Бывшего мэра Киева (с марта 1992 по апрель 1993 года) Ивана Салия сегодня частенько можно встретить в столице на Андреевском спуске, с которым у него связано много теплых воспоминаний. Ведь именно Иван Николаевич был инициатором реставрации киевского Монмартра и Контрактовой площади. В 1975 году Иван Салий пришел в Подольский район столицы инструктором райкома Компартии, а через восемь лет его уже назначили первым секретарем Подольского райкома КПУ. В 1992 году Салий уходил руководить столицей от имени Президента с должности председателя Подольского райсовета и райисполкома. Он работал в Администрации Президента Леонида Кучмы, был советником премьера Павла Лазаренко, заместителем столичных мэров Александра Омельченко и Леонида Черновецкого, министра транспорта Георгия Кирпы. Был народным депутатом двух созывов. Впрочем, только одно перечисление должностей, которые в своей жизни занимал Иван Николаевич, займет целую страницу. И это при том, что наставления своей бабушки, которая просила внука всегда слушаться начальство, Иван Салий выполнял не всегда. В итоге — Иван Николаевич пережил множество приказов и распоряжений о своем увольнении. Но Салий всегда возвращался. Не исключено, что опытный руководитель, которому второго ноября исполнилось 65 лет, вновь будет востребован властями.

«В Италии вдоволь вина попробовал, как, впрочем, и местной виноградной водки. Но голова ни разу не болела»

— Иван Николаевич, годы идут, а вы наперекор им все молодеете! Поделитесь секретом: как это вам удается?

— Может, не молодею, но духом не старею. Более того, за последний год я трижды повышал свою квалификацию. Чего вы смеетесь? Неважно, что я кандидат экономических наук и много книг написал. Учиться нужно всегда. Пока учишься — чувствуешь себя молодым и задорным. Например, в Германии во Франкфурте-на-Майне я, как глава наблюдательного совета Ассоциации всеукраинского союза производителей стройматериалов, изучал принципы строительства немецких автобанов. Понимаете, дорожное покрытие должно быть толщиной не менее 80 сантиметров, тогда и дороги не будут проваливаться. А в Мюнхене изучал новые методы строительства домов. Был в цехах по обработке мрамора. Там чистота такая, как у нас в больницах. Я уже не говорю об уровне механизации... Недавно был в Италии на промышленных предприятиях, от которых зависть берет. Даже автопогрузчики без человека ездят! Я по цехам ходил, так они останавливались, ждали, когда пройду. Ну, скажите, почему мы, имея 40 процентов мировых запасов белой глины, экспортируем ее в мешках в Италию и Испанию, чтобы потом покупать у них дорогие унитазы и облицовочную плитку?

Кстати, я на днях встречаюсь с мэром Киева Леонидом Черновецким, будем обсуждать идею строительства «дороги жизни» в столице, которая бы разгрузила проспект Победы, бульвар Леси Украинки... Ведь у нас в Киеве дорог в пять раз меньше, чем в других европейских столицах. В общем, дел и планов столько, что стареть мне просто некогда. Да и, наверное, нужно родителям спасибо сказать, что я в 65 лет до сих пор сохраняю трудоспособность.

— Это вы о работе на огороде?

— По субботам и воскресеньям я всегда с лопатой или с сапкой на своей даче под Киевом в районе Украинки. Это моя и зарядка, и хобби. Земельный участок получил, вступив в кооператив энергетиков еще во времена советской власти. С тех пор с огромным удовольствием копаюсь в земле. Правда, у нас летний вариант дачи. Так что морозы пересиживаем с супругой в киевской квартире на бульваре Леси Украинки.

— Урожай в этом году достойный собрали?

— Вы знаете, год на год не приходится. Например, хотел срубить сливу, от которой давно уже не было никакого толку, а она в этом году неожиданно уродила, собрали несколько ведер плодов. Яблок в этом году было мало, зато груш, как говорится, хоть завались. Картошка выросла вот такая! (Иван Салий складывает вместе два кулака. — Авт.)

— В прошлом году вы многих своих знакомых одаривали корзиной с помидорами. А в этом сезоне урожаем томатов можете похвастаться?

— К сожалению, нет. Помидоры уродились так себе. Последние томаты неделю назад в моей тепличке сорвали. Зато порадовала морковка и огурцы! Виноград хорошо уродил...

— Виноделием увлекаетесь?

