В любимцах публики он ходил всегда: сначала — одесской, затем — ленинградской, московской, израильской, американской, далее — по всему миру. Всегда, даже по обе стороны океана, эта публика — его публика: совковая, родная, понимающая, думающая синхронно с ним. Он был и остается выразителем ее тайных, невысказанных мыслей, доверяемых разве что жене под одеялом и узкому «кухонному» кругу друзей. За эти мысли в хрущевско-брежневскую оттепель уже не сажали, но зато изощренно издевались. Перечислить, сколько первоклассных программ было запрещено, сколько урезано и изуродовано, он и сам уже, наверное, не может. Он первый заявил во всеуслышание, что в СССР «клапан» открывается только в одну сторону, что предел совковых мечтаний — это «автобус к самому дому» и чтобы раки были по три рубля и большие...
В последнее время Михаил Михайлович особенно часто употребляет свою крылатую фразу «Меняю яркие воспоминания на свежие ощущения». Уже третий год, как Жванецкий ходит в ветеранах — Одесского порта.
Льготные лекарства, бесплатное зубопротезирование, путевку в санаторий и право на продуктовые наборы по льготным ценам он может при желании получить в любой момент. Это традиционный «комплект» материальных благ, которыми награждает Одесский морской торговый порт своих ветеранов.
Из досье «СОБЫТИЙ»
Михаил Жванецкий родился 6 марта 1934 года в Одессе, в семье врачей Мане Моисеевича и Раисы Яковлевны Жванецких. Окончил Одесский институт инженеров морского флота по специальности «Инженер-механик подъемно-транспортного оборудования портов», работал в Одесском порту инженером. С 1967 года резко изменил направленность своей деятельности, став артистом разговорного жанра, затем — помощником главного режиссера Театра миниатюр. В 1970—1972 годах — артист разговорного жанра Одесской областной филармонии, а в 1972—1974 годах — режиссер-постановщик Государственного концертно-гастрольного объединения «Росконцерт». По приглашению Аркадия Райкина работал завлитом в его театре, где они совместно поставили программу «Светофор», в которой впервые прозвучали легендарные «Авас», «Дефицит», «Век техники». В тот же период тесно сотрудничал с Романом Карцевым и Виктором Ильченко, для которых написал более 300 юморесок и монологов.
В 1981—1983 годах работал литературным сотрудником в издательстве «Молодая гвардия». С 1988 года — создатель и бессменный руководитель Московского театра миниатюр.
Награжден орденом Дружбы народов (1994), лауреат независимой премии «Триумф» (1994). Член Союза писателей. Почетный гражданин Одессы (1994). Народный артист Украины (1999). Заслуженный деятель искусств Российской Федерации (2001). Народный артист СССР (был одним из последних, кто получил это звание). Член Российского Пен-клуба. Президент Всемирного клуба одесситов.
«Мы сейчас имеем дело с «опущенной» публикой. Но мы сами ее «опускали» и сами приучили к таким шуткам, когда слово «дерьмо» стало нормальным»
— Михал Михалыч, почему же получивший красный диплом выпускник Одесского института инженеров морского флота Михаил Жванецкий начал трудовую деятельность в порту?
— Да и то большое счастье, что взяли. Год 1956-й. Советская власть, комсомольская организация, уборка снега... Мне говорили: «Садись!» И я садился на «Беларусь» с ножом и убирал снег. Я говорил: «Да я с высшим образованием!» А он: «Да ты у меня сейчас вообще с лопатой пойдешь!» Это такая была школа, что после нее только юмором и заниматься. Вот более полувека им, родным, и занимаюсь... Я пишу, обо мне пишут. По большей части — в газетах, журналах. Правда, в звездных...
— ?!
— Все газеты и журналы у нас — звездные, как гостиницы! Беря в руки, я только и делаю, что считаю, сколько звезд: одна, две, три, много... Это, простите, в каждом сегодняшнем СМИ: чем больше пикантных заметок о звездах, их фоток — тем более звездное издание!
