Популярный актер театра и кино Владимир Конкин — он же Павка Корчагин и Володя Шарапов в одном лице — частый гость в Киеве. На сей раз московская знаменитость пожаловал в украинскую столицу в качестве почетного гостя церемонии открытия элитного ресторана национальной кухни «Щекавица». Прибыв в Киев утренним поездом, Владимир Алексеевич поселился в гостинице «Украина», которую по привычке то и дело называл постарому «Москвой», немного передохнул и затем, облачившись в смокинг, отправился на торжество.
Несмотря на пробивающуюся седину, ведет себя 57-летний актер, словно озорной мальчишка. Он то и дело играл, кого-то передразнивая и пародируя, что-то рассказывая, переходил на крик, а один раз та-а-ак стукнул кулаком по столу, что тут же оказался в центре внимания. Актер, одним словом. Возможно, со стороны поведение любимца публики могло показаться вызывающим. Он то становился перед горничными в гостинице на колени и читал им стихи, то, целуя ручки официанткам, объяснялся им в любви. Дамы, на которых обращал свое внимание Конкин, пребывали в легком шоке либо приходили в дикий восторг...
«Когда снимали «Аты-баты, шли солдаты», у Леонида Быкова случился второй инфаркт, потому что во время съемок под Киевом танковой атаки утопили один танк»
— Да-а-а, Владимир Алексеевич, а вы, смотрю, любите шокировать народ!
— Думаешь, у меня не все в порядке с головой? Главное — смутить людей. Если хотите, это самозащита — чтобы предотвратить хамство. Ми-и-илый мой, люди, к сожалению, на сегодняшний день настолько обижены жизнью, властью... Зато теперь ОНА будет вспоминать, как я ей руки целовал, а стихи ей, может, вообще первый раз в жизни читали! Понимаешь?!
— Хитрец вы, однако! Впрочем, к киевлянкам у вас, видимо, особые чувства. Как-то вы признались, что именно с Киевом связаны ваши лучшие годы.
— Я прожил здесь семь лет! Никогда не забуду, как 6 мая 1972 года первый раз прилетел в Киев. Еще пахли свежей краской покосившиеся старые домики, выкрашенные солдатами в зеленый цвет специально к прилету американского президента Никсона. У меня только родилась двойня, меня утвердили на роль в фильме «Как закалялась сталь», причем сперва даже на роль не самого Павки Корчагина, а Цветаева. И я первый раз в Киеве!
— А правда, что приглашение на съемки «Как закалялась сталь» вы приняли за розыгрыш?
— Да (смеется). Четвертого мая 1972 года — особый день в моей жизни. Я получил сразу две важные телеграммы и поначалу не поверил, подумал, что меня кто-то разыгрывает. Первая телеграмма пришла из Киева, со студии имени Довженко, с утверждением на роль. Через полчаса принесли вторую телеграмму. В ней говорилось, что у меня в Саратове родились мальчики-близнецы.
Помню, прилетел в Киев на съемки «Как закалялась сталь», а мне еще даже 21 год не исполнился — ребенок, по сути. Получив свою первую зарплату, 350 рублей (приличные деньги по тем време-нам!), я первым делом отправился в Центральный универмаг на Крещатике, где накануне присмотрел немецкую детскую железную дорогу, о которой всегда мечтал. Купил аж шесть комплектов, по десять рублей каждый. Пришел к себе в гостиничный номер, который был больше двухкомнатной квартиры, где жили мои родители, разложил все это дело на полу — и давай играть. Меня внизу съемочная группа ждет, чтобы на площадку ехать, а я так заигрался, что и к телефону не подхожу. В общем, сначала за мной послали ассистента по актерам, спустя еще полчаса — помощника режиссера, а затем и сам режиссер Николай Павлович Мащенко заявился. Заходит и видит такую картину: мы все над этой железной дорогой склонились — играем, оторваться не можем. Он сначала на нас рот открыл: «Мать вашу, съемки срываете, график к чертям летит, всех уволю!», но уже через минуту скомандовал: «Ладно! Сегодня съемки отменяются! Принесите нам в номер ящик шампанского!» Вот такая история.
— Повезло вам с режиссером!