— Нет, ведь делать хорошее вино — это целое искусство. Когда был в Италии, узнал, что именно Бенито Муссолини запретил класть сахар в вино. Кстати, я во время поездки в эту удивительную страну вдоволь вина попробовал, как, впрочем, и местной виноградной водки. Но голова ни разу не болела (смеется).

— Интересно, куда вы пристраиваете свои овощи-фрукты, выращенные на даче...

— У меня двое детей, внук Антоша и внучка Софийка. Так что не сомневайтесь, все расходится. К тому же жена Валентина Петровна летом превращает дачу в консервный завод (смеется).

— А вы в это время убегаете с внуками на рыбалку...

— Сидеть с удочкой для меня — смерти подобно. А вот сеточку или ятерок поставить могу. Младшая Софийка рыбу жалеет, кормит травкой. Кстати, сегодня вечером еду поздравлять ее с днем рождения. Софийке исполняется пять лет. Старший Антоша ходит в шестой класс в школу на Подоле, которую я в свое время ремонтировал. Он изучает английский язык.

— Что повезете внучке в подарок?

— Она очень любит рисовать, поэтому попросила подарить блокнот и ручку. Раз ей исполняется пять лет, то я взял с собой пять блокнотов и ручек.

— И денежку?

— А как же! Обязательно! Супруга, как правило, покупает Софийке что-то из одежды: носочки, блузочки... Кстати, внучка уже умеет писать печатными буквами. Теперь у детей совсем другая образовательная база, да и жизнь другая. Я помню, в пятилетнем возрасте ходил с ранней весны до поздней осени босиком, пас коров. А когда пошел в школу в

50-х годах прошлого века, то учился писать на старых газетах, макая перо в чернильницу. Помню, росла у нас в конце огорода конопля, из которой мама и бабушка ткали полотно, шили мне штаны и торбы для учебников. А бабушка даже жарила нам семена конопли. Это было настоящее лакомство. Кто ж тогда знал, что это наркотик, а не ценная промышленная культура?

«К сожалению, сегодня к власти и большим должностям приходят «парикмахеры»

— Иван Николаевич, признайтесь, в продвижении по партийной лестнице вам кто-то помогал?

— Кто? В советское время все продвигались вверх по карьерной лестнице строго по одной ступеньке. По большому блату можно было преодолеть разве что две ступеньки, но никогда нельзя было перескакивать несколько. Когда я приехал в Киев работать мастером, а затем начальником производственно-диспетчерского бюро котельного цеха завода «Ленинская кузня», у меня, как говорится, уже был ребенок на руках. Жена училась в институте, жила в студенческом общежитии, я — в заводском. Затем мы некоторое время снимали квартиру, позже нам дали «гостинку», потом мы вступили в кооператив, получили двухкомнатную квартиру и так далее. То есть тогда действовала логическая система профессионального роста и как следствие — личного благосостояния. К сожалению, сегодня к власти и большим должностям приходят «парикмахеры». Я так говорю не потому, что у меня лысина. Кстати, я в парикмахерские не хожу. Там всегда очереди, а стригут так, как будто у меня роскошная пушкинская шевелюра. И денег много берут. Поэтому я купил машинку и супруга сама мне подравнивает волосы по бокам и сзади.

Так вот, когда я говорю, что к власти приходят «парикмахеры», я имею в виду молодых людей, занявших высокие посты, минуя ведущие к ним ступеньки служебной лестницы. Максимум, что такие высокопоставленные чиновники могут делать — это защищать свои финансовые интересы и интересы своих протеже. А для выполнения всей текущей работы нанимают людей моего поколения.

— На заместителя столичного мэра Олеся Довгого намекаете?

— Олесь Довгий, Денис Басс, Ирэна Кильчицкая по своему очень талантливые молодые люди, которые прогрессируют с каждым днем. Они, скорее всего, исключение, подтверждающее правило. Главное, им нужно сделать все для того, чтобы следующее поколение не осуждало их за потерянные возможности. Например, в трехмиллионной столице Испании Мадриде за 50 лет было построено 330 станций метрополитена, а в трехмиллионном Киеве почему-то только 45. Помню, когда-то мэру Киева Александру Омельченко рассказывали, как далеко от нас ушли японцы. Сан Саныч долго думал, потом выдал потрясающую фразу: «Мы их не догоним, даже если они пойдут нам навстречу». Но я надеюсь, что мы все же когда-то перестанем «пасти заднiх». Пока же молодежь дает немало легкомысленных обещаний, не понимая реальных сроков их выполнения и личной ответственности за организацию дела.