Аналогично — на телевидении. Несметное количество голого тела. Оно делает людей импотентами, оно уже не возбуждает — оно все кpасивей и кpасивей. Потому-то, навеpное, и выделяются супеpкpасивые тела: пpосто кpасивые уже не действуют.
Мне только кажется, что сейчас, в обстановке экономического кpизиса, эти pебята пpиутихнут, потому что pеклама, на котоpую они живут...
— Злоpадствуете?
— Некое злоpадство, конечно, есть. Деньги теpяют свою ценность, и шутки теpяют свою меpзость. Потому что это пpодажное, это надо пpодать богатой аудитоpии. Богатая аудитоpия... Я ее не пpезиpаю. Но существует зависимость от pейтинга — она «опускает» всех нас, поэтому мы сейчас имеем дело с «опущенной» публикой. Это теpмин тюpемный и гpубый, но мы сами ее «опускали» и сами пpиучили к таким шуткам, когда слово «деpьмо» стало ноpмальным, слово «тpахаться» стало ноpмальным. Я думаю, сейчас секс потеpяет такое огpомное значение. Секс всегда боpолся с голодом, он выходил впеpед, как только исчезал голод. Сейчас появится чуть-чуть голодушка — секс отойдет. Не сможем же мы отвлечь массы от кpупы пpи помощи голых теток. Погоня за кpупой: мимо голой женщины все помчались в магазин. Пусть сто тысяч pаз кто-то будет pаздеваться — кpупа, кpупа, кpупа...
Юмор станет дешевле, зато умнее. Дешевле в смысле оплаты гонорара. Крупные звезды эстрады будут выступать за ужин, за небольшой набор продуктов. Покрупнее звезда — побольше набор.
В юморе наконец-то попытаются найти что-нибудь осмысленное. Найти какой-нибудь ответ на конкретный вопрос. Бессмысленный хохот исчезнет, останется веселье. Ведь всегда, когда плохо, веселье становится естественным. Нам будет от этого легче.
У врачей появятся не деньги, а подарки, сделанные руками больных. И врач будет говорить другому врачу: «Этот стол мне сделал больной». Или: «Этот балкон мне сделали трое больных, а еще перепилили мне все дрова». И валюта станет ясной, понятной: 100 граммов, 200 граммов, пол-литра, четыре бутылки...
— Что дальше?
— Вход в безденежье и выход из него порождают великие произведения искусства. Вот я и жду эти хорошие произведения искусства и разные творческие взлеты.
Вообще, раньше наша страна славилась дураками и дорогами, и, если бы дураки сейчас начали строить дороги, это был бы такой блеск! Понимаете, такое уже произошло в Америке, там именно они строили дороги.
«Прежде чем выносить на суд публики свои произведения, проверяю на жене»
— Михал Михалыч, вы были хорошим сыном. А какой вы отец?
— Сын из меня, надо полагать, в конечном счете действительно получился неплохой. Сыновья, как правило, бывают хороши под конец родительской жизни. Хотя, говорят, дочери еще лучше. Главное, что у меня была хорошая мама: она четко знала, что хорошо и что плохо. Это звучит банально, но именно эти понятия мы часто путаем. Уметь различать — это главное качество, которое я бы хотел передать своему сыну. Каков мой сын, пока еще рано судить. Относительно понятия отец... То, что я не крестный отец, точно! Чего вы улыбаетесь?
— Просто вспомнил крылатое жванецкое: «Одно неосторожное движение — и ты отец»...
— У меня ведь дети появились только сейчас.
— Но раньше вы утверждали, что они «разбросаны по всему Советскому Союзу»!
— Возможно. (Улыбается.) Я сейчас о тех, которых я хотел и где точно участвовал. Я всего два раза был женат. Один раз это было очень давно, когда я еще работал с Райкиным. Но тогда не получилось — жена не захотела терпеть мои разъезды. А вот потом, то есть сейчас, кажется, получилось. Мне очень хорошо. Я даже, грубо говоря, счастлив.