— Я вообще безумно благодарен судьбе за то, что она свела меня с Мащенко. Николай Павлович мне на многое глаза открыл. Я же тогда в силу своего саратовско-московского развития не понимал многих вещей. Тем более что книгу «Как закалялась сталь» я не читал и, признаюсь, до сих пор так и не прочел. Мащенко позволил мне состояться, он меня, так сказать, поощрил быть артистом. Я впервые себя на экране увидел в рабочем фрагменте фильма «Как закалялась сталь». На студии Довженко собрался большой худсовет, в который вошли Параджанов, Быков, Ленечка Осыка и Николай Павлович. И вот в маленьком зале устроили просмотр отснятого материала и разрешили мне присутствовать. Я благодарен Николаю Павловичу за это. Когда я увидел себя на экране, это было так стра-а-ашно! Ужас, как я себе не понравился. К тому же материал не был толком озвучен. Я пулей выскочил из зала. Никогда не курил прежде, но в тот момент мне очень захотелось сигарету. И вдруг за спиной Леня Быков: «Закурить, поди, хочешь?» — и протягивает мне пачку. Я взял сигарету и от волнения вставил ее наоборот — фильтром от себя. «Володенька, а ведь ты комедийный артист», — сказал тогда Леонид Федорович. Буквально через две недели он запускал картину «В бой идут одни «старики». «Володенька, прочитай сценарий...» — говорит. Я прочел. Мы встретились, и он мне: «Ну?» «Прочитал!» — говорю. — «Ну ты же Кузнечик?» Я говорю: «Да». Но Николай Мащенко, у которого я играл Корчагина, меня не отпустил ни к Быкову, ни в «Романс о влюбленных» к Кончаловскому, который приезжал к нему пить водку и меня зазывать. Так Кузнечика сыграл Сережа Иванов, царство ему небесное. Это была единственная его хорошая роль, потому что все остальное, даже Лариосик в «Днях Турбиных», это пло-о-охо. Он артист одной роли, к сожалению. Мне это тоже пришлось испробовать на своей шкуре. «Как закалялась сталь» ведь делали по заказу ЦК КПСС. За нами ведь очень внимательно следили из идеологического отдела Центрального комитета. Из меня просто хотели сделать живую икону. Самое ужасное, что этот идеологический ярлычок приклеился так, что меня стали приглашать только на «кожанки». Я отказывался — и меня стали считать капризным артистом. А если и приглашали на другие роли, то не утверждали никогда. Пробы могли быть очень хорошими, и режиссер доволен, но как только доходило до утверждения актеров на худсовете или в Госкино, на Гостелерадио СССР, — все, выламывали крылья. Можете представить, каково молодому актеру, которого лишают работы? Роль Корчагина мне открыла многие перспективы, но, с другой стороны, многое закрыла. И вот Быков — первый, кто вытащил меня из этого замкнутого круга. Поломал стереотип. Мне ведь всегда хотелось играть разноплановые роли. Я не был приверженцем только одного выбранного пути. Это очень скучно. Всегда хочется себя потеребить. И хотя я уже перешагнул 57-летний рубеж, шило в одном месте у меня до сих пор осталось. И время от времени оно меня покалывает. Хочется попрыгать, подергаться, поэкспериментировать.
— И все-таки вы снялись у Быкова — в фильме «Аты-баты, шли солдаты»...
— Когда Леонид Федорович дал мне почитать сценарий, то предложил любую роль на выбор. Я прочел сценарий и просто влюбился в роль лейтенанта Игоря Суслина. Быков удивился: «Что ты так за Суслина вцепился?» Я ответил: «Да потому что Суслин — это, во-первых, вы, Леонид Федорович, во-вторых — мой папа и еще тысячи других героев, отдавших свою жизнь за Родину». Этот фильм был моими словами благодарности моему папе. Быков согласился и дал мне эту роль. Между прочим, у него на съемках «Аты-баты...» случился второй инфаркт, потому что во время съемок под Киевом эпизода танковой атаки утопили один танк.
— Роли Павки Корчагина и лейтенанта Суслина в «Аты-баты...» принесли вам сумасшедшую популярность. Небось, звездная болезнь началась?
— Марк Твен как-то сказал: «Лучше быть молодым щенком, чем старой райской птицей». Я это знал уже в 15 лет. Когда много работы, звездной болезни не может быть. В 22 года я был уже заслуженным артистом Украины, а в 26 ездил на черной «Волге». Это была моя первая машина. Как сейчас помню номер — «31—21 КИШ». Она стоила тогда 9 тысяч 333 рубля. Никогда не забуду: только научился водить, еду по бульвару Леси Украинки. А там же спуск. Переключаю скорости, и у меня в руке остается... рычаг от коробки передач. То, что я тогда никуда не въехал, — чудо. (Пауза.)