— Иван Николаевич, вас судьба бросала и на самый верх, и вниз. Но вы, судя по всему, счастливы?

— Абсолютно. Хотя помню, как Президент Леонид Кравчук в 1993 году уволил меня с должности председателя Киевской городской госадминистрации якобы за то, что я отказался отдать здание бывшего горкома КПУ на Михайловской площади под Министерство иностранных дел Украины. Я две недели из дома не выходил. Сидел на полу в майке, перекладывал какие-то бумаги. Супруга даже боялась меня одного в квартире оставлять. Служебный пистолет я тогда еще не сдал. А кто-то позвонил жене, мол, где Иван, говорят, стреляться пошел. Но Валентина осадила: «Пока отпор не даст, стреляться не будет!» Потом я начал выходить на улицу, гулять по Подолу. Люди ко мне подходили, здоровались, предлагали попить кофе. Благодаря такой поддержке я начал, как говорится, приходить в себя. Затем немного поработал в должности префекта университета «Киево-Могилянская академия», но меньше чем через полгода был уволен ректором Вячеславом Брюховецким. Кстати, это единственный человек из 46 миллионов жителей Украины, которому я никогда не подам руки. Считаю, что он поступил со мной непорядочно. А ведь я в свое время помог ему установить в квартире телефон, а в райкоме партии предоставил ему — руховцу, который боролся с КПСС, — офис. Именно я на всех уровнях отстаивал интересы Киево-Могилянской академии, привлек с помощью Леонида Кучмы в университет колоссальные средства. А Брюховецкий побоявшись, наверное, что я его как-то заслоню, выставил меня на улицу. И это в то время, когда моя жена после операции на позвоночнике лежала в больнице, а теща — в реанимации! Старший сын тогда дежурил в больнице у матери, а младший — у бабушки. Так накануне выборов мэра Киева и народных депутатов я остался без работы, офиса и зарплаты. Два года был безработным и сидел без денег. Ну не могу я заниматься бизнесом, продажами и покупками! Тогда Леонид Данилович Кучма, можно сказать, поднял меня с бордюра, предложив создать Контрольную службу Президента. Но за два года моего отсутствия в коридорах власти жизнь так изменилась, что я не сразу вписался в новые правила игры.

— Насколько я помню, вы там недолго задержались?

— Я полагал, что Контрольная служба должна быть над Администрацией Президента, но ее глава Дмитрий Табачник считал иначе. Тогда меня хорошо разыграли. Заставили проверить работу Администрации Президента. Леонид Кучма вызвал меня к себе и говорит: «А что у нас делается в Администрации? Что-то давно я серьезных документов не читал и не подписывал. Проверь-ка. Через неделю доложишь». То есть конфликт с Дмитрием Табачником потенциально был заложен уже самой постановкой задачи. Кстати, чиновники среагировали молниеносно: в столовой я сидел один, когда шел по коридору, то двери передо мной быстро закрывались. В общем, шарахались от меня, как от чумного. Говорят: «Ваня, ты не волнуйся, мы тебе все документы подготовим. Ты просто сиди и ничего не делай». Но вы же знаете, я так не могу! В общем, взял программу деятельности премьер-министра Евгения Марчука, в которой было написано, сколько нужно принять указов Президента, законов и постановлений для реализации программы. Изучил перечень бумаг в Администрации, докладываю во время совещания у Леонида Кучмы, что на рассмотрении находятся 100 документов, но только один из них имеет опосредованное отношение к правительственной программе и государственным проблемам, требующим вмешательства президента. Леонид Кучма спрашивает: «Так что, у нас, оказывается, бардак?» Я ответил: «Это уже вам решать». В конце концов, меня уволили.

«Я сказал: «Леонид Макарович, в своей жизни вы допустили две ошибки: пошли в 1994 году на досрочные выборы и уволили меня». Кравчук поправил: «Назначил»

— А с бывшими президентами общаетесь?