Нашему с Наташей сыну, Митьке, уже тринадцать. Учится он средне, но я его не наказываю. Лишь бы не врал. Есть только одна уважительная причина для вранья: ты, твоя мама и твоя любимая девушка. Двое последних не выносят друг друга. Если и в этом треугольнике Митя обойдется без лжи, будет совсем хорошо.
Дети — это глобальная ценность. Когда в одной семье одновременно живет и прошлое, и будущее. Твой ребенок — это ты снова. Он идет твоими ногами, ты смотришь ему вслед и думаешь: елки-палки, это ж моя походка! Вот у моего сына, казалось бы, русская мама, а ноги — еврейские, мои!
— С ногами все ясно, а вот передается ли по наследству чувство юмора?
— Думаю, что да. Правда, я бы не называл это чувством, лучше — способом мышления. Маленький совет: если у вас нет чувства юмора, держите возле себя человека, у которого оно есть. Вообще, хотя бы следите за ним. Ведь развить чувство юмора невозможно. И это грустно. Мне грустно, когда я встречаю людей, лишенных чувства юмора, а их очень много. Особенно «патриотически» настроенных — они почему-то все его начисто лишены. Они очень серьезны. Все время трескучие фразы, бесконечная геополитика, все жутко пафосное. Чувства юмора нет абсолютно. Я, наверное, им кажусь очень мелким и вшивым, потому что я ироничен. Ну а они — мне. Так и живем...
— Какие еще глобальные ценности существуют в вашем представлении?
— Семья — это очень большая ценность. Долго быть одиноким плохо. Личность становится злобной, противной и обидчивой. Либо неряшливой, либо ненормально чистоплотной. Чтобы разговаривать с таким человеком, нужно специально приспосабливаться, потому что он уже внутри искажен. А семья — это... Если вы поженились, любите и любимы — внутри и вокруг вас непременно появляется что-то светящееся и ярко горящее. Вначале семья тебе светит, потом — согревает. Уходят страсть, шум, гам, крик, остается тепло, которое вы излучаете друг для друга.
— Почему вы практически не «светитесь» со своей семьей?
— По той простой причине, что это относится к сфере личной жизни. Мне постоянно предлагают сняться... на глянцевую обложку. Но я этого не хочу. Прежде всего этого не хочет моя жена. К тому же она — молодая, красивая, а рядом я — одутловатый, лысый, совсем нефотогеничный. И чтобы еще при этом кто-то щупал и обсуждал...
— Жена относится к разряду ценностей?
— Одна из основных! Прежде чем выносить на суд публики свои произведения, проверяю на жене. Я бы не женился на той, которая не понимает моего юмора. Жуткий характер и есть причина творчества. Приходишь после чужого успешного выступления в ужасном настроении — и быстро к письменному столу. Я проверяю на жене все: свой характер, свое умение заработать деньги, все свои гадости. Ей достается много. Она же, конечно, понимает, поддерживает и выдерживает.
— Кто она у вас?
— У меня она просто жена. А вообще-то она оканчивала Одесский гидрометеорологический институт, специалист по всем этим облакам, тучам, дождливой погоде и яркому солнцу. Так что очень важный человечек, в особенности когда мы находимся в Одессе. Наташа для меня — и ОТК (отдел технического контроля. — Авт.), и все остальное. К примеру, я уже не могу ходить на рынок: меня там узнают, перестают говорить по-человечески (я имею в виду одесский Привоз), и она очень сильно меня в этом плане выручает.
«Одна поклонница подошла с просьбой написать автографы для... всех ее родственников. Я написал: «Мои руки помнят твое тело»
— Одесса — с некоторых пор лишь эпизод в вашей жизни...
— Одесса — не эпизод, Одесса — это вся жизнь! Это моя родина, это все в жизни! Как одессит одессита я вас понимаю: просто обидно... При этом я люблю Одессу, я без нее жить не могу. К 60-летию получил от городских властей в подарок кусок земли, шесть соток, но очень хорошее место — на берегу, в Аркадии. Я там построил дом, в котором живу по четыре-пять месяцев в году. Так что в Одессе не просто ногами стою, я там всей задницей сижу.