Моя маменька, покойница, мечтала жить в Киеве! Она какоето время гостила с папой у меня на улице Глебова. И вот мама говорила отцу: «Леша, у Володи нет гаража. Бери подушку и вперед...» И папа ночевал в моей «Волге» на заднем сиденье, потому что и колеса прокалывали, и гвоздем могли по машине чиркнуть... Кстати, у меня «Волга» была черная, а у Лени Быкова — белая, и нас все называли «блэк энд вайт».
— Вам, наверное, и с сильными мира сего часто приходилось общаться?
— Приходилось и с Брежневым, и со Щербицким, после слов которого: «Лучшей киностудией во всем Союзе должна быть студия Довженко, а то что это все над ней хихикают!» — там начали снимать много картин. Леонид Ильич вообще был предосто-о-ойнейший человек, хотя и впал на старости лет в детство! Когда мы встречались на каких-то съездах с Генсеком, он любил повторять (копируя Брежнева. — Авт.): «Здра-а-авствуй, Володя, здравствуй, дорогой. Ты, как Штирлиц, мне дорог». О-о-о, милый мой! Было еще и не то... А Хонеккер как рыдал, а Тодор Живков!..
«Моего образования хватило лишь на то, чтобы сыграть «Мурку». Шопена играла завмуз Одесской киностудии»
— Владимир Алексеевич, сейчас вы свои фильмы смотрите?
— Очень редко. Я лет десять не смотрел «Место встречи изменить нельзя». Хотя эта картина мне памятно дорога. Я помню каждое дыхание, до сих пор все тексты знаю наизусть. Не смотрел — не хотелось. А вот совсем недавно взял и посмотрел. Повторяли поздно ночью. Приходил после спектакля, включал телевизор... Мне понравилось. Не я себе понравился, а фильм. Я смотрел на качество кино, и меня ничего не смутило, за исключением одного ляпа. Сцену, когда мы с Варей Синичкиной гуляем по городу, снимали в Сокольниках. Оператор Леня Бурлака нечаянно «мазнул» камерой, и в кадр попали признаки современности. Если обратить внимание, то рядом со старой танцплощадкой за решетчатым забором видно, как проезжают современные автомобили: УАЗик, «Волга», автобус «Икарус».
— Отчего ж вы поначалу не хотели сниматься в «Месте встречи...»?
— До этого у меня уже было 11 фильмов. А Володя Шарапов — ну просто как дядя Степа: всегда выручит, всем поможет. Я прочитал сценарий первых двух серий, и мне было ОЧЕНЬ скучно. Опять хороший человек, ну и что? На тот момент я объелся таким. Когда я прочитал третью, потом — о! — чет-вер-тую серию, пя-тую — все: лапы кверху, конечно. У Шарапова в пятой серии своеобразный экзамен. В банде ему нужно было сыграть не оперативника, а уголовника. Характерную роль!
Снимать «Место встречи...» начали весной 78-го года. Третьего апреля — ровно 30 лет назад — был наш первый съемочный день. В первый день снимали Жеглова в бильярдной с Копченым, которого играл Леня Куравлев. Снимали четыре дня в настоящей бильярдной, с настоящими профессионалами, которые вместо Высоцкого выделывали с шарами номера высшего пилотажа. Накануне прошел XVIII съезд ВЛКСМ, где мне сбрили усы, суки. Был такой чиновник Сухорадов, который настоял. Мне сказали, что Леонид Ильич опять будет меня целовать, а он терпеть не может, когда усы колются. Так вот, у меня только пробивались вновь выращиваемые усы, поэтому я стоял на общем плане. Если обратите внимание, то крупного плана у меня в этой сцене нет ни одного.
— Какие жертвы! Может, вам специально для съемок и на пианино пришлось выучиться играть, чтоб «Мурку» сбацать?
— Я учился в музыкальной школе. Правда, недолго — полтора года. Моего образования хватило лишь на то, чтобы сыграть «Мурку». Шопена, признаюсь, играл не я — в кадре женские руки... Вместо меня играла завмуз Одесской киностудии.
— Вам явно повезло с партнерами по картине...
— Это правда. Говорухин собрал ТАКОЙ звездный состав: Евстигнеев, Куравлев, Джигарханян, Светличная, Фатеева, Гердт, Удовиченко, Садальский... Классный состав. За мою практику киношную я не помню такого сильного актерского ансамбля, когда звезда на звезде. Кстати, Говорухину пришлось отстаивать многих актеров, потому что были большие проблемы.
— А вот с Высоцким, говорят, у вас отношения не заладились.