— Конечно. Не так давно встречался с Леонидом Кучмой, подарил ему свои книги. Мы душевно побеседовали, хотя он меня когда-то и увольнял дважды. Но ведь дважды и назначал! А Леонид Кравчук приходил на презентацию моей книги «Лицо столицы в судьбах ее руководителей». Я ему сказал: «Вы, Леонид Макарович, в своей жизни допустили две ошибки: пошли в 1994 году на досрочные выборы и меня уволили». Леонид Кравчук меня поправил: «Ошибка была не в том, что уволили, а в том, что назначил» (смеется). Кстати, вы знаете, что наши легендарные бывшие мэры Киева Владимир Гусев и его преемник Валентин Згурский, которым уже за 80 лет, до сих пор друг с другом не здороваются, даже когда на каком-то мероприятии рядом стоят? Меня бывший глава Киевской городской госадминистрации Александр Омельченко дважды назначал своим заместителем и дважды отправлял в отставку (в 1999—2000 и 2002—2003 годах. — Авт.) Но в этом году 9 августа я с женой ездил поздравлять его с 70-летием. Меня сам Сан Саныч учил: «На дни рождения ходят без приглашения!» Хотя Александр Омельченко, которому было 65 лет, уволил меня с должности заместителя главы Киевской горгосадминистрации с формулировкой «в связи с достижением 60-летнего пенсионного возраста». Тоже мне юный орел нашелся! Тем не менее Сан Саныч приглашение на свой день рождения мне все-таки прислал и банку меда передал.

— Иван Николаевич, известно, что в свое время вы бунтовали против первого секретаря ЦК КПУ Владимира Щербицкого. Но до сих пор тепло о нем отзываетесь. Почему?

— В конце 80-х годов шли острые дискуссии вокруг отмены 6-й статьи Конституции СССР, которая гласила, что единственной руководящей и направляющей силой советского общества является Коммунистическая партия Советского Союза. Я лично выступал за многопартийность. А в 1989 году без согласования с высшим партийным руководством трудовые коллективы и районная организация Компартии выдвинули мою кандидатуру в Верховный Совет СССР. Правда, тогда на выборах победил представитель Руха, экономист Владимир Черняк. Второе место занял редактор бунтарской газеты «Вечерний Киев» Виталий Карпенко, третье — знаменитый тренер киевского «Динамо» Валерий Лобановский. Я же пришел к финишу четвертым. Конечно, это было поражение всей Компартии. По старой аппаратной привычке начался поиск виновных в проигрыше. Мой так называемый «антипартийный» поступок был осужден с подачи киевского руководства даже в докладе первого секретаря ЦК КПУ Щербицкого. Сразу же был созван пленум Подольского райкома, где меня должны были уволить с должности первого секретаря и, возможно, исключить из партии. Как сейчас помню, в зале вместо 75 членов райкома собралось человек 300. Даже активистка Руха Лариса Скорик каким-то образом туда проникла и спряталась на балконе.

Думаю, что ключевую роль тогда сыграла одна фраза в моем выступлении. Поясняя свою позицию, я ответил на вопрос обвинительной статьи в газете «Прапор комунiзму» (печатном издании Киевского горкома КПУ) под заголовком «Хто ж ви такий, товаришу Салiй?» Эта публикация появилась за день до выборов в качестве примера того, как партийная верхушка «помогала» победе тех коммунистов, которые выдвинули свои кандидатуры без разрешения ЦК и горкома. В статье беспартийная работница подчеркивала, что я типичный аппаратчик, требовала лишить меня партбилета и должности, а также призывала не голосовать за меня на выборах. В общем, на претензии партийной газеты я отреагировал эмоционально: «На вопрос: «Хто ж ви такий, товаришу Салiй?» отвечаю: «Я — не Сытник (редактор этой газеты), я не Масик (первый секретарь горкома КПУ), не Щербицкий, не Ельцин, не Черняк, не Карпенко и не Лобановский. Я — Салий!» Зал взорвался аплодисментами и за мое увольнение никто не проголосовал. Такое в партии случилось впервые. Можете себе представить: в президиуме сидит руководитель городской партийной организации Константин Иванович Масик, у которого есть поручение ЦК, Политбюро и лично Щербицкого меня уволить, а он сделать ничего не может.

Тем не менее Владимир Щербицкий был мощной личностью. Что бы ни говорили, но он всегда старался защитить Украину от самых нелепых решений Москвы. Кроме того, именно он настоял на постановлении Политбюро: анонимок больше не рассматривать.

«Большинство анонимок касалось темы «кто с кем переспал», «кто и что себе купил», «кто с кем в лесопосадке выпил»

— Но ведь анонимное сообщение могли использовать как для отстранения от должности конкурента, так и в качестве источника информации, например, о воровстве на предприятиях...