У меня стол расположен возле окна, и я вижу только море, крики все внизу, там пляж, я пляж не вижу. Только море, пароходы ходят лично мимо меня — сюда, туда...
— На пляж не ходите?
— Случается. Правда, люди там какие-то странные попадаются. В особенности поклонницы, фанатки. Одна подошла с просьбой написать автографы для... всех ее родственников. У нее была моя книга. Я написал: «Мои руки помнят твое тело». Она обиделась. Сказала, что покажет моей жене.
— Нашла чем удивить жену писателя!
Не скажите! Все женщины одинаковые, все жутко ревнивы. Но Наташа была в хорошем расположении, мурлыкала ко мне.
— Бывает и другая реакция?
— В жизни все бывает. Как-то раз она сказала, что ей нужно обновить гардероб. А я ей — о жене, которая отобрала у мужа все деньги. Так Наталия схватила золотую брошь, которую я подарил ей на день рождения, и выбросила через окно. Обиделась — опустила кончики губ. Я побежал забирать, в снегу нашел. Так что...
Еще одна немаловажная ценность — зарплата мужа. Потому что муж без зарплаты существовать не должен вообще. Все эти ссылки на знание восточной поэзии, на умственные достижения не должны приниматься в расчет. Любой талант оплачивается хорошо. Пусть не в нашей стране, пусть в Америке или Франции. Так пускай муж слетает туда, принесет в семью что-нибудь в клюве! И оперативно разложит по другим клювикам: в женский, в детский.
— О «клювиках», «ротиках», «пастях» вы уже писали...
— Хватит нашим женщинам засовывать руку или ногу куда-то мужчине в пасть. Хватит шатать своим языком мужские зубы в поцелуе. Женщины! Не настолько мы, мужчины, сексуальные гиганты, чтобы прощать нам всю ту муру, которую мы несем при знакомстве. И потом, вспомните, как он вас последний раз назвал? Счастье, птичка, радость?! Чушь. Я сам бы ненавидел все это! Почему женщина должна, в конце концов, пытаться продать саму себя? Она прекрасно соображает. Она хорошо ездит на машине. Хватит женщине зависеть от мужчины, заглядывать ему в рот!
— Михал Михалыч, и это в канун 8 Марта!
— Нет, это в канун моего дня рождения. А вообще... Каждая женщина состоит из двух половин: над столом и под столом. Бывает, две половины показывают разное время. Допустим, нижняя на десять лет меньше. Иногда верхняя — от другого человека: тоненькая, стройная. Низ — широкий, сталинский, каменный. Как говорила тренер по художественной гимнастике, эта попка не для гимнастики, а для жизни. Бывает, низ заколочен фанерой от взоров и сквозняков. Но лучшее, что я видел, совмещая женщину и стол, — мини-юбка над столом. И здесь вам лучше беседовать сидя. Чтобы она уже была потрясена интеллектом к тому времени, когда вы встанете и окажется, что стоя вы ниже, чем сидя.
Наших прекрасных женщин, которых я бесконечно люблю, прошу воспринимать вышесказанное как милую шутку. Вообще же, наши женщины совершенны. Единственное, что им вредит, — так это пластические операции...
— В связи с «бесконечной любовью», актуальным женским вопросом, не жалеете о своем возрасте, о тридцатилетней разнице с супругой?
— Я к возрасту отношусь очень хорошо. Я им наслаждаюсь. Наконец я обрел спокойствие, перестал суетиться. Я даже написал так: «Оказываясь на вершине склона лет...» Словом, я сейчас лучше, чем был тридцать лет назад. С возрастом появляется вкус. Он не может появиться в молодые годы: вкус в мыслях, вкус в одежде, вкус в стиле. Как жалеть о разнице в возрасте? Наоборот! На эту тему есть высказывание: «Я уже слышал о такой разнице в возрасте, что кто-то из них даже умер».
— На это можно лишь заметить сугубо одесское: «Не дождетесь!» Здоровья, любви, радости творчества, многие лета вам, Михаил Михайлович!
