокий след в «блатной» киноромантике. Об этом рассказала Ирина Константиновна:

— После фильма «Дело «Пестрых» за Минечкой «воры в законе» по пятам ходили! Минечку тогда в фильме таким бандитом сделали, своих «кудрей» на груди не было — так ему нашивали волосы, для устрашения! Толпы блатных за ним ходили — за своего принимали!.. Я представляю, как за Сережей после «Бригады» ходили!

— В свое время — да! — рассказывает Ирина Безрукова. — Доходило до смешного. Возле Кремля однажды подошел такой вот представитель и Сереже руку протягивает: «Здравствуй, Саша!» Сережа спокойно говорит: «Я не Саша, я Сергей!» Да, было и такое!..

— Да вообще, актерская жизнь — тяжелая и неблагодарная! — вздыхает Михаил Иванович. — Вот Сережа знает!..

«После банкета к нам патриарх Алексий Второй подошел и сказал: «Вы, Пуговкин, растрогали наши сердца!»

Михаил Иванович и Сергей с радостью узнали, что у них за плечами одна школа — МХАТ. Там — истоки их творческой карьеры.

— Сережа, ты обрати внимание: кто в МХАТе не удержался — тот исчез. А кто удержался — все на виду до сих пор! — говорит Михаил Иванович. — Это школа на всю жизнь!

Когда деревенский паренек Миша Пуговкин поступал во МХАТ, в приемной комиссии сидели 22 народных артиста — Книппер-Чехова, Тарасова, Москвин, Тарханов... Основа самого театра!

— У меня спросили, что я могу прочитать. Я сказал, что лирику, Пушкина... Москвин сказал: «Читай!» А у меня будка такая — круглолицый, кучерявый! Ну, я и начал: «Мой голос для тебя и ласковый, и нежный...». Как они смеялись — эти двадцать два народных артиста!.. Выходят и говорят: «Тебя приняли!» Это сочетание моей «будки» и лирики Пушкина такой эффект дало!

Ирина Константиновна рассказала, что друзья предлагают 85-летие Михаила Ивановича отметить именно во МХАТе, в его родном театре, с которого началась его творческая карьера.

— Отличная идея, — поддержал Сергей. — Нужно на сцене поставить трон, на него посадить Михаила Ивановича — чтобы он прямо со сцены поздравления принимал!

— Сережа, а ты правда так считаешь? Я все еще имею отношение к МХАТу? — лукаво улыбаясь, спросил Пуговкин.

— Михаил Иванович, самое непосредственное! Достойных этой сцены мало, вы — один из самых достойных!

— Эх, гитары у нас нет! Это я не для себя — я знаю, что Сережа любит петь!

— А ты, Минечка — разве не любишь? — и Ирина Константиновна рассказала курьезный случай, который однажды произошел с Михаилом Пуговкиным.

— В 2000 году его пригласили на концерт по поводу избрания Владимира Путина президентом. И он пел «Враги сожгли родную хату». А там же на сцене софиты в лицо светят — не видно, кто сидит в зале. И вот он поет: «Куда теперь идти солдату?» — и протягивает руку к Путину... Правда, после банкета к нам патриарх Алексий Второй подошел и сказал: «Вы, Пуговкин, растрогали наши сердца!»

— Да это не я, это песня такая! — смутился артист. — Да и хватит уже обо мне! Главное, что мы успели встретиться с Сережей. Теперь я могу уходить спокойно — я знаю, что в России есть настоящие артисты!

— Михаил Иванович, вот японцы живут долго. Давайте и мы будем жить долго и радовать друг друга! — обнял коллегу Сергей Безруков. — Живите, пожалуйста, на радость нам! А я тоже буду стараться для вас — время от времени на экране стану появляться! Пуговкин с чувством сжал руку любимого актера.

— Эх, Сережа, наша встреча — это сказка! Я вами очарован. И я хотел бы, чтобы и вы не разочаровались во мне... Хотел бы, но — молчу!.. Ирочка, берегите нашего Сережу! Как вам повезло — в Сереже видно такое постоянство, такая трезвость!

— Спасибо вам, Михаил Иванович! От таких слов крылья вырастают — ничего нет ценнее! А корни у нас хорошие — МХАТовские! Будем дальше расти...

Прощались артисты, как родные люди. Ненадолго — оба сказали: до скорой встречи...