— Ну они не складывались по вполне определенным причинам. У Владимира Семеновича характер, в отличие от моего, очень жесткий. У меня он тоже не сахар, но меня, по-моему, мама больше любила. Я это не потому, что Володю не любила мама — она его обожала, но у него немножко иначе жизнь сложилась: у него родители были в разводе, он сам был в разводе...
— Увлечение алкоголем, наверное, сказывалось...
— Он не пил, когда мы работали. Многие из тех, кто знал его раньше, говорили, что с выпивкой у него действительно были серьезные проблемы, но те годы были последними в его жизни. Об этом, правда, ведал только господь Бог и было предположение Марины Владимировны Поляковой (супруга Высоцкого, актриса Марина Влади. — Авт.). А мы узнали об этом потом. Это она мне сказала, что показывала Володю в лучших клиниках Парижа. Она серьезно занималась его здоровьем, но врачи уже тогда вполне определенно сделали вывод, что он МАКСИМУМ шесть-семь лет проживет — настолько там все с печенью было нехорошо. А он прожил еще десять...
Так вот, что касается моих с ним отношений. Пленка фиксирует глаза, и если в глазу есть напряжение не по поводу роли, а на почве личной неприязни, это заметно. Насчет нашего с Высоцким дуэта комар носа не подточит. Фильм зафиксировал вполне дружеские отношения, которые на самом деле таковыми не являлись. Они были приятельские — на большее я не претендую. Эпизод, где мы с ним ругались по поводу пропажи документов со стола, получился очень натуральным. Мы просто отпустили вожжи. У нас, кстати, много таких эпизодов было, когда наши отношения помогали играть конфликтные ситуации. Если у Владимира Семеновича не хватало аргументов, он пускал в ход свой главный аргумент, заставлявший меня замолчать, — открывал свою луженую глотку. Перекричать его было просто невозможно. Тогда в наш диалог вступал Станислав Сергеевич Говорухин, внимательно слушавший нас. Он делал, как считал нужным — безусловно, прислушиваясь и к мнению Высоцкого, и к моему мнению. В этом симбиозе и рождалось то, что назвали картиной «Место встречи изменить нельзя».
Но за пределами съемочной площадки наши с Высоцким взаимоотношения были, повторюсь, достаточно приятельскими. Я много раз бывал у него дома, а он приходил ко мне в гостиницу. Однажды Володя мне даже последний коржик отдал. После съемок на Каменном мосту, когда по фильму Шарапов приглашает Жеглова к себе домой, Владимир Семенович пригласил меня к себе. Помню, шел дождик, и эту сцену мы сняли лишь к пяти утра. А в восемь нам уже нужно было снимать, как мы берем Кирпича-Садальского в трамвае, то есть оставалось буквально три часа до съемки. Высоцкий говорит мне: «Володя, что тебе в гостиницу возвращаться? Тебя все равно не пустят, поехали ко мне! Я тебя хоть покормлю». В пять утра мы на его «Мерседесе» отправились к нему на Грузинку. Приехали. Высоцкий открыл холодильник, а там нет ничего. До этого были гости — он ключи оставлял, — и они все сожрали. Высоцкий вынимает какой-то коржик заплесневелый и обращается ко мне: «Володь, ничего, зато у меня есть чай «Липтон»! Будешь размачивать коржик в чае и...» Это сейчас импортным чаем никого не удивишь, а в те времена это было нечто!
Дождь усилился — в окно тарабанил уже ливень. Высоцкий подошел к окну и сказал фразу, которая полностью его определяет: «Ты знаешь, Володька, если я когда-нибудь утону в реке, я всплыву вверх по течению!» В этой фразе весь он!
В общем, несмотря на то, что мы были антагонистами, отношения между нами были неплохими. Я знал, что мы все равно всегда протянем руку друг другу. А наша взаимная жесткость на площадке лишь помогла фильму. Но если бы мы только ненавидели друг друга, не получилось бы кино.
«Свою будущую тещу я знал с 11 лет»
— В процессе съемок что-то экстраординарное случалось?
— Экстремальные ситуации пару раз были. Помните эпизод, когда мы брали Фокса в ресторане? Там мне пол-лица снесло. Снимали крупный план, поэтому нельзя было вместо меня ставить дублера. Работал сам, разбивая головой стекло. Правда, не настоящее, каскадерское. Но у него есть такая мерзкая особенность: разбить его нетрудно, но осколки почему-то тверже и острее, чем у обычного. Вот на съемках отметину и получил: шрам на всю жизнь остался (показывает на небольшой шрам над левой бровью. — Авт.). Слава Богу, хоть глаз уцелел.