— Поверьте, большинство анонимок касалось темы «кто с кем переспал», «кто и что себе купил», «кто с кем в лесопосадке выпил». Это была какая-то общественная болезнь. Я знаю очень талантливых руководителей, чьи карьеры загубили доносы. Ведь для проверки анонимных «сигналов» создавали целые партийные комиссии. Просто кошмар! Больше всего анонимками донимали первого секретаря Полтавского обкома КПУ Федора Моргуна, который на одном из пленумов обратился к Щербицкому так: «Владимир Васильевич, шилом море не нагреешь, давайте прекратим рассматривать доносы, они парализуют всю работу». Я знал очень талантливого директора шиферного завода, которого просто замучили анонимками о том, что у него когда-то во время войны был роман с девушкой. Представляете, на дворе 80-е годы, а они о военных романах пишут! Эти анонимки я рассматривал. Сидим как-то в неформальной обстановке с пожилой женщиной, секретарем заводской парторганизации, обсуждаем «сигнал». Она мне и говорит: «Что вы там рассматриваете? Он красивый мужик, к нему все бабы липнут, они же эти анонимки и пишут». Но директор все равно не выдержал и уехал в Россию, поднял в Сибири большой завод, стал орденоносцем.

— На вас анонимки тоже писали?

— А как же! Помню, вызвали меня в горком на парткомиссию и показали анонимку. Я смотрю, а в ней слово «юбка» написано через букву «п». А я знал, кто в моем аппарате безграмотно пишет — Лиза. Вызвал ее к себе, говорю: «Что же ты пишешь, ведь я тебя с фабрики забрал. Пойми, если буду слабым, ни ты, ни остальные люди никогда квартиры не получат». Потом, когда я баллотировался в парламент, она была самым активным моим агитатором.

— Так в анонимке было написано, что вы за юбками бегали?

— Честно говоря, уже не помню, в чем там меня обвиняли.

— Иван Николаевич, а сколько получал первый секретарь Подольского райкома партии?

— Мне платили 330 рублей. Столько же получал бригадир на заводе «Ленинская кузница». Была, конечно, возможность накануне праздников отовариваться в райкомовском буфете. Ну завезут туда селедки или консервов. Всем дадут по три банки, а мне, например, пять оставят. Еще я мог позвонить в Дом обуви, заказать себе туфли. Кстати, ни одной пары так и не сносил, поскольку те туфли всегда мне ноги натирали (смеется). Помню, как-то обратился ко мне один прораб с просьбой достать черной икры для болеющей супруги. Я вызвал начальника райторга, объяснил ситуацию. Он мне говорит: «Иван Николаевич, у нас в районе 120 тысяч жителей, а на месяц нам дают только три килограмма черной икры. Скажите, как ее честно поделить?» Я ему ответил: «Ты отдай килограмм прорабу, а остальную икру дели, как знаешь» (смеется).

— А как отмечали седьмого ноября годовщину Октябрьской революции?

— В этот день в Киеве всегда проходили демонстрации. Причем первыми в колонне должны были идти представители тех районов, которые показали наилучшие результаты в соцсоревновании. Так вот, когда я только приступил к работе в районе, Подол ходил на демонстрации в последнем ряду. Зато потом наш район стоял в колонне только в первой тройке. И я этим очень горжусь. На демонстрацию шли с очень большим энтузиазмом и тормозком (смеется). Начальство, конечно, потом продолжало праздновать в каком-нибудь кафе или на корабле. Первые секретари гуляли отдельно от вторых. Отмечали тихо, стараясь не попадаться на глаза начальству и народу.

— Иван Николаевич, вы работали заместителем министра транспорта Георгия Кирпы. До сих пор считаете, что он не сам застрелился?

— Георгий Николаевич, скорее, сам мог кого-то застрелить, чем застрелиться. Думаю, что и бывший глава МВД Юрий Кравченко, и Георгий Кирпа, и находящийся в американской тюрьме экс-премьер Павел Лазаренко могли стать достойными кандидатами в президенты. Но уверенных, самодостаточных лидеров с сильным характером боятся, поэтому их убирают. Сейчас Украина как никогда нуждается в таких реформаторах, как Людвиг Эрхард, Конрад Аденауэр и Шарль де Голль. Мне лично кажется, что мы преждевременно взяли курс на парламентскую республику. В итоге власть получилась неэффективной и неспособной организовать управление, производственные процессы. Еще и кризис все усугубил. Банки кричат: спасайте нас, металлурги говорят: спасайте нас. Спасать нужно всю страну и прежде всего строителей.