А самая страшная история была, когда во время погони машина, на которой скрывался Фокс-Белявский, сбивая парапет, падала в реку Яузу. У нас было два «Студебеккера»: один рабочий, другой, без мотора, — для трюка. Второе авто было фактически без тормозов. Машину толкали «с горки», одновременно снимая тремя камерами, потому что был только один дубль. В кабину посадили каскадеров, толкнули машину, но не учли, что ей придется не только пробить парапет с чугунными решетками, но и заскочить на невысокий мраморный бордюрчик пешеходной дорожки. Так вот, «Студебеккер» не просто свалился в воду — он перевернулся, сделав в воздухе кульбит, и упал вверх колесами. Из-под воды идут бульки, а люди не появляются. Паника была жуткая — директриса сразу в обморок рухнула. Ужас! Слава Богу, спустя какое-то время ребята вынырнули. Спасло их от смерти только то, что во время падения один из каскадеров открыл дверцу. Иначе бы кабину сплющило, и дверь заклинило...
— В молодости вы много снимались. Наверное, сумасшедшие деньги зарабатывали?
— Снимаются на Ленинградском проспекте, на котором я живу. За сто долларов.
— Вы даже цены знаете?
— Да об этом с утра до ночи по всем каналам говорят, во всех газетах пишут. Это ведь теперь, к большому сожалению, герои нашего времени! Что касается прежних гонораров — жить можно было. Не шиковать, но на хлеб всегда хватало. Чаще всего гонорар «расползался» за время съемок. Когда снимался в «Месте встречи...», мне вообще приходилось жить «на две точки»: жена с детьми — в Киеве, я — на съемках в Одессе или Москве. После съемок «Как закалялась сталь» я получил две тысячи рублей. Для меня это были очень большие деньги, и я, помню, купил супруге золотые часы, которые она до сих пор носит. Эта покупка стала, пожалуй, самой крупной. У меня самого тогда были всего одни джинсы, а меня уже начали приглашать на приемы — нужно было справить костюм. И жена чтобы хорошо выглядела, и пацаны — им уже по полтора года стукнуло.
Сегодня так же содержу свое обширнейшее семейство. Мне есть кого кормить. Супруга Алла НИКОГДА не работала, при этом ни в какую власть не верила, кроме моей любви. Результат — трое детей и уже четверо внуков. Старшие — близнецы Святослав и Ярослав, им по 36 лет. Младшей дочери Софии в мае будет 20 — она у меня барышня на выданье. А еще четыре внука: Глеб, Дарья, Варвара и Теодора. Сыновья крепко стоят на ногах, они — известные художники-реставраторы. Гениальные ребята, их знают самые знаменитые коллекционеры мира. Дочь — студентка. Слава Богу, я отучил детей от идеи стать артистами.
— Вы семейный долгожитель, что в актерской среде большая редкость!
— Аллина покойная матушка была моей классной руководительницей с пятого класса. Так что свою будущую тещу я знал с 11 лет (смеется), и сейчас я думаю, что отчасти это она меня выбрала. Мой папа был председателем родительского школьного комитета — уважаемый человек. Я — прилежный ученик. Когда после окончания школы мы с папой пришли на традиционный сбор выпускников к моей будущей теще, я увидел свою будущую судьбу. Но судьба, как мне показалось, была ко мне тогда не очень благосклонна. Позже, будучи уже на втором курсе театрального училища, я работал в массовках, знал кучу историй и стал посмелее. Они у меня все за животики держались, когда я рассказывал театральные байки. Тогда-то и начала проявляться благосклонность. Аллины родители меня попросили: «Володенька, а ты к нам заходи». Я и зачастил. На четвертом курсе нам родители разрешили пожениться. Наш брак сразу же увенчался подарком в виде двойни.
С Аллой мы вместе уже 37 лет. Я очень ценю ее. Надо обладать ТАКИМ терпением, чтобы меня выдержать почти четыре десятка лет. Я ведь далеко не идеал, со мной очень нелегко. Все, что негативного накапливается в моей работе — какие-то инсинуации, огрехи, — я на людях не выплескиваю, а все несу домой. А там то, что во мне сидит, я выливаю на совершенно невинных домочадцев. Из-за пустяка могу завестись, наговорить чего-то на повышенной интонации. Потом приходится извиняться. Я это делать умею, и очень ценю, что меня понимают и слышат.
Благодарим за помощь в организации интервью агентство «Все для тебе».
